Эллинистическая цивилизация и евреи Виктор Чериковер ссылки к главе

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение IV

ЭДИКТ КЛАВДИЯ В "ИУДЕЙСКИХ ДРЕВНОСТЯХ", XIX, 280 ff.

В "Иудейских древностях" (XIX, 280-285) Иосиф Флавий приводит эдикт императора Клавдия, в котором затрагиваются дела евреев Александрии. Этот эдикт, как правило, не считается в глазах ученых фальсифицированным. Даже Вилькен, сомневающийся в надежности большинства документов, сохранившихся у еврейских авторов эллинистического периода[50], не подвергает критике этот документ. Тем не менее эдикт, Клавдия является камнем преткновения для каждого, изучающего гражданское положение евреев в греческих городах, а вопрос весьма усложняется после рассмотрения рескрипта Клавдия гражданам Александрии, опубликованного в книге Белла[51].

Этот документ окончательным образом доказывает, что евреи Александрии не являлись гражданами города. В эдикте же Клавдия, наоборот, ясно пишется, что евреи обладают равными правами с греками. Было предпринято несколько попыток согласовать эдикт и рескрипт тем или иным образом. Белл сам желал согласовать эти два документа при помощи нового истолкования некоторых юридических выражений в эдикте (см. ниже), посредством чего противоречия отпали бы сами[52]; Энгерс видит решение вопроса в изменении взглядов Клавдия на еврейский вопрос[53]. Позднее мы увидим, что ни один из этих подходов не решает вопроса полностью. Обратимся же пока к самому эдикту. Согласно "Иудейским древностям" (XIX, 280 sqq.), он гласит:

"Принимая во внимание, что александрийские иудеи, называющиеся александрийцами, были поселены в Александрии вместе с первыми жителями этого города и пользовались, благодаря распоряжению царей, одинаковыми (с греками) гражданскими правами, как то явствует из писаных документов и имеющихся на сей счет указов; что во время нашего владычества Александрия была подчинена Августу и при этом в различные времена дарованные тамошним иудеям права были соблюдаемы посылаемыми туда наместниками, которые отнюдь не умаляли этих прав; что вместе с этим в то время, когда в Александрии находился Аквила и умер иудейский этнарх, Август не препятствовал избранию новых этнархов, так как желал, чтобы все его подданные невозбранно пользовались самоуправлением и не были принуждаемы к нарушению своих исконных религиозных обрядов; и наконец, что возмущение александрийских греков против тамошних иудеев во времена императора Гая, который притеснял иудеев в своем великом безумии и нежелании понять то, что они не хотели отречься от религии своих предков и признать самого его богом, - принимая все это во внимание, я не желаю, чтобы вопреки глупому распоряжению Гая, иудейский народ был чем-либо стеснен в своих правах, но требую, чтобы за ним были утверждены все прежние права его, дабы иудеи могли жить по своим обычаям. При этом я требую, чтобы с обеих сторон было приложено всяческое старание избегнуть каких бы то ни было волнений после обнародования этого моего распоряжения".

Даже при поверхностном чтении эдикта обнаруживается противоречие между ним и письмом [знаменитое Письмо Клавдия к александрийцам].

Как истолковать слова "евреи Александрии, называющиеся александрийцами"? Кто назвал их этим именем? Если это было принятым у народа понятием и означало просто жителей Александрии, то каким образом народное выражение могло попасть в официальный документ? А если оно понимается как "граждане города", то как же тогда согласовать эдикт с письмом, который отрицает принадлежность евреев к гражданам города, и как тогда истолковать огорчение Апиона, который не мог понять, по какому праву евреи смеют использовать это наименование в отношении себя (Contr. Ар., II, 38)?

Трудно предположить, что Клавдий мог небрежно затронуть важный вопрос, бывший долгие годы предметом раздора между двумя частями населения, особенно когда составлялся документ, предназначенный для широкой публикации. Еще труднее предположить, что Клавдий применил этот термин не ко всему еврейскому населению, но к какой-то части его. В этом случае документ потерял бы свою политическую ценность; ведь как мог Клавдий ограничиться правами только одной части еврейского населения Александрии, забывая при этом остальную?

Рассмотрим прежде всего истолкование понятия "равный гражданский статус" (). Если мы предположим, что это выражение обозначает объем прав частного лица, то его результатом является то, что каждый отдельный еврей был в правовом отношении равен отдельному греку, то есть он был гражданином города. Если принять такое объяснение, мы снова оказываемся перед противоречием между эдиктом Клавдия и его письмом. Понимая это, Белл желает устранить его новым истолкованием термина "исополития". По его мнению, Клавдий имеет в виду не отдельного еврея, но целиком всю еврейскую общину, общий объем прав которой был настолько велик, что было возможно говорить о равенстве прав между ней и греческим городом (Bell, op. cit., p. 16). С таким подходом трудно согласиться. Обладала ли еврейская община реально всеми правами греческого города, например, правом чеканить монеты?

Конечно нет; еврейская община никогда не выполняла функций города, и ее юридическая основа полностью отличалась от греческого города. Кроме этого, понятие "исополития" не имели того значения в греческом языке, которое ему приписывает Белл.

Рейнак предлагает просто удалить подозрительное предложение о "равных правах" из документа. В этом он прав, но ошибочно полагать, что мы таким образом можем устранить все трудности. Мы видели, что выражение "называющиеся александрийцами" не соответствуют официальному документу, а в первом предложении есть и еще одна деталь, вызывающая большие сомнения. Клавдий пишет, что евреи "были поселены в Александрии вместе с первыми жителями этого города, с самых древних времен", или, другими словами, они поселились в Александрии в эпоху Александра Великого, во время основания города. Мы встречаем эту мысль у Иосифа Флавия, и нетрудно опознать тут дух александрийской апологетической литературы. В своем письме Клавдий говорит, что евреи проживают в Александрии "в течение долгого времени" ()", что решительно ближе к реальности. Поэтому здесь также сравнение между эдиктом и письмом обнаруживает фальсификацию, внесенную в текст документа в труде Иосифа Флавия.

Другим подозрительным местом в тексте эдикта является упоминание александрийского этнарха. Клавдий пишет, что когда во время правления префекта Аквилы умер еврейский этнарх, то Август не препятствовал продолжению существования поста этнарха. Если дело обстояло таким образом, то можно полагать, что умершего этнарха заместили другим и поэтому ничего не изменилось в гражданском статусе евреев. Однако если это было так, то почему вообще было необходимо упомянуть об Аквиле и о дате смерти одного отдельного этнарха? Очевидно, что в реальности это не имело места; еврейский этнарх, умерший во время правления Аквилы, был на самом деле последним, и после его кончины Август не разрешил избрать другого. Это подтверждается Филоном, который сообщает, что при губернаторе Магии Максиме Август отменил этот пост и заменил его советом старейшин, или герусией[54].

Поэтому-то не должно возникать никаких сомнений по поводу того, что пост этнарха был отменен, и мы с некоторым удивлением должны задаться вопросом: почему Клавдий нашел нужным подчеркнуть обратное в официальном документе? По мнению автора данной книги, это предложение не может быть понято, если мы будем приписывать его императору. Однако вопрос легко решается, если мы предположим, что имеем дело с еврейской фальсификацией. Для еврея было весьма важно показать своим антисемитским врагам, что статус граждан, который они получили от царей, остался неизменным и при Августе, а поскольку Август был первым Цезарем, правившим Египтом, то и все его деяния являются образцом для императоров, правящих после него. Но при правлении Августа появилось нечто, что давало антисемитам благоприятный для них намек: пост этнарха был по его приказу отменен. Это неприятное впечатление необходимо было нейтрализовать, поэтому в эдикт Клавдия в закамуфлированной форме было вставлено сообщение противоположного характера с тем, чтобы "исправить" реальное положение в соответствии с требованиями апологетической литературы.

Наряду с эдиктом Августа Иосиф Флавий приводит другой того же самого императора, посвященный политическому положению еврейского населения во всей империи (Ant. Jud., XIX, 287 etc.). Этот эдикт также благоприятен для евреев, но не чрезмерно, а слова, напоминающие евреям "не глумиться над религиозными обрядами иноверцев", свидетельствуют о достоверности документа. Белл полагает, что этот второй документ тесно связан с первым, то есть если он подлинный, то и первый также можно считать подлинным[55]. [Буквально в тексте связано "stands or falls" то есть - "стоит, или падает", что, с точки зрения стилистики русского языка, немыслимо.] Он не приводит убедительных доказательств в пользу этого взгляда, и я не вижу, как он это обосновывает. Во втором документе Клавдий упоминает двух своих еврейских друзей - царя Агриппу I и Ирода (брата Агриппы), просивших его предоставить всем евреям империи права, которые он предоставил евреям Александрии; император охотно выполнил эту просьбу.

Из этого мы узнаем только о провозглашении Клавдием эдикта в пользу евреев Александрии, но не то, что сам текст его соответствовал тому, что приведено Иосифом Флавием. Более того, судя по тексту второго, первый эдикт по своему содержанию отличался от версии, приведенной в Ant. Jud. (XIX, 280 ff.). Согласно последней, Клавдий подтвердил права граждан евреям города (то есть предоставил им равные права с греками); отсюда следует, что во втором эдикте он приказал сделать всех евреев империи гражданами греческих городов, или, точнее, гражданами Александрии[56]. Я не думаю, что это заключение достойно доверия. Ясно, что нет внутренней связи между первым эдиктом (в версии Иосифа Флавия) и вторым и каждый из них требует специального изучения.

Рассмотрим мнение тех исследователей (Вильриха, Энгерса и других), которые старались спасти достоверность первого эдикта, предполагая, что Клавдий писал его под влиянием еврейского царя Агриппы. Последний был другом императора, и без его помощи Клавдий не смог бы так легко, как это произошло на деле, взойти на императорский трон. Агриппа находился в Риме в начале правления нового императора, а затем отбыл в Палестину. Эдикт в пользу александрийских евреев был составлен, пока Агриппа был еще в Риме, в то время как рескрипт был написан тогда, когда Агриппа был уже в Палестине[57]. Поэтому ученые предположили, что Агриппа сообщил императору о гражданском статусе евреев в Александрии лишенные оснований сведения, а также, может быть, показал ему поддельные документы, так что император выполнил его просьбу без колебаний, или больших расспросов и изложил то, что сказал ему Агриппа. После отъезда Агриппы из Палестины у императора внезапно открылись глаза, и он написал противоположное тому, что писал ранее. [В английском тексте здесь After Agrippa had departed from Palestine. Контекст абзаца подсказывает, что здесь, вероятнее всего, ошибка и вместо from Palestine следует читать либо to Palestine ("в Палестину"), либо - from Rome ("из Рима").]

Однако официальные документы не составляются по личному произволу и, как правило, не самим властителем, но его секретарями, а носитель власти только вносит в текст поправки и подписывает его. Вдобавок к этой общей причине у нас есть ясное доказательство того, что эдикт Клавдия не был написан в спешке или под влиянием кого-то, но был составлен после изучения и исследования вопроса. В своем письме, адресованном александрийцам, император предписывает им уважать еврейские обычаи, что было утверждено Августом, далее он добавляет "и которые я сам утверждаю после заслушивания обеих сторон"[58]. Последнее замечание, конечно, свидетельствует о составлении эдикта в начале правления Клавдия, а также о том, что непосредственно после занятия императорского трона представители обеих сторон обсуждали вопрос о статусе евреев в Александрии[59]. Следовательно, нет сомнения в следующем. Он уже тогда услышал от греков то, что ему предстояло узнать примерно шестью месяцами позднее. Так как же мы можем поверить тем не менее в то, что он написал о равных правах греков и евреев?

Таким образом, каждая попытка представить документ, приведенный в Ant. Jud. (XIX, 280-285) как подлинный эдикт, встречает многочисленные трудности, и вопрос сводится к следующему: является ли этот документ полностью поддельным или только обработан фальсификаторами? Второй ответ кажется ближе к истине. Конец документа, в частности, создает впечатление подлинности: Клавдий здесь подтверждает привилегии () евреев, разрешает им жить по своим национальным обычаям и обращается к обеим сторонам с добрым советом поддерживать общественный порядок и воздерживаться от волнений. Упоминание обеих сторон связывает это пассаж эдикта с подобным пассажем в рескрипте Клавдия, что является важным доказательством в пользу подлинности эдикта. В документе имеются места, которые нельзя рассматривать как поддельные, в частности, упоминание о преследовании евреев при Гае или сообщение о подтверждении еврейских привилегий Августом.

Поэтому полагать, что в основе документа, приведенного в Ant. Jud. (XIX, 280 ff.) лежит подлинный эдикт Клавдия, не отличающийся по своему содержанию от документов других римских императоров, имеющих своей целью подтвердить привилегии евреев Александрии, полученных ими от Птолемеев и подтвержденных позднее Августом. Еврейский фальсификатор превратил привилегии в гражданские права и вставил в документ термин "александрийцы" а также "исправил" историю в отношении одного факта эпохи Августа. Эта обработка документа придала документу новую форму, которая в те времена могла принести определенные преимущества евреям в их борьбе за гражданские права. Однако эта обработка сильно повредила его истинному значению в качестве надежного исторического источника для изучения гражданского положения евреев в Александрии.