= ПРАЗДНИКИ = НА ГЛАВНУЮ = ТРАДИЦИИ = ИСТОРИЯ = ХОЛОКОСТ = ИЗРАНЕТ = НОВОСТИ = СИОНИЗМ = АТЛАС =

---

Глава седьмая. ИЕРУСАЛИМ И ЗАПАДНЫЙ БЕРЕГ ИОРДАНА

Когда в Синае гремели бои, в Иерусалиме разыгрывались еще более важные события. Командующий Центральным фронтом бригадный генерал Узи Наркис с завистью узнавал, как на юге развертывается главное сражение, а его войска вообще не участвуют в боях. Но видно, он родился в рубашке: в конце первого дня войны главный раввин армии генерал Шломо Горен сказал ему во время боя: "Твои люди делают историю. То, что происходит в Синае, ничто по сравнению с этим".

В понедельник утром израильские силы в центре на иорданском фронте и на севере на сирийском фронте занимали оборонительные позиции. Согласно плану они должны были сдерживать противника на обоих этих фронтах, когда главные силы израильской армии будут уничтожать египетскую армию в Синае. Израильтяне надеялись, и до рокового поцелуя, которым обменялись Насер и Хусейн в Каире во вторник 30 мая, они искренне верили, что Иордания воздержится от участия в каком либо конфликте между Израилем и Египтом. В 1956 году Иордания оставалась в стороне, и существовало общераспространенное мнение, что она так же поступит в 1967 году.

Как только в тот вторник вечером стало известно о заключении пакта между Насером и Хусейном, генерал Наркис, командовавший войсками, которые должны были защищать Иерусалим, Тель Авив и всю густонаселенную прибрежную равнину, получил специальные инструкции от генерального штаба о необходимости избегать провокаций и придерживаться строго оборонительной тактики. Одной из главных проблем, с которыми Наркис мог столкнуться в случае войны, было положение на Горе Скопус. (Гора Цофим.) Это был израильский анклав, отрезанный от израильской части Иерусалима и полностью окруженный иорданской территорией. На Горе Скопус находился старый Еврейский университет. Здесь сложилось противоестественное положение в результате демаркации границ, проведенной Комиссией по соблюдению перемирия 1948 года. По этому соглашению демилитаризованная зона, закрытая для военной техники, охранялась 120 израильскими солдатами, которые сменялись раз в две недели. Эта израильская колонна пользовалась правом свободного прохода раз в две недели на Гору Скопус и обратно, при этом ООН осуществляла контроль над количеством солдат. Было также строго ограничено количество оружия и боеприпасов, которые израильтяне могли провезти на гору Скопус. Но они, по видимому, нашли способ переправить оружие, и к началу войны на горе был довольно значительный арсенал, хотя воинский контингент для защиты этого сектора и не превышал 120 человек. За несколько дней до начала войны израильское командование удовлетворило просьбу иорданской стороны отменить регулярную смену гарнизона на горе Скопус. Очевидно, иорданцы обратились с этой просьбой, чувствуя свое бессилие сдерживать ярость иерусалимской черни, наэлектризованной сообщением о блокаде Акабского залива. Неожиданная готовность израильтян пойти навстречу иорданцам, несмотря на право требовать полного соблюдения соглашения, свидетельствует об их стремлении не подавать повод иорданцам для какой либо провокации.

Другой проблемой, с которой столкнулся Наркис, был статус бывшей правительственной резиденции, расположенной южнее Иерусалима в районе, контролируемом ООН. Наркис обязан был не допустить захвата иорданцами этого здания, ставшего штаб квартирой Объединенных Наций.

Однако эти проблемы, несмотря на все их значение, носили местный характер. Наркис должен был предотвратить две более серьезные опасности. Во первых, иорданцы могли окружить и отрезать израильскую часть Иерусалима; во вторых, что представляло еще большую угрозу, они могли прорваться на запад в район Нетании и разрезать Израиль надвое. Здесь так называемая талия Израиля не превышала 10 миль.

Успех иорданцев в этой операции означал бы со стратегической, экономической и политической точек зрения катастрофу для Израиля и серьезно понизил бы его обороноспособность, ибо коммуникационные линии страны, идущие на север и юг, были бы перерезаны. Сосредоточение главной массы израильских танков на юге страны сделало бы север особенно уязвимым для сирийских и иорданских атак.

За несколько недель до войны иорданцы сконцентрировали следующие силы в южной части Западного берега Иордана: 27 ю бригаду с батальоном 3 й танковой бригады - между Иерусалимом и Иерихоном, а несколько севернее - 60 ю танковую бригаду с 80 танками "Паттон". Эти силы представляли собой значительную угрозу горе Скопус и бывшей правительственной резиденции.

Прибытие в Иорданию 24 мая полной иракской пехотной дивизии, усиленной 150 танками, еще более осложнило положение Израиля. Такие крупные силы в соединении с иорданскими войсками, могли представлять большую угрозу Израилю в его наиболее уязвимом пункте - в районе узкой прибрежной полосы между иорданской границей и Средиземным морем.

В среду 31 мая Моше Даян, еще не вошедший в правительство, с разрешения Эшкола посетил Наркиса и посоветовал ему: "Не досаждайте генеральному штабу просьбами о подкреплении. Стисните зубы и ничего не просите". План, принятый Наркисом за несколько дней до посещения Даяна, предусматривал, что если Иордания вступит в войну, то израильские пехотные части прорвутся из Иерусалима к горе Скопус, а танковые части будут переброшены к возвышенности между Иерусалимом и Рамаллой, опираясь на которую они смогут господствовать над всем Иерусалимом и защищать гору Скопус и правительственную резиденцию. Это в то же время означало приближение к Старому Городу. Наряду с этим Наркис предполагал бросить в действие свою пехоту, чтобы взять и удержать Сур Бахир и перерезать дорогу, связывающую Иерусалим с Вифлеемом. (Бейт Лехем.) Он просил также передать ему бригаду парашютистов, чтобы захватить полицейскую школу - иорданский опорный пункт на пути между израильским сектором Иерусалима и анклавом на горе Скопус.

С наблюдательного пункта в Кастеле, в пяти милях западнее Иерусалима, неподалеку от дороги Иерусалим - Тель Авив, где также находился передовой командный пункт, Наркис и Даян произвели обзор местности и согласовали план действия. Даян предложил отказаться от ранее запланированных даже незначительных перемещений, чтобы не спровоцировать иорданцев.

В конце предвоенной недели было получено сообщение, что иракская дивизия продвигается по восточной Иордании, и после переправы через Иордан в субботу ночью она перейдет под командование египетского генерала Риада, имевшего свою ставку в Аммане. 3 июня, в субботу вечером, поступило также сообщение о прибытии в Амман египетского батальона командосов.

Зная, что он не может рассчитывать на подкрепление, Наркис распорядился, чтобы люди в его секторе рыли траншеи миля за милей. Все горожане и жители кибуцов и селений были заняты этой тяжелой работой. Женщины и школьники набивали песком мешки. Повсюду закладывали мины, но их было недостаточно. "Мы сделали все что могли, чтобы подготовиться к отражению нападения", - заявил Наркис.

Утром в понедельник 5 июня, незадолго до первой волны израильских самолетов против Египта, премьер министр Израиля Эшкол направил следующее послание королю Хусейну при посредничестве командующего войсками ООН генерала Одда Булля:

Мы не предпримем каких либо действий в каком либо пункте против Иордании. Но если Иордания начнет военные действия, мы ответим на них всей своей мощью, и он (король Хусейн) должен будет нести всю полноту ответственности.

Генерал Булль подтвердил, что это послание получено королем Хусейном.

Несмотря на это предостережение, иорданцы вскоре после 8.30 утра открыли беспорядочный огонь вдоль всей границы, разделявшей Иерусалим, и некоторое время спустя снаряды стали рваться в израильской части города. Возможно, Хусейн не поверил тому, что египетская авиация была уже уничтожена, или он утратил контроль над своими вооруженными силами, которые подчинялись приказам египетского генерала Риада. В 11.30 перестрелка шла уже вдоль всей иорданской границы. Иорданские войска обстреливали Тель Авив из стоявших в Калькилии пушек "Длинный Том", а снаряды из других орудий, размещенных севернее, взрывались неподалеку от крупной авиационной базы в Рамат Давиде.

Израильтяне были удивлены, но не обескуражены. Для них это был шанс, который представляется раз в жизни. В 9.10 генерал Наркис, который за час до этого привел в состояние полной боевой готовности все войска Центрального фронта и приказал подать сигнал воздушной тревоги, сказал по телефону мэру Иерусалима Тедди Колеку: "Это война, но мы полностью контролируем положение. По видимому, вы будете мэром объединенного Иерусалима".

В отчете о битве за Иерусалим положен дневник заместителя генерала Наркиса и отрывки из донесений о боях командира парашютистов полковника Мордехая Гура, командовавшего наземными силами в битве за Иерусалим, и полковника Ури Бен Ари, командовавшего бронетанковыми силами в этом районе. В отчете они фигурируют под именами Мота и Ури.

Понедельник 5 июня 1967 года.

9.11. Иорданские войска на своих позициях. Амманское радио объявило, что Иордания подверглась нападению.

9.27. Хусейн заявил по радио: "Пробил час реванша…"

9.30. В своей беседе с командующим иерусалимский сектором я спросил, достаточно ли у него танков. Танки находились в тылу, так как, по условиям перемирия, наш военный потенциал в самом городе был ограничен. Я напомнил ему, что он должен быть готов к взятию высоты Абдул Азиз (в миле от Кастеля) и, возможно, бывшей резиденции британского комиссара, ныне штаб квартиры ООН.

9.33. В беседе с Рабином я сказал: "Мои войска готовы взять Латрун, бывшую правительственную резиденцию в Абдул Азизе".

9.55. Я распорядился, чтобы не прекращалось движение поездов из Тель Авива в Иерусалим (на участке в 10 миль поезда проходят на расстоянии 200 ярдов от иорданской границы), но только порожняков.

10.30. Каирское радио сообщило, что иорданцы заняла штаб квартиру ООН.

11.30. Огонь вдоль всей границы. Я говорил с Рабином (начальником штаба) и просил разрешения занять упомянутые пункты. Он ответил отказом. Несколько минут спустя гора Скопус и Рамат Рахель подверглись артиллерийскому обстрелу 25 фунтовыми снарядами.

11.50. Наркис снова позвонил Рабину и предложил перейти в наступление. Он снова услышал: "Нет".

12.00. Объединенные Нации потребовали прекратить огонь. Наркис согласился.

12.10. В беседе с Бар Левом (заместителем начальника генерального штаба) Наркис сказал ему: "Я думаю, что мы должны действовать. Я полагаю, что иорданцы хотели бы только получить право сказать, что они сражались, тогда они замолчат. Но мне очень хотелось бы нанести удар и овладеть упомянутыми пунктами". Бар Лев ответил русским "Нет".

12.20. Иорданцы бомбят и обстреливают наши позиции, самолеты "Хантер" обстреляли деревню около Нетании. Артиллерийский огонь продолжается.

12.30. Я беседовал с командующим войсками иерусалимского сектора и сказал ему: "Если нас атакуют на горе Скопус, Ури (командир моторизованной бригады) должен прорываться на север". Я остановил движение поездов.

12.40. Иорданские "Хантеры" сбросили бомбы неподалеку от Тель Авива. (Причинен незначительный материальный ущерб, человеческих жертв нет).

12.45. Радио Аммана сообщило: "Гора Скопус в наших руках".

12.50. Сразу же вслед за этим я получил разрешение перебросить моторизованную бригаду из района Рамлы к позициям около Кастеля.

13.00. Я приказал Ури приготовиться к выступлению. Он должен был выйти к позициям на подступах к Иерусалиму, продвигаясь по трем дорогам, идущим из Рамлы. (Все бронетранспортеры находились на юге Негева, где была сконцентрирована основная часть израильских бронетанковых сил. Бронетранспортеры потребовались бы в случае необходимости передислоцировать танки с Южного фронта на Иорданский или Сирийский фронты). Ури просил разрешения перейти в наступление, как только его войска достигнут исходного рубежа. Он предлагал, не прекращая продвижения и не останавливаясь на границе для перегруппировки сил, развить наступление дальше. Наркис беседовал с Даяном, который дал ему разрешение выступить, если израильские войска на горе Скопус окажутся в опасности. Даян предложил послать моторизованную бригаду по более прямой дороге севернее Иерусалима. Наркис ответил, что предпочитает придерживаться своего первоначального запланированного пути, полагая, что, хотя он и длиннее, по нему можно быстрее выйти на дорогу Рамалла Иерусалим.

Механизированная бригада Ури начала продвижение по горной дороге на Иерусалим. Наркис приказал командующему пехотой приготовиться к обстрелу полицейской школы.

14.00. Генеральный штаб уведомил Наркиса о том, что его силам для ведения боев в центре Иерусалима будет придан батальон парашютистов.

14.05. Ури прибыл в ставку Наркиса. Наркис: "Это будет отплата за 1948 год. Мы оба сражались здесь, и оба потерпели тогда поражение". (Рабин также участвовал в боях за Иерусалим в 1948 году. Все трое родились в этом городе). Наркис приказал Ури выйти в кратчайший срок к горе Скопус.

14.10. Командующий иерусалимской бригадой сообщил Наркису, что правительственная резиденция (штаб квартира ООН) занята иорданскими войсками. Когда в 8.00 начались бои, мы занимали оборонительную позицию. В 12.00 положение резко изменилось.

Наркис просил разрешения контратаковать.

14.15. Второй батальон парашютистов под командованием Моты поступил в распоряжение Наркиса. Наркис решил бросить его в наступление на полицейскую школу в Сур Бахир.

Мота:

В понедельник мы ожидали в боевой готовности неподалеку от одной из наших авиабаз переброски к Эль Аришу для участия в десантной операции. Около 14.00 мы получили приказ послать один батальон в Иерусалим, но вскоре выяснилось, что речь идет о целой бригаде. Нам была доверена миссия, которая, как мы понимали, была чрезвычайно трудной: прорвать сильно укрепленную полосу.

В каждой армии это считается наиболее опасной операцией. Мы должны были соединиться с нашим гарнизоном на горе Скопус и создать максимально подходящие условия для прорыва в Старый Город.

За несколько дней до этого я совершил обход местности для осмотра позиций и укреплений и оценки сил противника.

14.25. Наркис получил приказ перейти в контрнаступление. Тем временем генерал Одд Булль (командующий войсками ООН) вновь предложил прекратить огонь.

14.30. Наркис запросил разведку о местонахождении 60 й иорданской танковой бригады. Даян сообщил по телефону, что он в дороге в Иерусалим. Наркис посоветовал ему ехать южной дорогой. После Ури в штаб квартиру Наркиса прибыл за инструкциями командир парашютистов Мота.

15.50. Израильские войска овладели бывшей резиденцией британского комиссара и прилегающей к ней с тыла укрепленной зоной, потеряв при этом восемь человек убитыми.

Наркис просил разрешения занять Латрун. Разрешение не было дано.

16.00. Наркис прибыл с тремя машинами на свой передовой командный пункт в Кастеле.

Вся парашютная бригада (в составе трех батальонов) вступила уже в бой.

16.45. Наркис отдал приказ поднять израильский флаг над правительственной резиденцией. Одновременно он приказал своему начальнику оперативного отдела снабдить Моту флагами, чтобы после взятия полицейской школы израильтяне не были обстреляны своей же артиллерией.

17.00. Обстреляна деревня около Кастеля.

17.15. Авиации отдан приказ атаковать 60 ю иорданскую танковую бригаду.

17.30. Ури готов к наступлению, он вошел в Иорданию. У него не было ни одного танка с молотильными цепами для борьбы с минами. Они все были на юге. Саперы Ури шли впереди танков и обезвреживали мины, но из за быстрого продвижения сорок человек были ранены взрывами мин.

13.20. Взята высота Абдул Азиз.

Ури сообщил, что высота с радарной установкой в наших руках, но добавил, что без миноискателей или танков с молотильными цепами продвижение замедлится.

Взята Бейт Икса.

Ури:

В 13.00 мы получили приказ овладеть горным кряжем между Рамаллой и Иерусалимом. Позиции в этом районе были с давних пор хорошо разведаны. Я помню, как двадцать лет назад мы несколько раз атаковали высоту с радаром. Сначала мы захватили ее, потом кто то ее сдал. Это была бетонированная позиция, подобно Абдул Азизу, тогда как Бейт Икса являлась укрепленной деревней. Если бы кто нибудь в Академии генерального штаба доказывал своим слушателям, что танковая бригада может в течение четырех часов атаковать иерусалимские позиции с равнины, то ему пришлось бы распроститься с работой лектора. Но мои люди сделали это. Главной трудностью было взять бункеры. Мы направили на каждый бункер по танку, и между 17 и 19 часами огонь из всех бункеров был подавлен. Затем в дело была введена моторизованная пехота, которая, проявив немалое упорство, обезвредила в темноте с помощью миноискателей одну за другой все мины.

Наркис опасался, что 60 я иорданская танковая бригада устроит Ури засаду на стыке дорог Рамалла Иерусалим, однако рассчитывал, что Ури опередит противника.

20.00. Наркис прибыл в Иерусалим.

Сур Бахир был в наших руках; наблюдались явные признаки подготовки иорданцев к контратаке.

Наркис отправился в Кнесет, чтобы там встретиться с Даяном, которого должны были привести к присяге как министра обороны. Даяна в Кнесете не было, церемония была отложена. Даян вообще не приносил присяги до прекращения военных действий.

Наркис встретился с Мотой, который сообщил ему, что он готовится перейти в наступление в полночь. Наркис приказал своей ставке обратиться в генеральный штаб за разрешением взять Латрун. Наркис просил, чтобы авиация продолжала наносить удары по расположениям 60 й иорданской бригады. У него был спор с Бар Левом о времени начала наступления Моты. Войска Моты выступили в направлении Иерусалима в 19.00 и должны были быть готовы к бою в 2.00 во вторник. Генеральный штаб назначил начало наступления при поддержке артиллерии и авиации на следующее утро в 8.00. Наркис сказал им, что нельзя вводить в действие авиацию в связи с близостью Иерусалима и убедил их перенести начало наступления на 2.00.

24.00. Главный раввин армии генерал Шломо Горен посетил в полночь Наркиса и заявил ему: "Твои люди делают историю: то, что происходит в Синае, ничто по сравнению с этим". Наркис посоветовал ему приготовить шофар (рог).

Вторник 6 июня 1967 года.

1.40. Наркис сопровождал Моту на его командный пост неподалеку от полицейской школы. Вся израильская часть Иерусалима подвергалась артиллерийскому и минометному обстрелу. Когда Наркис и Мота производили оценку положения, 25 фунтовый орудийный снаряд разорвался на крыше, на которой они стояли. К счастью, снаряд попал в парапет, и никто не пострадал.

Мота:

В 2.20 наша артиллерия открыла огонь, а наши танки устремились вниз по обрывистой дороге и заняли свою позицию. Услыхав грохот приближающихся танков, противник открыл огонь из всех своих укреплений. Интенсивность артобстрела повысилась. Но танки продолжали продвижение и подавили огневые позиции противника. Многие танкисты были иерусалимцами. Своими танками они давили артиллерийские позиции врага. Наша артиллерия открыла сильный огонь. Два наших батальона продолжали развивать наступление: один действовал в секторе полицейской школы на Арсенальной высоте, другой - в Шейх Джаре. Такого боя мне еще не случалось пережить. Солдаты должны были прорваться по крайней мере через пять заграждений из колючей проволоки, прежде чем они достигли огневых точек противника. Преодолев первую линию, они ворвались в траншеи. Бои шли повсюду: в траншеях, в домах, на крышах, в подвалах. Мы переходили из одной позиции в другую и видели, что натворила наша артиллерия, огонь которой был необычайно эффективен. Некоторые бетонированные бункеры были разрушены прямым попаданием.

Бои в окопах продолжались с 2.20 до 7.00 утра. Мы дошли до бункера, обороняемого двумя тяжелыми пулеметами, о существовании которого мы не подозревали, так как с воздуха его не видно было. Командир даже не подозревал, что он стоит на крыше бункера, стена которого уходила в траншею. Вдруг один солдат выскочил вперед и швырнул гранату, она взорвалась, но стрельба из бункера не прекратилась. Тогда другой бросил три подрывных заряда. Первый солдат забежал с другой стороны к траншее и тоже метнул гранаты. Бункер взорвался, но двое оставшихся в живых из пяти его защитников продолжали стрелять, израильский солдат метнул внутрь еще одну гранату. Это был конец.

Молодой парень по имени Нафтали, стоя на наблюдательном пункте, заметил передвижение противника на левом фланге. Он был один, и не переставая стрелять, быстро передвигался туда и обратно по позиции, пока не был ранен. Бой продолжался; повсюду сновали офицеры, ободряя словом и примером бойцов. Находясь все это время в штабе бригады, мы не имели полного представления об ожесточенности боев. Мы знали, что есть потери, но точных данных еще не было.

Вторым сектором, также в центре города, был квартал Шейх Джара, над которым господствуют полицейская школа и ворота Мандельбаума. Преодолевалось одно заграждение за другим, раненых увозили с поля боя, продвижение продолжалось. Всякий раз, когда устанавливалась телефонная связь, и мы спрашивали о ходе боев, нам отвечали: "Все в порядке. Все идет по плану". Единственно, что беспокоило их, это своевременная эвакуация раненых и срочная медицинская помощь пострадавшим.

3.45. Полицейская школа взята. Это было самое жестокое сражение за всю войну (батальон парашютистов из 500 человек потерял 40 убитыми. Полицейскую школу удерживали более 200 солдат Арабского легиона. Надо было иметь, по крайней мере, втрое превосходящие силы, чтобы решиться атаковать столь сильно укрепленную позицию.

Солдаты Арабского легиона дрались, как черти. Полицейская школа была взята только после многочасовых уличных боев. В здании и во дворе школы остались 106 трупов легионеров. Израильских бойцов поддерживал из Кастеля огонь артиллерийских орудий и 120 миллиметровых минометов, а наша авиация сумела и ночью продолжать свои налеты благодаря двум прожекторам, освещавшим участок с крыши Гистадрута (Федрации труда). Полицейская школа была самым важным объектом. Развивая наступление, парашютисты Моты ворвались в Американский квартал.

Два наших батальона продолжали продвижение, и в 6.00 гостиница "Амбассадор" была в наших руках; всем Американским кварталом мы овладели немного спустя. Некоторые иорданские легионеры укрылись в домах, и за каждый дом дрались. Иногда приходилось дважды брать один и тот же дом, так как наши парни шли вперед, не останавливаясь. При этом мы несли потери, ибо легионеры продолжали стрелять нашим парням в спины из домов, которые мы не успевали тщательно прочесать. После 4 часов утра, когда рассвело, мы ввели в действие свой танковый батальон, распределив танки между ротами. Бои велись даже во внутренних дворах, когда мы вокруг музея Рокфеллера прочесывали и очищали район своего главного удара. Затем мы бросили в бой свой третий батальон, тот самый, который действовал около ворот Мандельбаума. Батальон получил приказ прорваться к воротам Ирода, ставшим ключевым пунктом, так как через эти ворота согласно плану, наша пехота должна была устремиться в Старый Город.

6.00. Ури со своей танковой бригадой достиг перекрестка дорог Рамалла Иерусалим, немного опередив иорданцев, и устроил засаду, из которой уничтожил не менее 15 танков противника. Иорданские бронетанковые войска находились слишком близко от израильтян, и наша авиация не могла действовать.

Вскоре после полуночи Наркис обратился в генеральный штаб за разрешением Моте и его парашютистам ворваться утром в Старый Город, но ему ответили, что с этим нужно подождать.

7.00. Моторизованный отряд парашютистов под командованием Ури вступил в Латрун. Они овладели этим бастионом, вклинившимся в территорию Израиля на юго западе Западного берега. Со времен войны 1948 года израильтян преследовали ужасные воспоминания об этом месте. Тогда сотни их товарищей пали в попытке овладеть этой сильно укрепленной арабской позицией. (В ходе той войны 6000 человек, т. е. 1 процент 600 тысячного еврейского населения, были убиты. В 1967 году погибло гораздо меньше людей: меньше 700 при населении в два миллиона 600 тысяч, т. е. 1:3700). На этот раз Латрун сдался без особого сопротивления, и израильские парашютисты смогли быстро продвинуться к Рамалле. И вот перед ними внезапно выросли башни и минареты Иерусалима. Один парашютист рассказал: "Мы никогда не видели Иерусалим с той стороны. Это было фантастическое чувство: думать, что после всех этих лет Иерусалим снова станет нашим, знать, что остальная часть нашей бригады сейчас дерется там. Мы хотели быть с ними".

9.22. Наркис просил своих штабистов довести до сведения генерального штаба, что если ему откажут взять Стену Плача, - это будет на их совести. Одновременно он приказал Моте попытаться проникнуть в Старый Город.

Мота:

В 10.00 территория по эту сторону стены была очищена от войск противника. Мы заняли все кварталы, какими должны были овладеть согласно плану. Теперь мы были готовы к прорыву в Старый Город. Весь день мы вели бои местного значения и не по нашей вине стремительность нашего наступления несколько ослабела, снизилась. Мы быстро продвигались вначале, но сохранить такой темп в открытой местности для пехоты без поддержки танков было трудно. Арабы удерживали стену, и мы не могли продолжать продвижение. Едва солдаты переходили в атаку, их тут же косил огонь противника, и стало ясно, что, не овладев стеной, мы не сможем продвинуться вперед.

12.00. Части Ури соединились с парашютистами на Французском холме после яростного боя в лощине, где иорданцы отбили первую израильскую атаку. Через несколько минут в штаб прибыл Даян.

12.25. Даян с Наркисом въехали на полугусеничном транспортере на гору Скопус. Даян сказал "Какой фантастический вид открывается отсюда сегодня, 6 июня 1967 года". Он приказал Наркису взять высоты к востоку от Иерусалима и отрезать Старый Город. Даян опасался, что Совет Безопасности Организации Объединенных Наций может объявить о прекращении огня, прежде чем израильтяне достигнут своих целей и добьются удовлетворительного и устойчивого результата. Он стремился обеспечить Израилю наиболее выгодные географические рубежи.

Наркис отдал приказ взять высоты за Иерусалимом, но предупредил Даяна, что сделать это будет очень трудно. У Моты была только одна танковая рота, и Наркис дал ему еще одну. После часа боев Мота доложил, что натолкнулся на отчаянное сопротивление и понес потери. Даян вернулся на вертолете в Тель Авив.

Мота:

Такое же положение сложилось в районе Августы Виктории, над которым господствуют две высоты. Поэтому танковый батальон, приданный нашим частям, должен был произвести сложную перегруппировку.

Этот батальон прямо с ходу вступил в бой, понес тяжелые потери, и потребовалось некоторое время, чтобы он восстановил свою боеспособность. Наконец мы решили вечером возобновить наступление. Наркис распорядился отсрочить взятие высот до наступления темноты.

17.15. Ури продвинулся на север к Рамалле, оставив в тылу для Моты танковую роту. Тем временем парашютисты отдохнули и стали готовиться к атаке. Атака после короткого совещания была назначена на 23.00.

Мота:

Когда стемнело, мы возобновили наступление, чтобы овладеть высотами в районе Августы Виктории. Мы располагали двумя неполными танковыми батальонами: один должен был нас прикрывать, другой - продвигаться прямым путем к Августе Виктории.

Мы выслали вперед танки, за которыми шел один из наших пехотных батальонов, но, приблизившись к стене, подразделения попали под сильный огонь противотанковой артиллерии. Один из наших танков и несколько джипов разведки сразу же вспыхнули. Из за потерь с самого начала боя нам пришлось несколько изменить наш план.

22.20. Солдаты на вершине горы Скопус услышали грохот танков, шедших из Иерихона на Иерусалим. По видимому, иорданцы намеревались контратаковать. Наркис отменил атаку, назначенную на 23.00, и приказал своим людям готовиться к отражению иорданской контратаки.

Среда 7 июня 1967 года.

5.00. Бар Лев дал по телефону разрешение взять Старый Город. При этом он сказал: "На нас уже оказывают давление, чтобы мы прекратили военные действия. Мы дошли до Суэцкого канала. С египтянами мы уже разделались. Старый Город не должен оставаться анклавом противника".

8.30. После получасовой авиационной и артиллерийской подготовки парашютисты перешли в атаку. Здания Августы Виктории оказались покинутыми противником, и Мота со своими танками достиг Изорика.

Мота:

В ходе этой операции мы прибегали к самым различным тактическим приемам, которые в обычных условиях мы, конечно, не стали бы применять. Один батальон должен был по холмистой местности пройти напрямик от горы Скопус к Августе Виктории. Другой батальон должен был при дневном свете миновать стену вокруг Старого Города и предпринять фронтальную атаку.

Я решил взять на себя любой риск, как бы велик он ни был, и отдал приказ начать действия. Третий батальон должен был продвигаться от ворот Ирода вдоль стены и под огнем противника прорваться внутрь к Храмовой горе.

Несмотря на отсутствие точных данных о противнике, мы решили действовать. Поэтому в 8.30 была введена авиация. Размещенный на горе Скопус батальон попросил еще 15 минут на подготовку, но я не мог удовлетворить его просьбу и приказал немедленно выступить. Я также приказал нашим танкам начать продвижение и уточнить, где мы можем войти в соприкосновение с противником, чтобы в соответствии с этим составить план боевых действий. Наша артиллерия открыла ураганный огонь, и наши танки все шли вперед, стреляя во все направления. За ними продвигалось моторизованное подразделение с безоткатными орудиями. Началось сущее столпотворение. Мы вскочили в свои командные полугусеничные транспортеры и помчались дальше, подтвердив свои прежние приказы: батальону на горе Скопус продвигаться форсированным маршем, второму батальону начать фронтальную атаку. Шедшая за танками колонна прочесала холмы сильным огнем. Поток наступающих войск вынес нас на площадь перед Старым Городом. Перед нами была Храмовая Гора с ее золотым и серебряным куполами, позади - Новый Город.

На этом месте я отдал бригаде приказ начать наступление на Старый Город: танкам на максимальной скорости продвигаться по дороге, трем пехотным батальонам ринуться вперед: кто первым из них ворвется в Старый Город, - его счастье.

Мы начали обстрел мусульманского квартала Старого Города, который примыкал к городской стене и мешал нам прорваться через ворота Ирода. Огонь продолжался минут 10 и был чрезвычайно эффективным. Все наши танки и безоткатные орудия открыли огонь; мы обстреливали всю стену, но, конечно, ни разу не целились и не попали в Святые Места. Район прорыва подвергся концентрированному обстрелу: вся стена содрогалась и из нее выпало несколько камней, но все снаряды падали правее ворот Святого Стефана.

Убедившись, что танки подходят к стене, мы вскочили в свой транспортер и погнали туда же, приказав колоннам ускорить продвижение. Пехота получила приказ ни при каких условиях не отставать от рвущихся вперед танков. Лишь на короткую минуту обстрел был приостановлен, чтобы танки произвели корректировку огня. И вот мы уже у моста перед воротами Святого Стефана. Здесь танкам трудно было маневрировать, но уже было невозможно сдержать наш натиск.

Я велел своему шоферу Бен Цуру, бородачу весом не менее 95 килограммов, дать полную скорость. Танки остались позади, впереди были ворота и чья то объятая пламенем машина. Противник был совсем близко, тем не менее я приказал шоферу нестись дальше. Мы промчались мимо горящей машины и оказались перед полуоткрытыми воротами. Пренебрегая опасностью, что в нас сверху могут бросить гранату, шофер мчался дальше, наш полугусеничный транспортер толкнул ворота, раздробил несколько упавших камней, промчался мимо оторопевшего арабского солдата, свернул влево и подъехал к другим воротам. Здесь нам преградил дорогу мотоцикл. Он мог быть заминирован, но Цур пронесся мимо, и мы оказались у Храмовой Горы. Здесь не стреляли, ибо это Святое Место. Наши танки в отличие от пехоты не могли проникнуть сюда. Операция была выполнена, оставалось только прочесать местность. Появился губернатор в сопровождении кади (мусульманского религиозного сановника) и сообщил мне о принятом мусульманами решении не защищать Старый Город. Он заверил меня, что все иорданские войска выведены и сопротивление прекращено. Я обещал ему, что, прочесывая местность, мы будем стрелять только в том случае, если встретим сопротивление. Он ответил, что не несет ответственности за бандитов, которые будут стрелять. Действительно, в Старом Городе сопротивление прекратилось. Мы потеряли 4 солдат, и 2 наших офицера были ранены в боях за Стену Плача, когда брали приступом соседние дома и карабкались на их крыши.

9.50. Мота вступил в Город через ворота Святого Стефана.

10.00. Наркис, который следовал по пятам за Мотой, приблизился к башне, где шла жестокая борьба со снайперами.

10.15. Наркис, главный раввин, Бар Лев и Мота подошли к Стене Плача. Операция "Старый Город" была выполнена.

14.00. Даян в сопровождении Рабина и Наркиса прибыл в Старый Город. Они направились в Стене Плача, где Даян, в соответствии с древней еврейской традицией, написал на клочке бумаги молитву и засунул между камнями Стены. Он написал: "Да царит мир в Израиле".

Стена Плача считается последней руиной Храма, разрушенного римским императором Титом в 70 году н. э. Стоя у Стены, Даян заявил: "Мы вернулись к самой святой из наших святынь, чтобы никогда не разлучаться с ней". Бен Гурион, посетив Стену, также произнес голосом, дрожащим от волнения: "Это величайший день в моей жизни". Заметив плакат с английской и арабской надписями, безобразивший Стену, он попросил убрать его. Солдат вскарабкался и сковырнул плакат штыком под увещевания Бен Гуриона не повредить камни.

***

Во вторник 6 июня, вечером, как только исход битвы за Иерусалим был решен, Ури с двумя батальонами своей моторизованной бригады устремился на север, к Рамалле. Его войска вошли в город во вторник в 19.00. Из его доклада о взятии Рамаллы:

Впервые в моей жизни мы должны были брать город в темноте, а это трудное задание. Мы решили войти в Рамаллу вместе с танковым батальоном, стреляя во все стороны. Мы пересекли город в разных направлениях несколько раз. Постепенно все смолкло. Противник сделал несколько выстрелов из противотанковых ружей, но через три четверти часа город погрузился в тишину. Ночью мы покинули Рамаллу и заняли позиции к северу и к югу от нее. Утром мы прочесали город, не встретив сопротивления.

В то время как Ури брал Рамаллу и продвигался на Шхем (Наблус) с юга, войска под командованием бригадного генерала Элазара, командующего Северным фронтом, развивали наступление в направлении к югу от Дженина. Израильтяне планировали взять в клещи Шхем, главный город на плато Западного берега Иордана. В сочетании с Иерусалимской и Хевронской операциями взятие Шхема должно было привести к переходу всего Западного берега в руки Израиля.

В понедельник в 17.25 одна из моторизованных пехотных бригад Элазара, усиленная танками, пересекла северную границу Иордании, чтобы овладеть Дженином и подавить иорданскую дальнобойную артиллерию, которая угрожала крупной израильской авиационной базе в Рамат Давиде. Во вторник в 2.00 ночи эти войска вступили в бой с 25 й пехотной бригадой иорданцев в холмистом районе к северо западу от Дженина. Израильтянам, по их данным, удалось сильно обескровить два иорданских батальона и целиком уничтожить третий. "Мы атаковали их ночью, а ночью невозможно брать пленных", - объяснял генерал Элазар. Вскоре после рассвета другое израильское пехотное соединение подошло к Дженину и заняло город.

Иорданцы, располагавшие 30 танками "Паттон М 47" в районе Дженина, а у моста Дамиа через Иортая - двумя батальонами 40 й танковой бригады с 88 танками "Паттон", имели незначительное численное превосходство над израильтянами с их 100 танками. Поэтому израильтяне симулировали боевую активность в районе израильского города Бейт Шеан, неподалеку от северной границы с Иорданией, и заставили иорданцев распылить свои силы - выслать батальон 40 й танковой бригады к этому пункту. Тем временем израильская танковая бригада прорвала фронт к северу от Дженина и в понедельник ночью прошла по холмистой местности на восток, чтобы овладеть Шхемом с тыла. Один батальон 40 й иорданской танковой бригады, размещенной у моста Дамиа, был переброшен в обход Шхема к частям Арабского легиона, отражавшим натиск израильтян в районе Дженина. Иорданцы намеревались остановить быстрое израильское наступление в Кабатии, севернее Шхема, но когда они подошли к городу, израильтяне были уже там и, опираясь на оборонительные позиции, успешно отразили иорданские атаки. Другой батальон 40 й танковой бригады, введенный израильтянами в заблуждение, сначала двинулся на Бейт Шеан. Когда он повернул обратно к Шхему, израильское танковое соединение уже овладело городом с севера. "Иорданцам не удалось выяснить направление нашего главного удара", - заметил впоследствии генерал Элазар.

Израильские "Миражи", "Мистеры" и небольшие учебные самолеты "Фуга Магистер" день и ночь непрерывно обстреливали своими ракетами боевые порядки иорданцев. Хотя авиация оказалась не очень эффективной против танков и, как это часто случается в высокоманевренной войне, она неоднократно обрушивала удары на свои собственные войска и машины, многие узкие тропы, петляющие среди иорданских холмов, стали непроходимыми в результате ее налетов. Это сильно ограничивало передвижение иорданских бронетанковых частей, доставку боеприпасов и подкрепления. У многих иорданских танков кончилось горючее: другие машины были покинуты экипажами или стали легкой добычей израильских танков, так как дороги для наступления или отхода были забиты искореженными иорданскими машинами. Таким образом израильтяне уничтожили 45 танков противника и захватили 40-50 совершенно исправных танков, покинутых своими экипажами. По словам генерала Элазара, 25 я пехотная и 40 я танковая иорданские бригады лишились большей части своей техники и личного состава. Он полагает, что иорданцы потеряли в северной части Западного берега убитыми, ранеными и пленными 3 тысячи человек.

Когда войска Элазара занимали северные районы, а парашютисты Моты очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада Ури спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным берегам Мертвого моря, лежащим несколько сот футов ниже уровня моря. Из доклада Ури:

Мы продолжали продвигаться на Иерихон. У нас было несколько рупоров - все, что нам требовалось. При спуске к Иерихону должно пройти порядочное время, прежде чем вы его внезапно увидите. Дорога трудная. В пути мы не встретили сопротивления, но наш разведывательный отряд, который шел в 10 километрах впереди нашей бригады, заметил вдали разбитые "Паттоны". Каждый, кто бродил этой дорогой, знает, как внезапно открывается панорама Иерихона и Мертвого моря.

Мы продвигались в двух направлениях. Один батальон атаковал полицейскую станцию, наиболее укрепленный пункт в Иерихоне, другой, прибегнув к той же тактике, какую мы применили в Рамалле, пересек город и вернулся, подавляя всякое сопротивление на своем пути. Всю ночь стреляли снайперы и происходило передвижение иорданских частей, но с наступлением утра мы вновь прочесали город, после чего все стихло. Затем мы спустились к Мертвому морю, где некогда был наш кибуц, но от него не осталось камня на камне.

Тем временем несколько западнее израильские войска заняли города Туль Карм и Калькилию, лежащие неподалеку от иордано израильской границы. Это были пункты, откуда подвергались сильному обстрелу Тель Авив и прибрежная низина. В этих городах израильские солдаты не обременяли себя излишней щепетильностью в отношении арабской частной собственности. Впоследствии многие дома были взорваны, в других домах был произведен разгром. Практически Калькилию сравняли с землей. Тем не менее через дней десять Моше Даян, сияя благожелательностью, торжественно вернул все, что осталось от города, его обитателям, пообещав им также помощь на восстановление.

Израильские войска под командованием полковника Амитая, командующего иерусалимским сектором, захватили южную часть территории Западного берега. В среду утром в 10 часов, когда Мота и его парашютисты готовились к прорыву в Старый Город, полковник Амитай сосредоточил свои силы около Рамат Рахели, и в 14.00 они атаковали иорданские позиции к югу от Иерусалима. Оттуда они двинулись на Вифлеем и Хеврон. Они заняли эти города к вечеру, встретив очень слабое сопротивление. Уже в полдень иорданские войска покинули окрестности Хеврона.

Полное превосходство в воздухе, которого добилась в понедельник израильская авиация, бесспорно, сыграло первостепенную роль в победе Израиля. С первого же дня войны иорданские солдаты, подобно своим товарищам в Синае и Сирии, оказались на фронте без какого либо прикрытия и без активной поддержки с воздуха. Невозможно сражаться на открытой местности в течение нескольких дней, подвергаясь днем и ночью беспрерывным бомбежкам и обстрелу авиацией противника. Иордания, армия которой численно и по качеству вооружения заметно уступала армиям ее арабских союзников, была единственной страной, сражавшейся с Израилем и причинившей ему урон. Ни египтяне, ни сирийцы не предприняли ни одного сколько нибудь значительного наступательного действия на протяжении всей войны, кроме довольно безрезультатного обстрела израильских сельскохозяйственных поселений из дальнобойных орудий со своей территории. Иордания, которая пожертвовала своими интересами во имя долга, подчиняясь диктату арабского национализма, была единственной страной из десятка арабских стран, объявивших войну Израилю, которая вела себя с честью на поле боя. Но иорданцы столкнулись с непреодолимыми трудностями и должны были противостоять без какой либо помощи извне противнику, силы которого в несколько раз превосходили их собственные. Это была неравная борьба. Потери Иордании были огромны. Несколько тысяч иорданцев были убиты, страна лишилась почти половины своей территории, в частности Иерусалима и Святых Мест, таящих огромные потенциальные возможности для развития туризма, и большей части своих плодородных земель.

Итак, к вечеру 7 июня в руках израильтян оказался город царя Давида Иерусалим, город Авраама Хеврон и вся Святая Земля. За несколько недель до начала войны редко можно было встретить еврея, который верил бы, что ему суждено когда нибудь увидеть эти места. Для евреев всего мира, особенно для тех, кто приехал поселиться в Израиле, это было исполнением вековых чаяний. После войны бригадный генерал Эзер Вейцман заметил одному из авторов этой книги: "Вы должны понять, почему Израиль создан здесь, а не в Уганде или Канаде. Мы никогда не могли бы сражаться так, как мы сражались, за еврейское государство, созданное в какой нибудь другой части света. Иерусалим, Западный берег Иордана и фактически вся Палестина имеют очень глубокое значение для нас. Это - основа сионизма".

---