ИЗРАИЛЬ
ИСТОРИЯ МОССАДА И СПЕЦНАЗА
| |
ИЗРАИЛЬ
|
|
СВОЙ ЧЕЛОВЕК В ДАМАСКЕ
18-го января 1965 года в 8-30 утра в квартиру местного предпринимателя
Камаля Амина
Табета ворвались три сотрудника сирийской контрразведки. Как раз в тот момент,
когда
он, лежа в постели, принимал радиосообщение из Тель-Авива.
При обыске нашли радиопередатчик, фотопленки с фотографиями
особо секретных
объектов. В одном из ящиков стола обнаружили куски мыла, которые на самом
деле
оказались взрывчаткой.
Один из контрразведчиков сказал:
- Игра закончена! Кто ты на самом деле?
Человеком, скрывавшимся под именем Камаль Амин Табет, бы израильский разведчик-
нелегал - Эли Коэн.
* * *
Он родился в 1924 году в Сирии. Вскоре родители вывезли Эли,
его сестру и братьев в
Египет и поселились в Александрии.
Учась в средней школе, он много занимался Торой, и поначалу
хотел стать раввином. Он
был бы рад продолжить свои занятия в иешиве, но еврейских религиозных школ
в Египте
не было и ему пришлось отказаться от этой идеи. Поэтому по окончании школы
он
поступил на электрический факультет университета имени короля Фарука I, из
которого
был исключен в 1949 году за сионистскую деятельность.
Семья Коэнов была очень дружной и очень еврейской. В доме соблюдали
кашрут и
субботу. Эли и его братья пели в хоре центральной синагоги Александрии.
Во время Синайской кампании, начавшейся в октябре 1956 года, Коэн был задержан
по
делу шпионской сети Марзука и Азара. Его допрашивали 4 часа, но затем отпустили
на
свободу. В январе 1957 года он был выслан из Египта.
Приехав в том же году в Израиль, он пытался получить работу
в "Моссаде". Однако ему
было отказано, поскольку его иврит представлялся чиновникам, ответственным
за подбор
кадров, "чересчур архаичным". Кроме того, чиновники опасались, что
его узнают как
проходившего в Египте по делу о шпионской сети. И, наконец, во время психологических
тестов было определено, что он не в состоянии почувствовать приближающуюся
опасность, что он - человек, способный рисковать больше, чем это необходимо
для дела.
Тогда Коэн устроился на должность инспектора сети универмагов "Ха-машбир
ха-
меркази". Прочно утвердившись на новой работе, он женился на Наде, также
из семьи
выходцев из Египта. Они купили квартиру в Бат-Яме и уже было надеялись на
спокойную
жизнь, но тут "Моссад" вдруг проявил к нему интерес.
Однако Коэн поначалу воспротивился. Он сказал вербовщикам,
что женат, прилично
зарабатывает и в данный момент не готов работать в разведке. Да и иврит его
остался все
таким же "архаичным". Однако "Моссад" продолжал оказывать
на него давление, и,
наконец, в 1960 году убедил его работать на разведку.
Он прошел интенсивный краткосрочный курс подготовки агента
для работы во
враждебной стране. Инструкторы были восхищены его способностью молниеносно
вжиться в новый образ.
В начале 1961 года Коэн под видом сирийского предпринимателя
Камаля Амина Табета
прибыл в Аргентину. Там в то время была многочисленная сирийская община, и
он легко
обосновался как бизнесмен, получивший большое наследство в Сирии. Он быстро
завязал
деловые и дружеские связи с местными бизнесменами-сирийцами и очень скоро
стал
одним из постоянных гостей на дипломатических приемах.
В Буэнос Айресе Коэн подружился с самыми влиятельными из местных
сирийцев -
Амином Эль-Хафезом, офицером-танкистом, одним из давних членов партии БААС,
находившимся тогда в изгнании. Вскоре после военного переворота в Сирии он
вернулся
в страну и занял ведущее место в партийном руководстве.
После того, как Коэн окончательно вошел в доверие у сирийских
дипломатов и
предпринимателей, он получил из Тель-Авива указание прибыть через Египет в
Ливан, а
оттуда проникнуть в Сирию для выполнения основного задания. Пользуясь дружескими
связями, налаженными за границей, он с легкостью пересек границу без какой-либо
проверки багажа. А в нем, помимо рекомендательных писем, был спрятан миниатюрный
радиопередатчик.
* * *
Прибыв в Дамаск, Коэн, прежде всего, снял квартиру поблизости
от двух важнейших
центров средоточия необходимой ему информации: генерального штаба и дворца
для
гостей президента. С этой точки зрения расположение квартиры, где он поселился,
было
идеальным: из ее окон он мог видеть военных специалистов разных стран, посещавших
Сирию, и сообщать в центр о динамике ее внешнеполитических связей. Наблюдение
за
генштабом давало ему возможность догадываться о происходящем там по числу
прибывающих туда людей, количеству освещенных ночью окон и многим другим
признакам.
Указания из "Моссада" Коэн получал в закодированном
виде, слушая по радио арабские
песни, транслировавшиеся Израилем "по заявкам радиослушателей".
Сам он передавал
информацию в центр с помощью портативного радиопередатчика.
Обосновавшись на новом месте, Коэн приступил к активным действиям. Он отправился
на
местную радиостанцию, где предъявил многочисленные рекомендации от сирийских
дипломатов и бизнесменов, с которыми он познакомился в Аргентине. Ему поручили
вести радиопередачи, адресованные сирийским гражданам, живущим за границей,
в
которых он призывал их вернуться на родину и содействовать ее процветанию
и
развитию.
Постепенно он установил связи с высшими правительственными
чиновниками и
представителями армейской элиты. Молодой миллионер из Аргентины стал известен
как
горячий патриот Сирии и личный друг августейших персон высшего общества. Он
был
щедр на дорогие подарки, давал деньги взаймы, устраивал у себя дома приемы
для
видных общественных деятелей и бывал в гостях у них. Любимец женщин, он, однако,
явно не спешил связывать себя супружескими узами, превыше всего ценя свободу
и
дружбу.
Со своим лучшим другом, лейтенантом Маази, племянником начальника
генерального
штаба сирийской армии, Коэн посещал многие военные и военно-воздушные базы,
осмотрел укрепления на Голанских высотах и проехал вдоль сирийско-израильской
границы. Лейтенанту Маази нравилось посвящать своего гражданского друга в
курс дела,
отвечая на его непрофессиональные вопросы.
Коэн настолько вошел в доверие, что ему разрешали фотографировать
военные объекты
на Голанах. Во время этих посещений ему удалось увидеть чертежи сирийских
военных
укреплений и карты расположения артиллерийских установок на высотах. Сирийские
офицеры с гордостью рассказывали ему об огромных подземных складах с
артиллерийскими боеприпасами и другим оборудованием, о расположении минных
полей.
Все, что Коэн видел, он назавтра же сообщал своему руководству в Израиль.
И так на
протяжении трех лет. Именно эту информацию Армия обороны Израиля использовала
во
время "шестидневной войны", начавшейся 5-го июня 1967 года.
В июле 1963-го, после очередного военного переворота, президентом
страны стал майор
Эль-Хафез. Приглашение на банкет по этому случаю получил и Коэн-Табет. Президент
даже настоял, чтобы их сфотографировали вместе.
- Моя жена велела поблагодарить тебя за шубу, которую ты подарил
ей, - шепнул он, стоя
перед фотокамерой.
Коэн с удовлетворением принял эту благодарность, отметив про
себя, что деньги
"Моссада" были потрачены не зря.
Его связь с президентом укрепилась благодаря тому, что у Эль-Хафеза
образовалась
опухоль в горле. Коэн порекомендовал ему хирурга, еврея из Франции, при условии,
что
тому не будет причинено никакого вреда. Эль-Хафез пообещал это, и Коэн выписал
к
нему врача. Операция прошла успешно, и с тех пор его знакомство с президентом
переросло в прочную дружбу.
Коэн пользовался абсолютным доверием Эль-Хафеза, и тот не раз
советовался с ним по
различным вопросам. Среди прочего и о том, что касалось закупок вооружения
для
сирийской армии. Полученные сведения, конечно же, сразу становились достоянием
израильской разведки.
В подобных случаях Коэн внимательно выслушивал его и отвечал
нечто вроде этого:
- Сейчас я несколько устал, дайте мне время подумать над этим вопросом, и
завтра утром,
когда я буду чувствовать себя более свежим, я постараюсь дать вам хороший
совет.
Той же ночью он посылал в Израиль шифрованное сообщение, в котором подробно
описывал суть вопроса. Этот материал передавался военным специалистам, они
готовили
свои рекомендации, и Коэн на следующее утро излагал их президенту.
Тот всегда приходил в восторг и восклицал:
- Ты просто гений! Как только это мне самому не пришло в голову!
Со временем Эль-Хафез стал совершенно свободно обсуждать с
ним темы высшей
степени секретности, касавшиеся безопасности страны, а затем с гордостью передавал
своим приближенным мнение своего нового советника. Те, в свою очередь, пришли
к
выводу, что к окружению президента присоединился выдающийся эксперт в военной
и
политической сферах. Слава о нем разнеслась среди всех высших лиц в государстве,
и
Коэн пользовался у них практически неограниченным доверием.
Дружеское расположение первого лица страны проложило ему тропинку
в высшие
эшелоны власти. Уже через месяц он оказывается рядом с теми, кого прочат в
будущие
руководители страны. В Дамаске начинают циркулировать слухи, что ему предложат
пост
министра пропаганды. Однако сирийский президент, отношения с которым становятся
все
более близкими, предлагает ему подумать и подготовиться к посту министра обороны
и
тут же назначает его заместителем министра этого ведомства.
Теперь Коэн проводит на Голанских высотах много времени по
долгу службы. Его
детально знакомят со сложным военным комплексом, построенным советскими
специалистами. Он изучает ракетные установки и противотанковое оружие. Его
доклады
Тель-Авиву становятся все детальнее и объемнее. Он - гордость "Моссада",
разведчик
номер один страны. И в то же время - один из первых номеров сирийского государства,
близкий друг его главы, завтрашний министр обороны...
Сообщения для Тель-Авива становились все чаще и длиннее. Так
требовало руководство,
так желал и Коэн, торопясь как можно быстрее передать информацию, лавиной
обрушивавшуюся на него буквально каждый день. Большая часть этой информации
передавалась по радио, создавая помехи для расположенных рядом передатчиков,
причем,
передатчиков официальных.
Один из них находился в соседнем доме, где размещалось индийское
посольство. Когда
эти помехи существенно участились, его сотрудники обратились к сирийским властям.
Это стало известно и Коэну, но он решил не прекращать передачи, отвечая на
запросы
Тель-Авива и считая, что заместителя министра обороны никто проверять не станет.
Да и
техника, находившаяся в распоряжении сирийцев, по его сведениям, не позволяла
обнаружить местоположение тайного передатчика.
Тем не менее, его стали часто посещать тяжелые предчувствия.
С ними он и приехал в
Израиль на празднование "брит-милы" (обряд обрезания") своего
сына. Приехал, как
оказалось, в последний раз…
* * *
После многих бесплодных усилий сирийской контрразведке удалось
запеленговать
передатчик Коэна. Когда ее агенты ворвались к нему в дом, он как раз вел передачу.
Провал не был для него неожиданностью. На этот случай у него была таблетка
цианистого
калия… Но, как стало известно впоследствии, в самый последний момент перед
задержанием Коэн принял решение не глотать ее: будь что будет, он умрет как
еврей.
Следователям Коэн поначалу заявил, что его имя Камаль Амин Табет и что он
мусульманин. Однако через короткое время сказал им:
- Я - израильтянин, майор Эли Коэн. Вот мой армейский номер.
Я служу в разведке и
требую, чтобы меня судили в соответствии с Женевской конвенцией.
Началось расследование, в ходе которого люди, до тех пор считавшиеся его друзьями,
пытались убедить Коэна не распространяться о своих связях с влиятельной сирийской
верхушкой. Сам президент передал ему, что если тот сохранит это в тайне, он
обещает
справедливый суд и скорое освобождение в порядке обмена военнопленными.
Однако было уже поздно. В мировой и арабской прессе появились сообщения о
том
авторитете, которым израильский разведчик пользовался в правительственных
и военных
кругах. Сирия стала всеобщим посмешищем. "Еще немного - и они сделали
бы его своим
президентом!" - писали враждебные сирийскому режиму газеты. Ненависть
к Коэну и
желание рассчитаться с ним перевешивали все доводы в пользу того, чтобы замять
скандал.
Очень скоро следователи перешли к пыткам. Они пропускали через
его тело
электрический ток, вырывали ему ногти и гасили о него сигареты. Но он не сломался.
Стражники прозвали его "храбрецом".
Суд начался в январе 1965 года. Одновременно с открытым судебным
процессом велись
тайные переговоры между Сирией и израильским правительством по поводу его
освобождения. На каком-то этапе Сирия даже согласилась освободить Коэна в
обмен на
большую сумму денег и партию автомобилей. Сирийцы предупредили, что хотя на
телевизионном экране казнь будет выглядеть настоящей, это не более чем инсценировка.
На шею Коэна наденут специальную защитную повязку, введут ему в вену какое-то
лекарство, которое будет действовать в течение двух часов. Потом его снимут,
приведут в
себя, сделают пластическую операцию и переправят его в Израиль, где он под
новым
именем будет работать в министерстве иностранных дел.
Увы…
Президент Сирии подписал распоряжение о казни. В ту же ночь
18-го мая 1965 года в 1-30
представители сирийской службы безопасности подняли с постели главного раввина
сирийской еврейской общины 75-летнего Нисима Коэна. Позже он рассказывал,
что
состояние Эли было ужасным, следы побоев и пыток на всем теле.
Когда он увидел раввина, то заплакал. Заплакал и раввин. Эли
передал ему письмо для
жены Нади. После чтения молитвы "Цидук ха-дин" его повесили.
Это произошло в 3-30 ночи. Тело провисело на одной из центральных площадей
Дамаска
шесть часов. Затем его похоронили на еврейском кладбище.
Через пять лет сотрудники израильской разведки пытались выкрасть
тело Коэна, чтобы
перезахоронить его в Израиле. Операция закончилась неудачей. А его останки
сирийцы
перенесли на кладбище одного из военных лагерей, расположенных в Дамаске,
и
поместили в бункере на глубине 30 метров. С тех пор израильское правительство
и семья
Коэна во главе с братом Морисом ведут непрекращающуюся борьбу за возвращение
останков героя в Израиль.
* * *
Если вы пройдете по Иерусалиму, да, пожалуй, и любому другому
городу Израиля, вы
обязательно увидите улицу, названную в честь Эли Коэна. Каждый встречный расскажет
вам героическую историю этого человека, ставшего легендой…
|
|
|
