А. "Пролог": сотворение Богом Вселенной и человека

В Пятикнижии нет настоящего пролога. Но задачу пролога -рассказывать слушателю/читателю о событии или событиях, которые послужили причиной или "первым толчком" для последующего развития действия, представлять главных героев выполняет повествование о сотворении Богом Вселенной и человека.

Во всей мировой словесности трудно найти слова более известные, чем те, которыми начинается Пятикнижие, весь Танах:

"бере'шит бара' элохим 'эт хашшамайим ве'эт хсСарец" ("В начале сотворил Элохим небо и землю..." - Быт. 1:1).

Ими начинается описание сотворения Богом Вселенной в течение шести дней:

- божественное творение начинается с "нулевого" времени, когда Бог сотворил небо и землю, но
-
"была земля неупорядочена и тьма [была] над бездной, и дуновение Элохима веяло над во дой" (Быт. 1:2);

- в первый день творения Бог сотворил свет и отделил свет от тьмы,
-
"И назвал Элохим свет днем и назвал тьму ночью, и был вечер и было утро, день первый" (Быт. 1: 3-5);

- во второй день Бог сотворил свод, которым отделил воды, что под сводом, от вод над сводом.
-
"И назвал Элохим свод не бом, и был вечер, и было утро, день второй" (Быт. 1:6-8);

- на третий день собрал Бог воду, что под небом, в одно место, чтобы появилась суша,
-
"И назвал Элохим сушу землей, а стечение вод назвал морем",

и также решил Бог:

"Да покроется земля травой, злаком семяносным, плодовым деревом, приносящим плод всякого вида, в котором [заключено] семя его, и стало так. И увидел Элохим, что [это] хорошо. И был вечер, и было утро, день третий" (Быт. 1:9-13);

- на четвертый день Бог сотворил небесные светила, чтобы
-
"отделить день от ночи и подавать знамения о [наступлении] праздников, и для дней, и для годов... И создал Элохим два великих светила, светило большее, чтобы править днем, и светило малое, чтобы править ночью, и звезды... и увидел Элохим, что [это] хорошо. И был вечер, и было утро, день четвертый" (Быт. 1:14-19);

- на пятый день Бог сотворил

"больших морских животных и всякую живую тварь пресмыкающуюся, которыми кишат воды, по родам их и пернатых птиц по родам их" и благословил их:

"Плодитесь и размножайтесь и наполняйте воды в морях и да размножатся птицы на земле. И был вечер, и было утро, день пятый" (Быт.1:20-23);

- на шестой день Бог создал диких зверей по их родам и всяких ползучих тварей по их родам,

"И сказал Элохим: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими и над птицами небесными и над скотом и над всей землей... И сотворил Элохим человека по образу Своему, по образу Элохима сотворил Он его, мужчиной и женщиной сотворил Он их... И обозрел Элохим все, что Он сделал, и вот оно очень хорошо, и был вечер, и было утро, день шестой" (Быт. 1:24-31);

- "И завершил Элохим в седьмой день Свою работу, что Он сделал, и почил (вашишбот) в седьмой день от Своей работы, что сделал" (Быт. 2:2-3).

Завершается "пролог" обобщением рассказанного в нем: "Это родословие (точнее, "повествование о создании", толедот, см. ранее) неба и земли, в день сотворения Йахве Элохимом земли и неба" (Быт.2:4).

Перед слушателем/читателем Пятикнижия развернута величественная картина божественного творения. В ней не только искушенный читатель конца XX в., но возможно и некоторые из слушателей чтения Пятикнижия в Иерусалиме в 445/4 г. до н.э. узнавали общие черты древних ближневосточных, особенно древнеегипетских и древнемесопотамских, космогонических мифов. Может быть, они слышали прежде о древнеегипетском сочинении, так называемом Мемфисском теологическом трактате (см. с. 148), в котором рассказано, что бог Птах сначала замыслил все сущее "сердцем своим", а затем

"...сделал это существующим речью своей",

сотворил

"всех богов, всех людей, весь скот, все ползучее и [все] живое",

и тогда

"Птах был удовлетворен (или "почивал") после того, как сделал все".

Это описание напоминает рассказанное в "прологе" Пятикнижия не только признанием богосотворенности всего и вся - такое признание было аксиомой для всей древности, но также такими специфическими особенностями в понимании божественного творения, как подчеркнутая сознательность и целенаправленность этого созидания, его мирный, "рабочий" характер, удовлетворенность божественного творца своими действиями и т.д. Не меньше точек соприкосновения между изображениями божественного творения в Пятикнижии и в вавилонском эпосе "Энума элиш" (см. с. 163-164).

Но для понимания и оценки рассказанного в Пятикнижии особенно важно то, что отличает описание в Пятикнижии от древних космогонических мифов Ближнего Востока. Первое и главное различие состоит в том, что описание в Пятикнижии не является мифом, а, скорее всего, осознанным или неосознанным отрицанием, преодолением мифа. Рассказ о сотворении Вселенной в Пятикнижии в отличие от мифа не должен служить средством и гарантом сохранения и обновления того, о чем рассказывает, он остается лишь тем, что он есть, - рассказом о первом и главном божественном деянии, о том, как были сотворены Вселенная и человек, и таким образом представляет слушателю/читателю сцену предстоящей драмы - Вселенную и двух ее главных героев - Бога и человека.

Между древним космогоническим мифом Ближнего Востока и рассказом о сотворении Вселенной и человека в Пятикнижии есть еще одно важное различие. По своему главному функциональному назначению - служить гарантом сохранения и обновления сущностных для своего социума явлений, миф имел, как правило, этнотерриториальную направленность и границы, т.е. действовал внутри "своей" страны - Египта, Двуречья и т.д. и своего этноса - египтян, шумеров и др. Рассказ же о божественном сотворении Вселенной и человека в Пятикнижии не знает никакой этнотерриториальной ограниченности. Поэтому сотворенный Богом мир есть вся Вселенная, она предстает сценой действия не сотворенных Богом евреев, не только "мы", а человека вообще и человечества в целом, включая "нас", евреев.