ОТКРОВЕНИЕ

...отрок остался служить Господу при Эли, священнике. Сыновья же Эли были люди негодные... Эли же был весьма стар...

I Самуил 2:11, 12, 22.

(Перевод Б. Камянова)

Я был на седьмом небе от счастья. Я слышал голoс бунта против всего одряхлевшего, окаменевшего, бунта юного Самуила против престарелого первосвященника Илия. Отголосок этого бунта донесся до наших дней, до клуба в Нахалале. Я поделился с родителями своими впечатлениями. Мама молчала. Дух бунта и русской революции был близок ее сердцу. Но она была тогда еще недостаточно знакома с литературой на иврите, в особенности традиционной. Другое дело отец. Он понимал, о чем шла речь. Я спросил его мнение о стихотворении 'Откровение'. 'Прекрасно', - ответил он. Мне было ясно, что он имел в виду библейскую историю, а не интерпретацию ее Шлионским.

x x x

Теперь на месте Шило нет поселения. Холм, на котором стоял древний Шило, называется по-арабски 'Хирбет-Сейлун' (то есть 'Руины Шило'). Местонахождение древнего Шило можно точно установить благодаря деталям, приводимым в 'Книге Судей': он лежал 'на север от Бет-Эля и на восток от дороги, ведущей от Бет-Эля в Шхем, и на юг от Левоны'.

Я не бывал в этих местах в детстве, в период британского мандата. Впервые попал я в Хирбет-Сейлун, то есть в Шило, только после Шестидневной войны. Я добрался до него через Шхем, другой дорогой, чем биньяминиты, которые устраивали засады на дочерей Шило в виноградниках. В Шхеме я хотел заглянуть к торговцу древностями Абу-Ромейлу. Я слышал, что он приобрел интересные мозаичные плиты, которыми был устлан пол византийской церкви. Они были найдены феллахами в Ливане и контрабандой переправлены в Иорданию.

Я застал Абу-Ромейла дома в Хаваре, южном пригороде Шхема, возле дороги на Иерусалим. Пригород назван так по той причине, что его первые жители пришли из Вади Хавары, что между Нетанией и Хадерой. Это были по большей части заболоченные земли. Евреи купили их, осушили болота, возделали, засеяли и переименовали в Эмек-Хефер (долина библейского Хефера). Время на все ставит свою мету. Вспыхивают войны, переселяются народы. Разрушаются поселения, жители покидают их. На их месте встают новые. Шило называется теперь Хирбет-Сейлуном, а Вади Хавара превратилось в Эмек-Хефер.

Мозаичные плиты Абу-Ромейла не были особенно удачной находкой. Я купил три плитки. На двух были изображения птиц, а на третьей - девушки с голубями на плечах. Я напился сладкого чая и горького кофе, поблагодарил хозяина, пожелал ему всех благ и продолжил свой путь.

В двадцати километрах южнее Шхема начинается долина Шило. Мы покинули Иерусалимскую автостраду и свернули на восток по немощеной дороге. Тель-Шило стоит в долине. Он имеет форму удлиненного эллипса, и его вершина обращена на север. Мне рассказывали, что окрестные арабы называют долину, примыкающую к кургану, Мардж эль-Ид или Мардж эль-Банат, то есть 'Долиной Праздника' или 'Долиной Дев'. Не иначе как какой-нибудь западный ученый, знакомый с библейским сказанием о похищении дочерей Шило, так назвал ее, и эти названия привились, хотя и претерпели изменения в устах арабов.

Проведенные здесь археологические раскопки почти не оставили следов. Несколько развалившихся зданий, которые все еще стояли на кургане - позднейшего, арабского происхождения. Единственными остатками древнего Шило были, как обычно, глиняные черепки - куски от кувшинов и мисок, изготовленных гончарами тысячелетия назад. Попадались и ручки кувшинов, за которые могли держаться дочери Шило, и закопченные масляные лампы, освещавшие дома в древности.

Репейник, чертополох и овсюг пробивались между камнями, разбросанными по кургану, там и сям виднелись развалины стен и строений. Солдаты, сопровождавшие меня, спрашивали об истории Шило, и я рассказывал им. 'Что можно увидеть из всего этого теперь?' - спрашивали они. В самом деле, ничего примечательного на поверхности земли не осталось. Но в моих ушах звучали два прекрасных стиха. Один - то, что сказал пророк царю, а другой - то, что сказал муж жене. Упрек, сделанный Самуилом царю: 'Неужели всесожжения и жертвы столь же приятны Господу, как послушание гласу Господа?' И слова любви и утешения, обращенные Элканой к своей бездетной ж&не Ханне: 'Не лучше ли я для тебя десяти сыновей?'