ИОСИФ ФЛАВИЙ
ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ
ИОСИФ ФЛАВИЙ |
|
=ГЛАВНАЯ =ИЗРАНЕТ =ШОА =ИТОРИЯ =ИЕРУСАЛИМ =НОВОСТИ =ТРАДИЦИИ =МУЗЕЙ =ОГЛАВЛЕНИЕ
Книга одиннадцатая
Глава шестая
1. Все это произошло при царе Ксерксе. Когда же Ксеркс умер, то царство перешло
к его сыну Асвиру [974], которого греки называют Артаксерком. В его правление
над персами весь народ иудейский подвергся опасности погибнуть с женами и детьми.
О причине этого мы сейчас расскажем. Дело в том, что сперва мне надлежит сообщить
о делах царя, а затем уже о том, как он женился на еврейке из царского рода,
которая, по преданию, и спасла наш народ.
Вступив на престол и назначив правителей в свои сто двадцать семь сатрапий от Инда до Эфиопии, Артаксеркс на третьем году своего правления пригласил к себе однажды своих друзей, представителей персидских племен и их начальников и устроил им столь блестящее угощение, какое подобало царю, желавшему выставить на показ все свое богатство. Это пиршество длилось сто восемьдесят дней. Затем он в течение семи дней увеселял отдельные племена и их посланцев в Сузах. Пир происходил следующим образом.
Велев соорудить шатер на золотых и серебряных столбах, царь распорядился покрыть его льняными пурпуровыми тканями. Шатер был таких размеров, что в нем могло расположиться много тысяч человек. Гости пользовались золотыми чарками, усыпанными драгоценными камнями, и из них было так же приятно пить, как и приятно смотреть на них. Вместе с тем он запретил служителям беспрерывно подносить гостям вино и тем самым принуждать их пить, как то обыкновенно принято у персов, но предоставил каждому из возлежащих за пиром свободный, по его вкусу, выбор. Вместе с тем царь разослал по всей стране распоряжение прекратить все работы и в течение целого ряда дней праздновать его вступление на царство.
Равным образом и царица Вашти [975], в свою очередь, устроила во дворце пиршество для женщин. Вдруг царь, желая показать царицу гостям своим и доказать, что она превосходит красою своею всех женщин, послал за нею и приказал ей явиться к нему на пир. Царица же, соблюдая персидские законы, в силу которых женщинам не дозволено показываться посторонним, не пошла к царю и, несмотря на то, что последний несколько раз посылал за нею евнухов, тем не менее упорно отказывалась предстать перед царем. Тогда царь в сильном гневе распустил гостей, поднялся со своего места и приказал призвать тех семерых персов, которым поручено истолкование законов. Когда они затем явились, он обвинил пред ними жену свою и объявил, что она ослушалась его, ибо, будучи неоднократно приглашаема им на пир, ни разу не повиновалась ему. Ввиду этого он потребовал [от законоведов] указать ему, какой закон они думают применить к ней. И вот тогда один из законоведов, некий Мухей, заявил, что оскорбление тут нанесено не одному ему (Артак-серксу), но и всем персам, которым отныне, вследствие презрительного к ним отношения жен их, угрожает опасность влачить крайне позорную жизнь ("ибо ныне не будут обращать внимание на мужа, видя такой пример царицы по отношению к тебе, верховному властелину над всеми"), а поэтому он предложил применить к ее проступку высшее наказание и объявить это постановление касательно царицы всему народу. Именно было решено изгнать Вашти и возвести в ее сан другую женщину.
2. Однако царь был очень расположен к Вашти и не хотел примириться с мыслью о разводе, но он и не мог, ввиду закона, переменить свое решение и потому впал в печаль по поводу им самим вызванного постановления, отменить которое было уже невозможно. Видя его в таком подавленном настроении, друзья царя посоветовали ему выбросить из головы совершенно теперь бесполезное воспоминание о любви своей к этой женщине, разослать по всей земле людей искать красивых девушек и из последних выбрать наилучшую себе в жены. Они указывали при этом на то, что лишь замена прежней царицы новою утешит страсть его к первой и что он вскоре перенесет все свое чувство на новую супругу, позабыв о Вашти. Царь послушался этого совета и приказал нескольким лицам выбрать наиболее красивых девушек во всем царстве и представить их ему. И вот, когда было набрано уже много девиц, нашлась в Вавилоне еще одна, очень рано лишившаяся отца и матери и воспитывавшаяся у своего дяди Мордехая.
Этот Мордехай принадлежал к колену Веньяминову, происходя из одного из лучших иудейских семейств. Эстер (так звали девушку) отличалась необычайною красотою и этим всегда останавливала на себе взгляды всех видевших ее. Ее передали на попечение одному из евнухов; она пользовалась полнейшею его заботливостью и была снабжена в изобилии лучшими косметиками и самыми драгоценными благовониями для ухода за своим телом. Такими же попечениями пользовались в течение шести месяцев и все остальные девушки, числом четыреста. Когда же евнух счел указанное время достаточным в смысле ухода за девушками и полагал, что они уже могут удостоиться царского ложа, он ежедневно стал посылать царю по одной для сожительства. Но царь, лишь только сходился с нею, тотчас отсылал ее обратно. Когда же царю была доставлена Эстер, она понравилась ему и он полюбил эту девушку так сильно, что сделал ее своею законною женою и отпраздновал свою с нею свадьбу на двенадцатый месяц седьмого года своего царствования, а именно в месяце адаре. Он разослал ко всему народу конных глашатаев с предложением принять участие в свадебном торжестве его. Когда Эстер вошла во дворец, Артаксеркс возложил ей на голову диадему. Таким образом Эстер стала его женою и жила с ним, но не объявляла ему, к какому племени она принадлежит.
Затем и дядя ее перебрался из Вавилона в персидский город Сузы и поселился тут. Ежедневно он наведывался во дворец и узнавал о времяпрепровождении девушки, потому что любил ее, как родную дочь свою.
3. Между тем царь издал распоряжение, в силу которого никто из его приближенных не смел без особого разрешения являться к нему, когда он восседал на троне. Ввиду этого вокруг его трона были поставлены вооруженные секирами люди, которым было вменено в обязанность карать всякого, кто без зова являлся бы к царскому престолу. Сам царь, однако, восседал, держа в руке золотой скипетр, который он простирал в сторону того, кого он желал помиловать, если бы тот приблизился к нему без приглашения. Всякий, к кому таким образом прикасался царь, был уже вне опасности.
4. Однако пока об этом довольно.
Когда некоторое время спустя евнухи Вагафой и Феодест составили против царя заговор, то слуга одного из них, Варнаваз, родом иудей, узнав о заговоре, сообщил об этом дяде царицы. Мордехай же при посредстве Эстер известил царя о заговорщиках. Царь пришел в сильное смущение и скоро разузнал всю истину. Затем он приговорил евнухов к смертной казни через пригвождение к кресту, а Мордехаю, виновнику своего спасения, не дал в награду ничего: он велел лишь своим секретарям внести имя его в летописи, а самому ему приказал остаться при дворце в качестве весьма необходимого и преданного царю человека.
5. В то время все чужестранцы и персы, по распоряжению самого Артаксеркса, обязаны были падать ниц пред амалекитянином Аманом, сыном Амадафа, когда тот являлся к царю.
И вот, когда Мордехай по своей мудрости и ввиду запрещения своего закона не стал падать ниц перед человеком, Аман обратил на него свое особенное внимание и стал узнавать, откуда он. Когда же Аману доложили, что Мордехай - иудей, он разгневался и стал недоумевать, почему Мордехай, будучи рабом, не считает нужным поклоняться ему, тогда как это делают же свободнорожденные персы. Поэтому, желая ему отомстить и считая исходатайствование от царя наказания одного лишь Мордехая слишком недостаточным, Аман решил уничтожить весь народ его, тем более, что он искони питал вражду к иудеям за то, что ими некогда было истреблено племя амалекитян, к которому принадлежал он сам.
Ввиду всего этого он отправился к царю и обратился к нему с жалобою, указывая ему на распространение в его царственных владениях некоего гнусного народа, который держится особняком, не входит в общение с прочими жителями страны, имеет различное от прочих богопочитание и пользуется другими законами. "Это племя,- сказал Амин,- как по своим взглядам, так и по своему образу жизни враждебно твоему народу, да и всем людям. Если ты желаешь оказать своим подданным истинное благодеяние, то прикажи с корнем уничтожить это племя, дабы и следа его не оставалось, ни в качестве рабов, ни военнопленных". А для того, чтобы царь не лишился получаемых с евреев в виде налогов денег, Аман обещался выплатить ему, по его требованию, сорок тысяч талантов серебра из собственных своих средств. Деньги эти, прибавил Аман, он охотно готов заплатить, лишь бы избавить царство от этих негодяев.
6. В ответ на это предложение Амана царь отказался от его денег и предоставил ему поступить с евреями по личному его усмотрению. Тогда Аман, добившись своего, немедленно разослал якобы от имени царя ко всем народам царства распоряжение следующего содержания:
"Великий царь Артаксеркс, правящий землями от пределов Индии до границ Эфиопии, повелевает сатрапам ста двадцати семи своих сатрапий следующее: став правителем множества народов и овладев сообразно своему желанию землею, причем я отнюдь не злоупотреблял своею властью для стеснения или обиды моих подданных, но всегда выказывал себя государем мягким и общедоступным, я, заботясь о том, чтобы среди подданных моих царили мир и законность, всегда старался найти средства, как бы навеки закрепить за этими подданными указанные блага. Но так как Аман, по доброжелательству и справедливости своим занимающий в моем сердце первое место и являющийся, благодаря своей мне верности и постоянному ко мне благожелательству, вторым после меня человеком в стране, в заботливости своей указал мне на то, что повсюду в стране среди прочего населения живет злонамеренный и подчиняющийся лишь своим собственным законам народ, который не повинуется царям, не принимает наших обычаев, ненавидит единодержавие и вообще относится крайне враждебно ко всем нашим начинаниям, то сам я повелеваю всех этих указанных мне вторым отцом моим, Аманом, людей перебить с их женами и детьми без всякой пощады, дабы никто, движимый состраданием, не осмелился ослушаться сего моего письменного указа. Я желаю, чтобы указанное истребление [евреев] совершилось в четырнадцатый день двенадцатого месяца текущего года и чтобы мы, повсюду подвергнув в один день поголовному истреблению врагов наших, впредь могли жить мирно и спокойно".
Когда этот указ прибыл во все города страны, все [персы] очень обрадовались предстоявшей в указанный день резне среди евреев. В Сузах уже заранее распределялись жертвы. Между тем царь с Аманом предавались веселым попойкам, а городское население находилось в крайнем возбуждении.
7. Когда Мордехай узнал о случившемся, он разорвал на себе одежду, облачился во вретище, посыпал главу свою пеплом и побежал по городу с воплем, что губят ни в чем не повинный народ. Так добрался он до царского дворца и здесь остановился, потому что в таком виде ему нельзя было войти туда. То же самое делали все иудеи во всех прочих городах, где был получен злополучный указ. Со слезами и воплями они жаловались на постановленное относительно их решение.
Когда кто-то сообщил царице, что Мордехай стоит пред воротами в таком жалком виде, то она, испугавшись лишних разговоров, выслала к нему нескольких людей с другим платьем. Однако Мордехая нельзя было уговорить снять с себя вретище, ибо, сказал он, не кончилось еще бедствие, бывшее для него поводом к такому облачению. Тогда царица позвала евнуха своего Ахрафея, который как раз случился тут при ней, и послала его к Мордехаю с расспросом, какая беда постигла его, что он явился к ней в таком одеянии и не снимает его даже по ее предложению. Мордехай указал евнуху, как на причину всего, на разосланный по всей стране царем указ относительно иудеев и на деньги, путем обещания которых Аман купил себе у царя распоряжение об истреблении всего иудейского племени. Вместе с тем Мордехай передал ему копию вывешенного в Сузах указа для Эстер и поручил ему передать ей, что он просит ее ходатайствовать по данному делу пред царем и не стыдится ради спасения своего народа явиться пред царем в виде просительницы, ибо только таким путем она сможет отвратить грозящую иудеям гибель, на которых царь разгневался вследствие обвинения их со стороны Амана, занимающего в государстве второе место после самого царя. Узнав об этом, Эстер снова послала сказать Мордехаю, что ее [давно уже] не призывали к царю и что всякий, входящий к повелителю без приглашения с его стороны, подвергается смертной казни, исключая того случая, когда царь, имея в виду помиловать его, протянет по направлению к нему свой жезл. Только тот, с которым, если он вошел к нему без зова, царь поступит так, не подвергается казни, но получает помилование.
Когда евнух этот ответ Эстер сообщил Мордехаю, последний просил его передать ей, чтобы она не столько заботилась о личной своей безопасности, сколько об общем благе народа. Если она теперь оставит этот народ без поддержки, то помощь ему во всяком случае придет от Господа Бога, сама же она со всем домом своим погибнет от руки тех, кем она пренебрегла. Тогда Эстер поручила Мордехаю через того же служителя вернуться в Сузы и, собрав тамошних иудеев на сходку, предложить им наложить на себя трехдневный строгий пост за нее; сама она обещала сделать то же самое вместе со своими прислужницами и затем прямо, вопреки закону, отправиться к царю, хотя бы ей и пришлось поплатиться за это жизнью.
8. Сообразно поручению Эстер, Мордехай побудил народ наложить на себя пост и вместе с народом стал молить Предвечного не допустить ныне угрожающей Его племени гибели, но подобно тому как он и раньше неоднократно заботился об этом народе и прощал ему его погрешения, и ныне избавить его от грозящей ему беды. Ведь народу теперь приходится погибать совершенно безвинно, так как известно, что вся причина гнева Амана заключается в том, что он, Мордехай, не поклонился ему и не воздал Аману почести, которую он привык воздавать одному только Предвечному. На это-то Аман рассердился и постановил решение против тех, кто в данном случае вовсе не преступил божеских законов.
Такие же точно молитвы возносил к Господу Богу и весь народ, умоляя Его позаботиться спасением и избавлением от надвигающейся на всех в стране израильтян гибели, которую они уже видели воочию и быстрое приближение которой отлично сознавали. Равным образом Эстер умоляла Господа Бога, пав, по обычаю своих предков, ниц наземь, облачившись в траурную одежду и в течение трех дней воздерживаясь от пищи, питья и всяких развлечений. Она просила Предвечного сжалиться над нею и даровать ей, когда она предстанет пред царем и начнет упрашивать его, убедительность речи, а телу ее еще большую прелесть, дабы этими двумя средствами она смогла умерить гнев царя, когда она предстанет пред ним, и смогла бы спасти своих единоплеменников, уже стоящих на краю гибели. Вместе с тем она молила Бога вселить царю ненависть против врагов еврейских, которые, если бы евреи были покинуты Предвечным, добились бы грозящей теперь иудеям погибели.
9. После такой трехдневной молитвы к Господу Богу, Эстер сняла с себя траурное одеяние и надела другой наряд, украсившись как подобало царице. Затем она в сопровождении двух прислужниц, на одну из которых она слегка опиралась, причем другая несла за нею влачившийся по земле шлейф ее платья, пошла к царю, причем по лицу ее разлился густой румянец и вся она сверкала необычайно величавою красотою. С трепетом вошла Эстер к царю, который как раз восседал на своем троне. Когда она предстала пред лицом царя, бывшего в своем царственном облачении, которое представляло пеструю одежду, затканную золотом и украшенную драгоценными камнями, то он ей показался грознее обыкновенного. Когда же она взглянула на него и, увидев устремленный на нее взгляд его, заметила, что лицо его омрачилось и на нем вспыхнул румянец гнева, она от страха лишилась чувств и безмолвно пала в объятия своих прислужниц.
Однако царь, вероятно по решению Предвечного, вдруг совершенно преобразился, и, боясь, как бы не случилось какой-нибудь беды с его женою вследствие обуявшего ее страха, сошел со своего трона, и, заключив ее в объятия, стал ласкать и нежно уговаривать ее бросить страх и не бояться, что она пришла к нему без приглашения. При этом он сказал, что соответствующее распоряжение сделано им лишь относительно подчиненных и что Эстер, как полноправная с ним царица, может ничего не бояться. С этими словами он вложил в ее руку скипетр, сообразно закону предварительно прикоснувшись им к ее шее, чтобы избавить Эстер от всякого сомнения. Эстер же, придя в себя от всего случившегося, сказала: "Владыка! Я не легко смогу объяснить тебе причину столь внезапно постигшего меня припадка. Когда я узрела тебя столь величественным, прекрасным и вместе с тем грозным, у меня сразу захватило дух и я чуть не лишилась жизни". Так как царица выговаривала все это с трудом и крайне слабым голосом, самого царя обуяли страх и смятение; поэтому он стал уговаривать Эстер успокоиться и не бояться ничего, так как, если бы она захотела, он готов уступить ей даже половину своего царства. Тогда Эстер пригласила его вместе с его другом Аманом пожаловать к ней на обед, который она для них приготовила. Царь принял это приглашение и явился к ней [с Аманом]. Во время здравицы он предложил Эстер высказать ему свое желание, причем присовокупил, что он не пожалеет для нее ничего, даже если бы она запросила половины его царства. Эстер же обещала высказать ему свое желание на следующий день, когда он снова придет к ней обедать с Аманом.
10. Царь обещал прийти, Аман же ушел, преисполненный радости, что он один удостоивается чести принимать участие в царском обеде у Эстер, чести, которой никто еще из царских приближенных пока не удостоивался. Однако ему пришлось вновь разгневаться, когда увидел на дворе Мордехая: последний при виде его опять не поклонился. Придя к себе домой, Аман призвал жену свою Зарадзу и своих друзей и, когда те явились, рассказал им о чести, которой он удостоивается не только у царя, но и у царицы: он-де сегодня обедал у нее один с царем, а также получил приглашение и на завтрашний день. При этом он присовокупил, что, однако, все это не может радовать его, пока он видит во дворе [дворца] иудея Мордехая. На это жена Амана, Зарадза, посоветовала ему распорядиться срубить дерево в пятьдесят локтей вышины и на следующий день добиться разрешения царя повесить на этом дереве Мордехая. Аману этот совет понравился, и он приказал своим слугам выбрать и поставить такую виселицу во дворе для казни Мордехая. Это вскоре было исполнено.
Предвечный, однако, посмеялся над гнусными расчетами Амана и, зная то, что должно было случиться, с удовольствием ожидал ближайшего события. Дело в том, что Господь Бог в эту ночь лишил царя сна. Царь не желал праздно проводить время своей бессонницы, но чем-нибудь рассеяться, помимо общества с царицею, и поэтому, повелев позвать своего секретаря, он поручил ему громко читать летописные данные о своих предшественниках на престоле и о деяниях своего собственного царствования. Когда явился секретарь и началось чтение, то царь услышал о некоем человеке, который за доблестное деяние получил в награду управление целою областью, имя которой тут же было прописано; затем, после того как было упомянуто о другом человеке, также получившем награду за [выказанную царю] верность, царь дошел до повествования о слугах царских, Вагафое и Феодесте, устроивших заговор против него, о чем донес Мордехай. Когда секретарь упомянул об этом без дальнейших подробностей и хотел затем перейти к другому эпизоду, царь остановил чтеца и спросил его, разве не записано ничего о том вознаграждении, которое получил за свое деяние Мордехай. Когда же секретарь ответил отрицательно, то царь велел ему приостановить чтение и узнать от специально для того приставленных лиц, который теперь час ночи. Узнав, что уже наступает утро, царь приказал сообщить ему, нет ли уже кого-нибудь из его приближенных во дворе. И вот оказалось, что явился Аман, потому что он пришел сегодня раньше обыкновенного, имея в виду просить у царя разрешения казнить Мордехая. Когда слуги доложили царю, что Аман на дворе, царь велел позвать его. При появлении Амана царь обратился к нему со следующими словами: "Я знаю, что ты единственный благорасположенный ко мне друг мой. Поэтому прошу тебя, посоветуй, как мне почтить некоего весьма любимого мною человека, чтобы награда вышла достойною моего царского великодушия".
Тогда Аман, полагая, что ему приходится говорить тут за самого себя (так как он один только пользовался любовью царя), назвал такую награду, которую сам считал наилучшею. Поэтому он сказал: "Если ты желаешь достойно возвеличить человека, тобою любимого, то вели посадить его на лошадь в подобном твоему царском облачении с золотою цепью на шее и в предшествовании одного из твоих ближайших друзей провезти по всему городу с громогласным объявлением, что этой чести удостоивается царский любимец". Аман посоветовал ему в полной уверенности, что сам удостоится сказанной награды. Царю понравился этот совет, и потому он сказал: "Так как у тебя [мой] конь, мое облачение и цепь, то пойди и разыщи иудея Мордехая и, дав ему все указанное, объяви о нем, ведя его лошадь под уздцы. Ведь ты,- продолжал он,- один из ближайших друзей, и поэтому ты лучше всего [сам] сможешь привести в исполнение то, что ты мне посоветовал. Этой чести да удостоится [Мордехай] за то, что спас мне жизнь". Услышав столь неожиданное решение царя, Аман был совершенно подавлен и уничтожен и в смятении своем вышел [из дворца], ведя за собою лошадь и неся порфиру [976] и золотую цепь. Тут пред воротами он встретил Мордехая во вретище и велел ему облачиться в порфиру. Мордехай же, не понимая, в чем дело, и предполагая со стороны Амана глумление, воскликнул: "о ты, сквернейший из людей! Так тебе еще нужно смеяться над нами в нашем несчастии?" Когда же он убедился, что царь награждает его таким образом за то, что он спас ему жизнь, донеся о некогда направленном против него заговоре царедворцев, он облачился в порфиру, которую обыкновенно носил царь, возложил на себя цепь и, сев на коня, объехал кругом города, причем впереди него шел Аман и возглашал, что такова награда царя всякому, кого он полюбит и кого удостоит публично почтить. Затем, когда они объехали весь город, Мордехай отправился к царю [во дворец], Аман же со стыдом вернулся к себе домой и там со слезами на глазах рассказал все случившееся жене своей и друзьям. Последние признались, что ему не удастся отомстить Мордехаю, так как ему покровительствует сам Предвечный.
11. И вот пока об этом шла речь, пришли слуги Эстер, чтобы пригласить Амана на обед к ней. Между тем один из евнухов, именно Савухад, увидя в доме Амана виселицу, которую готовили для Мордехая, и узнав от кого-то из слуг, что она предназначается для дяди царицы (ибо Аман хочет-де испросить у царя разрешения казнить Мордехая), не сказал пока об этом никому ничего.
Когда же царь, пообедав вместе с Аманом, предложил царице сказать ему, какого дара она желает от него, причем заметил, что он дарует ей все, чего бы она ни пожелала, Эстер стала жаловаться на опасность, которой подвергается ее народ, и указала на то, что и она подвергнется вместе с единоплеменниками своими гибели, почему и решается говорить теперь об этом; тут она прибавила, что не стала бы беспокоить царя просьбами, если бы он продал всех их в тяжелое рабство (ибо то было бы еще сносным горем), теперь же принуждена умолять его избавить евреев от смертной казни.
Когда затем царь спросил, кто постановил такое решение, то Эстер уже более не стеснялась, но открыто стала обвинять в том Амана, указывая на то, что последний, восстановленный против иудеев, повел против них столь гнусную интригу. В сильнейшем волнении царь вскочил из-за стола и бросился в сад, Аман же стал умолять Эстер простить ему его проступок, так как он понял, что сам попал в беду. И вот, когда он бросился на ложе царицы и стал умолять ее, царь вошел в комнату и, еще более рассвирепев вследствие представившегося глазам его зрелища, закричал:
"Теперь, мерзкий негодяй, ты еще пытаешься изнасиловать мою жену?"
Амана окончательно сразили эти слова, и он уже не мог ничего сказать. Тогда вошел евнух Савухад и стал изобличать Амана, говоря, что он нашел в его доме виселицу, предназначенную для Мордехая, что это сообщил ему в ответ на его расспросы один из слуг Амана, когда он пришел к последнему, чтобы пригласить его на обед, и что виселица имеет пятьдесят локтей вышины.
Услышав это, царь решил, что Амана следует подвергнуть именно тому самому наказанию, которое тот имел в виду для Мордехая. Поэтому он повелел немедленно повесить его на той же виселице. Здесь мне опять приходится отметить поразительную мудрость и справедливость Предвечного, который не только наказал Амана за его гнусность, но и уготовал ему тот самый способ казни, который тот предназначал для другого, причем Господь указал и на то, что если кто-либо готовит что-нибудь другому, то сам первый, не ведая того, направляет это против себя же.
12. Таким-то образом погиб Аман, первоначально пользовавшийся столь неограниченным почетом у царя. Имущество его перешло к царице. Затем царь призвал Мордехая, о своем родстве с которым ему уже успела сообщить Эстер, и передал ему перстень, который он раньше поручил Аману. Царица отдала Мордехаю все имущество Амана и просила затем царя избавить племя иудейское от того трепета за свою жизнь, который был следствием разосланного по всей стране указа Амана, сына Амадафа. При этом она сказала, что, если отечество ее подвергнется разграблению, а единоплеменники ее - гибели, она сама покончит с собою. На это царь обещал ей, что не будет сделано ничего не угодного ей и ничего, что было бы ей неприятно. Вместе с тем он предложил ей написать от имени его все, что угодно будет решить касательно иудеев, скрепить это его печатью и разослать письмо по всему царству: ведь никто, кто прочитает послание, снабженное царскою печатью, не осмелится действовать против указа.
Когда затем было послано за царскими писцами, она приказала им написать касательно иудеев следующее письмо, адресованное всем [жившим в стране] народностям, всем управителям и начальствующим, от пределов Индии до Эфиопии, сатрапам ста двадцати семи сатрапий:
"Великий царь Артаксеркс приветствует начальствующих лиц и всех благомыслящих и преданных ему людей. Многие злоупотребляют обильными благодеяниями и почетом, которых они добились благодаря щедрости своих правителей, и притом решаются оскорблять не только своих подчиненных, но даже своих же собственных благодетелей; таким образом они искореняют чувство благодарности среди людей и, вследствие наглости своей, не умея пользоваться дарованными им сверх всякого ожидания дарами и не чувствуя признательности к виновникам этого их обогащения, они верят слепо, будто все это останется неизвестным Божеству и будто сами они сумеют избегнуть наказания. Некоторые из таких людей, получив от дружески к ним расположенных лиц управление делами и питая к некоторым особенную ненависть, путем ложных сообщений и клеветнических наветов побудили правителей своих восстать и разгневаться на совершенно невинных, которые в силу этого подверглись опасности погибнуть. Все это мы знаем не понаслышке, и все это случилось не в древности, но такая дерзновенная попытка произошла на наших же глазах. Ввиду этого мы впредь не станем более слушать наветы и не будем более внимать клевете, кто бы в чем ни старался убедить нас, но будем судить лишь по собственному личному опыту и наказывать и награждать лишь по действительным заслугам, опираясь при этом на факты, а не на доносы.
И вот ныне сын Амадафа, Аман, родом амалекитянин, следовательно человек чуждый персам по происхождению своему, тут, на чужбине, достиг у всех великого почета, настолько, что он впоследствии стал носить титул "моего отца", ему все поклонялись и он занимал после меня второе место в государстве и пользовался всем подобающим столь высокому сану почетом, но не был в состоянии достойно отнестись к выпавшему на его долю счастью и не сумел разумно пользоваться великими доставшимися ему благами; но он злоумышлял против моей власти и моей жизни, стараясь загубить меня, виновника такой его неограниченной власти. При этом он даже посягнул на моего благодетеля и спасителя, Мордехая, и на мою подругу в жизни и на престоле, Эстер, злобно и обманным образом добиваясь их гибели. Желая меня таким путем лишить преданных мне людей, он рассчитывал передать власть другим лицам. Я же, поняв, что обреченные этим негодяем на гибель иудеи отнюдь не преступники, но являются наилучшими подданными и привержены тому Богу, Который сохранил за мною и моими предками царскую власть, не только освобождаю этих иудеев от всякого определенного им Аманом наказания, о котором вы лучше всего забудьте вовсе, но и желаю, чтобы им был оказываем всевозможный почет. Того же, который повел против них интригу, я повелел распять вместе со всем родом его пред воротами города Сузы, ибо всевидящий Бог подверг его такому наказанию. Вам же я повелеваю вывесить копию этого указа во всем царстве, оставить иудеев в покое и предоставить им жить по их собственным законам, оказав им поддержку во всех тех случаях, если бы им на тринадцатый день месяца адара пришлось отражать лиц, которые вздумали бы их в этот день обидеть. Этот день, по желанию Господа Бога, станет для них днем спасения вместо гибели. Да будет день сей днем радости для всех преданных нам людей и днем памятным для злонамеренных, дабы они вспомнили о наказании. При этом я желаю, чтобы мне было донесено о всяком городе и всяком племени, которые вздумали бы ослушаться в чем-либо моего указа, дабы я мог их истребить огнем и мечом. Этот указ пусть будет обнародован во всех частях подвластной нам страны и пусть все достаточно приготовятся к тому вышеуказанному дню, чтобы отразить врагов своих".
13. Всадники немедленно развезли эти указы по всем направлениям. Когда же Мордехай в царском одеянии, золотом венке и с цепью на груди появился на улицах, то все жившие в Сузах иудеи, видя, какого почета он удостоился от царя, разделяли с ним его радость. Когда же указы были получены на месте, то радость и веселье по поводу спасения охватили всех иудеев, живших как в городе, так и в прочих частях страны. Дело дошло до того, что многие другие племена из страха пред иудеями подвергли себя обрезанию, чтобы таким путем гарантировать себе личную безопасность. Когда же наступил тринадцатый день двенадцатого месяца, известного у евреев под именем адара, а у македонян под названием дистра, лица, привезшие царский указ, объявили, что теперь, в тот день, когда евреям суждено было подвергнуться такой опасности, они сами могут предаться избиению своих врагов.
Правители над сатрапиями, начальствующие лица и царские писцы стали теперь относиться к иудеям с уважением, ибо страх пред Мордехаем побуждал их быть дипломатичными. В силу царского разосланного по всей стране указа иудеи в одних только Сузах перебили около пятисот врагов своих. Когда же царь сообщил Эстер о числе перебитых в городе [персов] с присовокуплением, что ему пока еще неизвестно число павших в прочих частях страны, и спросил, что она думает делать дальше, так как ей ни в чем не будет отказа, царица испросила разрешения позволить иудеям продолжать и окончить резню еще и на следующий день и распять на кресте также десять сыновей Амана. Не желая ни в чем отказывать Эстер, царь и на это дал свое согласие. Ввиду этого евреи еще раз собрались четырнадцатого числа месяца дистра и перебили до трехсот врагов, причем, однако, отнюдь не касались имущества этих лиц.
В стране же и в других городах пало от рук иудеев семьдесят пять тысяч врагов их. Эти люди пали в тринадцатый день того месяца, а четырнадцатое число провинциальные евреи решили отпраздновать как день радостный. Равным образом и жившие в Сузах иудеи отпраздновали четырнадцатый и пятнадцатый день того месяца в радости и весельи. Отсюда произошел и доныне сохранившийся среди евреев обычай праздновать эти дни и посылать друг другу сласти. Дело в том, что Мордехай письменно предложил всем жившим в царстве Артаксеркса иудеям отметить эти дни, праздновать их и поручить празднование их также и потомкам, дабы этот обычай сохранился навсегда и не был предан забвению, так как ввиду предназначенной им в эти дни Аманом гибели они, избегнув угрожавшей им опасности и даже отметив врагам своим, сделают хорошо, если выделят эти именно дни для принесения благодарности Господу Богу. В силу этого иудеи празднуют указанные дни и называют этот праздник "Пурим".
Мордехай же достиг у царя высокого и почетного положения, разделяя с ним власть его и живя при особе царицы. Дела евреев, благодаря ему, значительно и сверх всякого ожидания поправились [977].
|
|
