ИУДЕИ И ИУДАИЗМ В ИСТОРИИ РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И РИМСКОЙ ИМПЕРИИ Александр Гаврилович Грушевой ссылки

Глава 1 - ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ (ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ)

2. Зарубежная историография

Для начала хотелось бы отметить, что ниже рассматриваются лишь отдельные эпизоды из истории иудаики как науки, представляющиеся автору наиболее важными. По большому счету, эту историю следует писать отдельно и подробно для каждой страны, что в рамках данной работы невозможно. Автор не станет также отрицать известной субъективности в выборе исследований, которые представлены в этом разделе, не отличающемся исчерпывающей полнотой.

Важнейшая особенность истории изучения Палестины определяется тем, что этот регион стал родиной двух монотеистических религий. Этот факт привел к тому, что вольно или невольно последователи этих идеологических систем всегда относились к истории Палестины как к чему-то уникальному, присущему только его духовной истории. Это ставит исследователя перед непростым выбором - какую именно историографию исследовать? Отметим, что в этой главе не рассматриваются работы по истории раннего христианства и работы ярко выраженного конфессионального характера.

Точно так же ниже не затрагиваются те работы, в которых история иудеев является своего рода иллюстрацией идей автора, но не специальным предметом исследования. Таковы, например, труды А. Дж. Тойнби, в которых автор неоднократно обращается к истории иудеев, но не исследует ее специально, хотя и высказывает отдельные интересные мысли. [17]

История научного изучения Палестины, т. е. оформление иудаи-ки как науки, начинается в середине XIX в., а во второй половине столетия интерес к ней усиливается. Особое внимание к Ближнему Востоку в это время как в Западной Европе, так и в России было связано с Восточным вопросом: ослаблением Османской империи, и соответственно, с повышением небескорыстного интереса всех крупных европейских держав к судьбам тех стран, которые входили в ее состав[18]. В эти годы резко увеличилось число научных экспедиций и паломников из Европы, прежде всего в Египет и Палестину.

Если сопоставить историко-археологическое изучение этих стран во второй половине XIX в., то нельзя не заметить, что итоги изучения древней Палестины оказались гораздо более скромными. Среди обширной литературы XIX - начала XX вв., традиционно относи-мой к категории научной о Палестине, преобладают описательные рассказы о путешествиях по Святой земле и дневниковые записи. Достаточно полная библиография таких работ есть у Р. Веля[19].

Уровень этих работ весьма различный. Среди них встречаются откровенные заявления о том, что исследователь высаживается на Святой земле, чтобы воочию увидеть места, где происходили события, описанные в Новом Завете, и для того, чтобы своими изысканиями подтвердить правоту Писаний[20]". Встречаются среди них и работы исследовательского характера. Здесь хотелось бы отметить, например, многочисленные тома серий A Survey of Western Palestine, A Survey of Eastern Palestine, изданные в Англии на рубеже XIX-XX вв., и уже упоминавшуюся выше (прим. 3) работу Р. Веля.

Главы, посвященные истории Палестины, всегда были и есть в общих обзорных работах по истории Рима, столь популярных в европейской историографии с конца XIX в. Приведем лишь несколько примеров. Отдельная глава посвящена Палестине в неоднократно переиздававшемся пятом томе Римской истории Т. Моммзена. Упоминания о Палестине есть в известном и издававшемся на многих языках сочинении М. И. Ростовцева о социальной и экономической истории Римской империи[21]. Немало внимания уделено Палестине в работе А. X. М. Джонса о городах восточных провинций Римской империи и в общей работе о Поздней империи в целом[22]. О Палестине пишет в своем обзоре экономической жизни Римской империи Ф. Хайхельхайм[23].

Общей направленностью отмеченных выше работ - и любых других, подобных им, - является ориентация преимущественно на сведения античных авторов и археологический материал.

Иная ситуация наблюдается в работах по истории Палестины, написанных современными исследователями в Израиле, гебраистами Европы и США, а также их многочисленными предшественниками рубежа XIX-XX вв. Для перечисляемых ниже работ характерна преимущественная ориентация на Талмуд и раввинистическую литературу. Ценность этих книг различна. Чем дальше отстоит от нас время их публикации, тем больше они, как правило, описательны[24].

Так, между 1910 и 1912 гг. в Лейпциге были изданы три тома сочинения С. Краусса (S. Krauss) Talmudische Archaologie[25]. К сожалению, материал в них не систематизирован. В его изложении смешаны библейские сюжеты и реалии современной С. Крауссу жизни в Палестине. Эта работа в научном отношении слабее изданной несколько позднее многотомной работы Г. Дальмана Arbeit und Sitte in Palastina[26], являющейся всесторонним описанием повседневной жизни Палестины начала XX в.

В известной степени до сих пор не утратила своего значения работа французского исследователя Ж. Жюстера (J. Juster). Lesjuifs dans PEmpire Romain. Leur condition economqiue et sociale[27]. Она является солидным по источниковедческой базе исследованием всех сторон жизни - в том числе и экономики - иудейского населения Римской империи, но за пределами Палестины. В работе Ж. Жюстера учтены не только все источники на греческом и латинском языках, но и рав-винистическая литература, хотя последняя и привлекается "меньшем объеме. Некоторым недостатком работы Ж. Жюстера можно считать тот факт, что она является скорее комментированной хрестоматией, чем, собственно, исследованием по выбранной теме. Ж. Жюстер, указав все источники по рассматриваемому сюжету, чаще всего ограничивается краткими комментариями по поводу источников и не предлагает своего варианта осмысления сообщений источников.

В целом же как минимум до середины XX в. конфессиональный подход к истории иудеев в рамках античности проявлялся очень сильно, приводя к антиисторичности многих в принципе добротных работ.

В этом отношении, например, совершенно одинаковы Э. Ренан, Б. А. Тураев и известный историк и археолог середины XX в. М. Ави-Йона. Первые двое писали о том, что иудаизм с появлением христианства выполнил свою историческую роль[28] М. Ави-Йона начинает свою работу о политической истории иудеев от восстания Бар Кохбы до арабского завоевания с заявления о том, что основное содержание истории иудеев в рассматриваемое им время составляет борьба иудеев с античной цивилизацией[29].

Высказывания Э. Ренана и Б. А. Тураева в комментариях не нуждаются, что же касается М. Ави-Йоны, то следует отметить, что далеко не все иудеи боролись с античной цивилизацией, а после поражения восстания Бар Кохбы в Палестине практически не осталось способных сопротивляться. Иными словами, постулат М. Ави-Йоны, имеющий некоторое отношение к действительности, в конечном счете отражает стремление автора увидеть в источниках то, что ему хочется[30].

К середине XX в. относится также прекрасное во всем том, что касается изложения фактов, исследование Г. Алона: Alon G. The Jews in their Land in the Talmudic Age (70-640 С. E.). Translated and edited by Gershon Levy. London, 1989[31]. Хорошее знание источников соче-тается у автора работы с весьма избирательным подходом к материалу. Не менее трех четвертей объема работы занято изложением событий до восстания Бар Кохбы включительно (по английскому изданию это с. 3-637).

Все последующее интересует автора уже гораздо меньше, и период от поражения восстания Бар Кохбы до арабского завоевания занимает с. 641-757. Это можно было бы пытаться объяснить тем, что работа Г. Алона представляет собой во многом сложную реконструкцию текста, предпринятую учениками Г. Алона на основе собственных записей лекций Г. Алона и черновых материалов самого лектора[32]. Все же красноречивый заголовок четвертой части работы (Decline - упадок), посвященной событиям после восстания Бар Кохбы, свидетельствует скорее об ином. Тот период, в ходе которого иудеи практически не сопротивлялись иноземному господству, интересует автора гораздо меньше того периода, когда иудеи оказывали сопротивление. Подобный политизированный подход, естественно, снижает научную ценность работы.

К пятидесятым же годам прошлого века относится многотомный компендиум С. В. Барона (S. W. Baron) о социальной и религиозной истории иудеев с древнейших времен до наших дней. История иудеев в эпоху античности, так же как и общая характеристика Талму-да, в той или иной мере рассмотрена в первом и втором томах издания[33]. Материал в книге расположен не столько хронологически, сколько тематически, и в рамках одного сюжета могут иметь место факты, относящиеся к разным периодам.

Так, в гл. VIII первого тома Social Turmoil рассмотрены основные факты экономики и торговли, богатства и бедности, социальной стратификации иудейского общества, а также вопрос о правовом статусе иудеев в рамках римского общества. В каждом из сюжетов собран весь доступный автору материал, относящийся ко II-I вв. до н. э. С современных позиций работа значительно устарела, ибо она написана и опубликована до того, как стали доступны кумранские документы. Кроме того, распределение и рассмотрение материала в работе на основе довольно субъективных критериев[34] (о многом говорят названия глав второго тома - New Horizons, The Great Schism, Breakdown and reconstitution, Closing the ranks, Inicipent Medievalism, World of the Talmud, Talmudic Law and Religion) затрудняют использование работы.

В рамках данного введения хотелось бы также отметить, что с рубежа XIX-XX вв. в иудаике как науке достаточно четко оформляются две тенденции в подходе к истории, в точности соответствующие двум направлениям идейной жизни в иудаизме, засвидетельствованным с античных времен[35]. Одно из них можно - естественно, условно - назвать охранительно-консервативным, другое - либеральным[36]. О первом из них, представители которого прежде всего обращали внимание на взаимоотношения иудеев с окружающим миром в целях самосохранения, речь уже частично шла выше[37].

Не меньшего внимания, однако, заслуживает и другое направление. Одним из первых систематизированных выражений этой точки зрения следует назвать следующую работу: Askowith D. The Toleration of the Jews Under Julius Caesar and Augustus[38].

Она отличается хорошей продуманностью, аргументированностью и четким построением. С точки зрения автора, в толерантности (терпимости) следует различать несколько аспектов - религиозный, социальный, или этический, и политический. Он считает, что все эти проявления толерантности имеют место в римской политике по отношению к иудеям. В своем исследовании он доказывает это на примере известных законов времен Цезаря и Августа, сохранившихся в тексте Иосифа Флавия. С современных позиций работа Д. Ас-ковица представляет интерес своими принципами подхода к мате-риалу, четкостью и ясностью изложения. Фактическая же ее сторона устарела.

Сходные идеи особенно активно стали разрабатываться в конце XX в. Отметим здесь работу Л. Шифмана (Lawrence Schiffman) "От текста к традиции: история иудаизма в эпоху Второго Храма и период Мишны и Талмуда"[39]. В целом проблема так называемого антисемитизма автора интересует мало: ей уделена всего одна страница (по русскому изданию 2000 г. это с. 92).

Позиция автора в отношении античного антисемитизма отличается некоторой непоследовательностью. С одной стороны, он отмечает, что на эллинистический период приходится зарождение многих элементов классического антисемитизма. Одна эта формулировка позволяет считать, по мнению Л. Шифмана, что в древности возникают только элементы антисемитизма. Автор считает, что эти "многие элементы" следует разделить на две группы: социально-экономические появляются с эллинистического времени, образ иудея как убийцы Христа возникает в процессе становления христианства.

С другой стороны, как явствует из текста на той же с. 92, Л. Шифман с некоторыми оговорками готов считать антисемитизм явлением, которое "выходит за хронологические рамки определенных исторических периодов". Иначе говоря, антисемитизм, по мнению ученого, является своего родавнеисторическим, вечным спутником истории иудеев. Для думающего читателя остается, однако, неясным, как могут сочетаться "элементы" антисемитизма с его вечностью и внеисторичностью.

Идеи, выраженные в работе Л. Шифмана несколько расплывчато, гораздо более четко сформулированы в целой серии исследований других авторов. Отметим прежде всего несколько сочинений Ш. Дж. Д. Коэна (Shaye J. D. Cohen). Наибольшее значение среди них в этом отношении имеет монография "From Maccabees to the Mishnah"[40]. В ней автор прямо пишет об отсутствии антисемитизма в античности, ибо в древности не существовало понятия "раса", а следовательно, не было базы для идей о расовом превосходстве одних людей над другими[41]. Для антииудейских выпадов, встречающихся в греческой и римской литературе, Коэн предлагает употреблять термин "антииудаизм".

Эти же мысли в несколько более разработанной форме присутствуют в весьма содержательной статье Б. Рошетта (В. Rochette), озаглавленной "Juifs et romains. Yatil eu un antijudaisme romain?"[42] Автор пишет о том, что антииудейские настроения в римском обществе были ограничены лишь религиозной сферой - реакцией на соблюдение субботы, на обрезание и на пищевые запреты. Все это не вызывало общественно значимых, массовых проявлений нелюбви к иудеям.

Б. Рошетт, как и Ш. Дж. Д. Коэн, пишет о невозможности применять к античности термин "антисемитизм" ввиду отсутствия понятия "раса" и идеи расового превосходства в греческом и римском менталитете. Б. Рошетт отмечает также, что в Риме не было "экономического" антисемитизма. Из-за отсутствия в реальной жизни богатых иудеев-ростовщиков в античной литературе в отличие от Средних веков не было и соответствующего образа, ставшего в Западной Европе в эпоху Средневековья карикатурным.

Особого упоминания заслуживают работы американского исследователя Луиса Фельдмана (L. Н. Feldman), и в особенности его книга "Jew and Gentile in the Ancient World. Attitudes and interactions from Alexander to Justinian"[43]. Работа представляет собой попытку всестороннего обобщения истории взаимоотношений эллинистических государств, Рима, ранней Византии и иудеев. Основной акцент - и это характерно - в книге Л. Фельдмана сделан на все то, что сближало иудеев и античную культуру и делало возможными мирные взаимоотношения между двумя культурами.

В этом отношении о многом говорят даже названия глав работы: гл. 6 (р. 177-200) "Привлекательность иудеев: их древность"; гл. 7 (р. 201-232) "Привлекательность иудеев: основополагающие добродетели" (The Cardinal Virtues); гл. 8 (p. 233-287) "Привлекатель-ность иудеев: идеальный лидер, Моисей".

Не менее половины объема сочинения Л. Фельдмана составляет анализ проявлений и причин успеха иудейского прозелитизма. Здесь опять же о многом говорят названия соответствующих глав - гл. 9 (р. 288-341) "Успех иудейского прозелитизма в эллинистический период и начало римского периода"; гл. 10 (р. 242-282) "Успехи иудеев в завоевании "симпатизирующих"; гл. 11 (р. 383^15) "Прозелитизм иудеев в третьем, четвертом и пятом веках".

Соблюдая объективность, Л. Фельдман затрагивает в своей работе и негативные стороны взаимоотношений античного мира и иудеев. При этом принципиальной установкой самого Л. Фельдмана является утверждение о том, что в античности "еврейского вопроса" не существовало в отличие от последующих эпох (р. 123). Именно с этих позиций и следует оценивать три небольшие главы, в которых Л. Фельдман рассматривает конфликтные ситуации, возникавшие между иудеями и римской властью.

Так, гл. 3 работы озаглавлена "Официальный антииудейский фанатизм. Ответы правительств иудеям" (р. 84-106). Большая часть этой главы (с. 86-106) посвящена именно официальным римско-иудейским отношениям. Автор отмечает, что до восстания 66-74 гг. во взаимоотношениях иудеев и Рима конфликты бывали, но при этом они всегда были непродолжительными (р. 94).

Следующая, четвертая глава книги озаглавлена "Народные предрассудки против иудеев" (р. 107-122). В ней наиболее оригинальной, но одновременно и не очень удачной, следует назвать попытку доказать богатство иудеев в античности[44]. С точки зрения Л. Фельдмана, это богатство и делало иудеев подозрительными в глазах греков и римлян. Приводимые Л. Фельдманом примеры сами по себе бесспорны, но свидетельствуют они не о богатстве иудеев как народа, а о том, что экономическая жизнь Палестины давала некоторую возможность для накопления богатств отдельными личностями[45]. По мнению автора, приводимые им свидетельства источников позволяют также считать, что иудеи слыли богатыми в глазах греков и римлян. Прямых доказательств этому - как с удивлением отмечает и сам Л. Фельдман - нет. Косвенные же, которым призывает довериться исследователь, далеко не столь определенны.

Пятая глава книги (р. 123-176) посвящена предрассудкам против иудеев среди древних интеллектуалов. Она представляет собой краткий обзор антииудейских выпадов, с которыми полемизирует Иосиф Флавий в сочинении "Против Апиона", а также - систематизиро-ванное обозрение антииудейских эмоций, известных в сочинениях иных, по сравнению с Иосифом Флавием, авторов. Заслуживают внимания три вывода, которые делает Л. Фельдман в конце этой главы:

1) далеко не все античные интеллектуалы разделяли антииудейские предрассудки;

2) никакое обвинение против иудеев не вело в языческие времена к организации погромов. Единственное исключение - волнения в Александрии в 38 г.;

3) литературные выпады некоторых писателей против иудеев никак не сказывались на общем отношении государства к иудеям.

Если же попытаться представить, каково было в целом отношение римского мира к иудеям, согласно Л. Фельдману, то получится следующая картина. Преобладающее отношение к иудеям следует определить как нейтральное, переходящее достаточно часто в интерес к отдельным сторонам их культуры. Попытки Л. Фельдмана доказать, что народные массы в целом иудеев ненавидели, не выглядят убедительными[46] уже хотя бы потому, что и сам автор пишет: в Риме "иудейского вопроса" не существовало, а антииудейские настроения отдельных представителей элиты не могли стать причиной погромов. Однако надо также отметить, что, с точки зрения автора данной работы, Л. Фельдман несколько потерял чувство меры в стремлении изобразить отношение римского общества и государства к иудеям как нейтральное и положительное. В эпоху Поздней империи в связи с принятием христианства ситуация была, как свидетельствуют факты, все же иной.

Несколько ранее работы Л. Фельдмана вышло в свет второе издание работы М. Смолвуд, представляющей собой весьма добротный обзор всех перипетий политической истории иудеев в рамках истории Рима с начала I в. до н. э. до конца III в. (Smallwood М. The Jews under Roman Rule from Pompey to Diocletian. A Study in Political relations[47]). Каких-то особых теорий M. Смолвуд не выдвигает и не придерживается, предпочитая ограничиваться рассмотрением конкретных фактов.

С середины XX в. и далее количество работ по истории иудеев в рамках античности, написанных более или менее объективно, значительно возросло как в Европе, так и в Америке. Поэтому ниже названо и в какой-то мере охарактеризовано лишь незначительное их количество.

Так, можно отметить, что иудеям и иудаизму в рамках римской истории уделено фактически четыре тома в рамках известного современного западногерманского многотомного издания "Aufstieg und Niedergang der romischen Welt. (ANRW)". Девятнадцатый том второй серии (Principat) посвящен иудаизму в целом и палестинскому иудаизму в частности[48]. Двадцатый том той же серии посвящен иудаизму в римское время[49]. Статьи для данных томов написаны хорошими специалистами и сами по себе интересны, однако для издания ANRW характерен недостаток любого сборника: статьи написаны по тем проблемам, которые интересуют авторов, и общей картины не создают, являясь, в лучшем случае, приближением к ней, ибо каждый автор пишет о чем-то частном.

Весьма интересным и ценным исследованием является опубликованная в 1994 г. монография П. Требилко об иудейских общинах Малой Азии[50]. Работа написана на основе литературных источников и имеющихся надписей, число которых в последнее время постоянно возрастает вследствие регулярно проводимых археологических раскопок. Автор рассматривает в своей книге как историю общин отдельных городов, так и общие проблемы - религиозную жизнь иудейских общин региона, их взаимоотношения с римскими властями. Работа не содержит поспешных выводов и является одним из важнейших исследований по истории иудейской диаспоры эпохи Принципата.

Особого внимания заслуживает группа работ, фактически пересматривающих все общепринятые представления об истории иудеев в талмудический период[51]. Наиболее систематически подобные взгляды изложены в работе Алексея Сиверцева ((A. Sivertsev). Private Househoulds and Public Politics in 3rd - 5th Century Jewish Palestine. (Texts and Studies in Ancient Judaism, Edited by M. Hengel and P. Schafer. 90)[52], нейтральное название которой не должно вводить в заблуждение.

Работа, написана реалистично, без привлечения теологии в какой бы то ни было форме. Однако исследование А. Сиверцева вызывает и несколько настороженное к себе отношение, ибо, судя по тем выводам, которые из него фактически вытекают[53], автор является ниспровергателем основ, призывающим к полному пересмотру традиционных представлений об истории евреев талмудического периода.

Особый интерес в этой связи вызывают общие принципы подхода А Сиверцева к исследуемому материалу. Он пишет о том, что биографические сведения и вся информация о характерах конкретных людей, содержащаяся в раввинистической литературе, вероятнее всего, для современного читателя никогда не будут ясными и бесспорными. Поэтому при использовании биографического материала раввинистической литературы можно достичь гораздо лучших результатов, если искать в нем информацию не о жизни конкретного человека, а об общественных институтах того времени, когда тот или иной человек жил.

Поэтому, с точки зрения А. Сиверцева, у нас неплохие шансы понять, каковы были полномочия "наси" (патриарха) и что вообще представлял собой этот институт, особенно при изучении большого количества контекстов.

Автор понимает, что в результате у него получается весьма обезличенная история, в которой основное внимание оказывается уделено институтам, а не личностям или раввинам. Однако, по словам А. Сиверцева, это, вероятно, наиболее разумный выход, если иметь в виду специфические проблемы методологического характера, связанные с интерпретацией раввинистической литературы.

Несколько ниже А. Сиверцев подчеркивает, что он не считает все написанное в вавилонском Талмуде или палестинских мидрашах фантазией авторов, однако, по его мнению, в настоящий момент отсутствуют общепринятые критерии, которые позволили бы разделить в раввинистической литературе информацию, заслуживающую доверия, и явные легенды.

В конце введения[54] автор в осторожной форме пишет о том, что изучение институтов еврейской жизни рассматриваемого времени невозможно без сопоставительного анализа. Ввиду того, что в рассматриваемый период Палестина входила в состав Римской империи, представляется весьма вероятным, что общественная жизнь евреев имела много общего с общественной жизнью соседних народов. Иными словами, сведения из раввинистических сочинений следует сверять с данными источников римского и византийского времени (имеются в виду как надписи, так и сочинения конкретных авторов). По словам А. Сиверцева, сопоставление информации из обеих групп источников поможет в установлении истины и определении подлинной ценности раввинистических источников среди источников по истории Ближнего Востока римского и ранневизантийского времени.

Осторожность А. Сиверцева не отменяет, однако, по сути, одного весьма далеко идущего вывода методического характера, которому он следует на деле. С точки зрения ученого, во внутренней жизни евреев в провинции Иудее следует прежде всего видеть не какие-то специфические национальные черты и формы, а те же закономерности, которые характеризуют жизнь и организацию жизни любой другой провинции империи.

Для А. Сиверцева само собой разумеющимся является высокий уровень эллинизации Иудеи[55] и полная готовность евреев принять это, во всяком случае, в рамках того периода, который он изучает. Вывод этот тем более примечателен, что достаточно часто историю евреев талмудического периода в историографии XX в. изображали именно как борьбу с античной цивилизацией за сохранение своей национальной самобытности.

А. Сиверцев не отрицает существования "наси" (патриархов) в общепринятом смысле слова, но, согласно его концепции, они появляются лишь в IV в., во время Поздней империи. По мере ослабления полисных институтов и складывания ранневизантийской бюрократии в еврейской среде сложился институт патриархата, т. е. появился общенациональный лидер. Основной аргумент А. Сиверцева в пользу именно такого подхода заключается в следующем: лишь для IV в. мы имеем надежные источники о самих патриархах. По его мнению, относительно предыдущего периода (для ранней империи) можн, говорить лишь о том, что патриархи - те, кого мы по традиции так называем, - были не более чем семейством состоятельных местных магнатов. Развитие же полномочий состоятельного семейства до семейства национальных лидероз шло очень медленно и достигало своего логического конца лишь в IV в.

В соответствии со своими взглядами, А. Сиверцев считает, что и формирование административного аппарата патриархата (санхедрин-синедрион[56], апостолы и т. д.) - явление позднее, опять же - ран-невизантийское по времени. Что касается упоминаний о синедрионе более раннего периода, то А. Сиверцев интерпретирует их следующим образом.

Опять же весьма убедительно аргументируя свои взгляды, А. Сиверцев пишет о том, что все известные по источникам примеры деятельности синедриона в I-III вв. н. э. свидетельствуют против того, что это были официальные судебные инстанции. По словам автора исследования, это неформальные суды, своего рода собрания друзей, советников, высказывающих свое мнение по тому или иному поводу, но именно как неформальные объединения, советы при наместнике, том или ином магнате.

Таковы вкратце основные положения рецензируемой книги. Здесь возникает непростой вопрос - как следует воспринимать все выводы А. Сиверцева? По форме у него все сформулировано очень осторожно, но по сути - это именно ниспровержение традиционных основ восприятия истории талмудического периода.

Так, весьма радикально звучат представляющиеся А. Сиверцеву самоочевидными утверждения о значительной степени интеграции иудеев в жизнь Римской империи и о том, что еврейские магнаты позднеантичного времени - это составная часть византийской бю-рократии. Обращает также на себя внимание утверждение А. Сиверцева о повсеместном распространении в Палестине полисной системы жизни.

Столь же радикальны выводы А. Сиверцева об иудейских патриархах ("наси") эпохи ранней империи, которых он фактически предлагает воспринимать как богатых горожан, или богатых булевтов, занимающихся просветительской деятельностью среди своего народа, так сказать, в свободное от деятельности в рамках полисных структур время. Иными словами, согласно логике А. Сиверцева, фигуры типа Йехуды ха-Наси следует сопоставлять с небезызвестным Геродом Аттиком из Афин II в. или с современником Августа, известным Гаем Меценатом[57].

Как отнестись к высказанным положениям А. Сиверцева? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя, ибо при всей аргументированности его построения небезупречны.

У нас нет оснований объявить его выводы беспочвенными. В нашем распоряжении действительно мало достоверной информации по тем вопросам, которые А. Сиверцев исследует, не считая Талмуда. Вопрос же о доверии или недоверии к данным талмудических трактатов чаще всего зависит от системы ценностей, которых придерживается автор.

Однако с этой работой связана и одна серьезная проблема методического плана - как далеко может заходить исследователь в своих выводах и построениях, когда в его распоряжении имеется лишь неполный материал.

Так, сами по себе выводы А. Сиверцева об известной двусмысленности на Ближнем Востоке терминологии римского времени, обозначающей официальные титулы, абсолютно правильны. Однако же все надписи, которые он анализирует, относятся лишь к Хаурану - одной области на границе провинций Сирия и Аравия. Возникает вопрос: насколько материал этого региона имеет (или может иметь) отношение к Палестине?

Примеры А. Сиверцева по поводу двусмысленности, неоднозначности терминологии, обозначающей лидеров разного уровня в еврейской среде, также убедительны. Однако опять же возникает вопрос: насколько можно быть уверенным, например, в том, что термин "парнас" употребляется только так, как указано у А. Сиверцева на с. 36, и никак иначе? Учел ли А. Сиверцев все упоминания об этом в Талмуде, разбирая особенности употребления термина "наси"? На этот вопрос напрашивается скорее отрицательный ответ, чем поло-жительный. В этой ситуации всегда, к сожалению, приходится иметь в виду возможность и какой-то иной интерпретации этого термина, не учтенную А. Сиверцевым.

К сожалению, это утверждение справедливо практически для всех терминов, рассмотренных в работе. У читателя совершенно нет уверенности в том, что А. Сиверцев рассмотрел весь материал и что, следовательно, нет контекстов, которые следует интерпретировать совсем иначе, чем автор. Между тем радикальность итоговых выводов, которая очевидна для любого знакомого с традиционным вариантом истории талмудического периода, вообще-то предполагает именно исчерпывающий анализ всех контекстов всей терминологии.

Полный отказ А. Сиверцева от рассмотрения биографического материала раввинистической литературы является в рамках данной работы скорее недостатком, чем достоинством. Фактическая заявка на весьма радикальные выводы о патриархате делает как раз очень актуальным рассмотрение всего традиционного биографического материала, касающегося патриархов, хотя бы для того, чтобы его опровергнуть.

Автор завершает рассмотрение материала рубежом V-VI вв., и это лишает исследование исторической перспективы. Как известно, в 426-429 гг. наступает конец патриархата[58], и окончательно христианизировавшееся государство избрало совершенно иную, более агрессивную тактику поведения по отношению к иудеям.

Из последних работ западноевропейской историографии общего характера, затрагивающих историю Палестины в рамках истории Ближнего Востока римского и византийского времени, отметим прежде всего исследования М. Сартра[59], Ф. Миллара[60] и Б. Исаака[61].

Работа Ф. Миллара по охвату материала и оригинальности выводов - правда, не всегда бесспорных - превосходит первый из названных в прим. 55 трудов М. Сартра. В то же время нельзя не отметить, что он пытается строить обобщения более широкого плана. Вторая же из названных работ М. Сартра является выдающимся достижением французской и европейской науки об античности, ибо перед нами - первая попытка обобщения истории античной Сирии.

Особого упоминания заслуживает также переиздание известной работы Э. Шюрера "Geschichte des judischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi". Обновленный вариант работы вышел на английском языке фактически в четырех томах, ибо третий том издания состоит их двух отдельных полутомов[62]. Работа значительно расширена за счет добавления многочисленных глав, в основном во втором и в третьем томах, посвященных Кумрану и кумранской литературе. Важность работы Э.Шюрера заключалась и заключается в удачном изложении всех сторон жизни иудеев Палестины рассматриваемого периода. Однако экономическая проблематика не рассматривалась в первых изданиях работы рубежа XIX-XX вв., впрочем, как и в обновленной версии.

Хотелось бы также отметить несколько работ известного американского исследователя А. Т. Кробеля (Kraabel), внесшего немалый вклад в превращение иудаики в светскую, реалистическую науку, свободную от предвзятости и теологизованного подхода:

- Kraabel А. Т. The Diaspora Synagogue: Archaeological and Epi-graphical Evidence since Sukenik // ANRW II 19, 1. Berlin; New York, 1979. P. 477-510;

- Kraabel A T. The Roman Diaspora: Six Questionable Assumptions // JJS. 1982. Vol. 33. P. 445-464.

В новейшей научной литературе по иудаике иногда встречается и иное: весьма экзотические идеи, преподнесенные в наукообразной форме. Так, в 2003 г. Э. Лопо (Е. Laupot) опубликовал статью, в которой доказывал, что основной причиной Иудейской войны стала деятельность секты назореев и что именно они были ее основными идейными вдохновителями. Кроме того, с точки зрения Э. Лопо, тот факт, что официальные власти Римской империи до 270 г. не преследовали христиан, должен объясняться следующим образом. Христиане рассматривались властями как удобный противовес деятельности назореев по привлечению прозелитов среди рабов и низших сословий[63].

К сожалению, незначительно количество работ - и это относится ко всем странам, - посвященных изучению влияния античного мира на иудейский[64]. Прежде всего здесь необходимо назвать уникальный (в том смысле, что другого аналогичного не существует) словарь С. Краусса - Griechische und Lateinische Lehnworter in Talmud Midrasch und Targum. Bd. 1-2. Berlin, 1898, 1899.

Существует также несколько работ, в которых параллельно рассматриваются проблемы иудейского и римского права. Это прежде всего работа А. Гулака, сопоставляющая данные Талмуда с египетскими папирусами и римским правом: GulakA. Das Urkundenwesen im Talmud im Lichte der griechisch-aegyptischen Papyri und romschen Rechts. Jerusalem, 1935. Автор занимается сопоставительным анализом сходных явлений в области права.

Далее следует назвать монографию Р. Йарона о дарении собственности с учетом перспективы смерти дарителя: Yaron R. Gifts in conteplation of death in Jewish and Roman Law. Oxford, 1960. Автор рассматривает соответствующие виды дарений в обеих правовых системах, но обходит стороной вопрос о том, возникли ли такие виды дарений в иудейском праве под влиянием римского права или же речь идет просто о типологически близких явлениях.

Интересное исследование И. И. Семенова подробно рассмотрено в следующем параграфе данной главы.

Наконец несколько слов о современной израильской историографии. Настоящая разработка этого сюжета требует отдельной книги уже хотя бы потому, что она развивается на иврите и на английском во многих научных центрах страны.

В последнее время наиболее интересные исследования (иногда, правда, скорее считающиеся таковыми) по иудаике издаются в Израиле и на русском языке, а потому доступны в России (в основном "библиотека Алия").

Помимо уже отмеченной выше работы Г. Аллона, это:

- Очерк истории еврейского народа / Под ред. Проф. Ш. Эттин-гера. I. Иерусалим, 1979. В данном томе: Штерн М. Период Второго Храма. С. 113-208; СафрайШ. Талмудический период. С. 225-260.

- Урбах Э. Э. Мудрецы Талмуда. Иерусалим, 1989 (переводчик на русский язык сократил оригинальную версию работы, написанную на иврите. Существующая английская версия работы полнее - Urbach Е. Е. The Sages. Their concepts and beliefs. Translated by I. Abrahams. London: Cambridge Mass., 1987);

- Социальная жизнь и социальные ценности еврейского народа. Иерусалим, 1977. В данном томе: Динур Б.-Ц. Еврейская история. Ее особенность и непрерывность. С. 9-31; Вербловский Ц. Мессианство в еврейской истории. С. 32-56; Бэр И. Ф. Социальные идеалы еврейского общества периода Второго Храма. С. 92-125; Штерн М. Восстание Хасмонеев и его место в истории еврейского общества и еврейской религии. С. 126-147; Урбах Э. Э. Мудрецы эпохи Талмуда, их личность и авторитет. С. 162-208; Сафрай Ш. Начальное образование, его религиозное и социальное значение в период Талмуда. С. 209-239.

Помимо серии "Библиотека Алия", здесь необходимо также упомянуть издательство "Гешарим", существующее в Москве и Иерусалиме и специализирующееся на изданиях в России на русском языке серьезных научных исследований по иудаике.