АВРААМ-ИЦХАК ГА-КОГЕН КУК

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ИЗРАИЛЬ И ЕГО ЗЕМЛЯ

БЕСЕДА IV. ТЕРПИМОСТЬ И СВОБОДОМЫСЛИЕ

Проблема наших дней. Национальный аспект свободы мнений. Терпимость и воля Г-да. Терпимость и ревностность.

Проблема современности

Свободомыслие и взаимная терпимость являются в наше время общепринятыми принципами демократического общества. Однако вера признает истинным только лишь религиозное мировоззрение. Пред верующим - человеком нашего времени стоит вопрос: каково отношение религии к идеологической терпимости?

Рав начал обсуждать эту тему сразу же после переселения в Страну Израиля. Он опубликовал открытое письмо к нашим молодым братьям, живущим на Святой Земле и, между прочим, отметил в нем следующее:

Несмотря на мою постоянную готовность обучать основам нашей философии, я далек от того, чтобы требовать власти над чьими бы то ни было взглядами. В наше время такой подход неприемлем. ("Письма".)

Ученик рава, д-р Моше Зейдель, спросил его о смысле этих слов, и рав ему ответил:

Вы спрашивали о моем замечании в открытом письме, что я не требую никакой власти над мнениями. Поступаю ли я так просто по необходимости или в прямом согласии с Торой? В данном случае вопрос этот неуместен, ведь я ясно сказал: "В наше время такой подход неприемлем ". Вполне вероятно, что если бы нашим требованиям внимали, то такие требования имели бы место. Впрочем, ответ на подобный вопрос можно дать только после тщательного изучения, поскольку необходимо выяснить границы терпимости. (Там же.)

В этом письме рав намекает на слова Талмуда в трактате "Евамот": "Так же как разъяснения того, что будет услышано - это заповедь, заповедью является и непроизнесение того, что не будет услышано".

Национальный аспект свободы мнений

В ответе д-ру Зейделю рав обосновывает свой взгляд на свободу мнений с национальной точки зрения.

В отношении закона свободы мнений мне представляется, что он в наше время отвечает интересам большинства мыслящих людей, однако в разумных границах.

А границы эти необходимы. Во-первых, крайности всегда губительны. Кроме того, сама природа этого вопроса обязывает к ограничению свободомыслия, ведь в противном случае каждый может сбросить с себя бремя общепринятой морали, пока в личном своем понимании не дойдет до логического завершения исповедуемой им идеи, и тогда наполнится земля мерзостью... Если, например, человек в сердце своем решит, что нет ничего плохого в убийстве, то это, несомненно, грех; достаточно другим прийти к такому выводу, и мир погибнет. Понятно, что есть предел свободе мнений. Но трудность состоит в установлении границы, варьируемой в зависимости от обычаев данного общества. У нас, скажем, очевидный грех призывать к тому, чтобы люди нагишом разгуливали по улицам, но у дикарей, обитающих на острове Гвинея это грехом отнюдь не считается. Более того, различия между обществами переменчивы и умножаются сростом способствующих тому условий. Что касается веры, то налицо серьезное расхождение между Израилем и другими народами. Если бы национальное бытие какого-либо иного народа также непосредственно зависело от той или иной идеи, то вполне естественно, что по отношению к этой идее в нем не допускалось бы свобода мнения. Точнее, это было бы не свободой, а простой пассивностью, ленью и неспособностью противостоять внешней угрозе, противодействуя мнению недалеких и дурных людей. Всегда найдутся люди, готовые восстать против своей веры, если сочтут общенациональную и цементирующую идею пагубной для остального человечества и потому способные оставить свой народ. Но коль скоро эта национальная идея не только не вредит, а скорее, способствует развитию прочего мира, оставаясь вместе с тем духовной основой нации, ни о какой терпимости не может идти речь, а сторонник ее заслуживает презрения всего народа и каждого человека. (Там же.)

Как мы видим, рав приступил к разбору проблемы, исходя из предположения, что "свобода мнений" это один из общепринятых принципов нашего времени. Но в процессе анализа он открывает, что от этого правила в некоторых случаях следует отмежевываться. Свободу следует ограничивать, когда она противоречит изначальным нормам человеческого общества; недопустима, например, свобода убивать. С другой стороны, свобода до некоторой степени относительна. Есть общества, в которых определенный поступок покажется противоречащим общепринятым представлениям, а в других обществах он будет считаться нормальным и достойным.

Опираясь на оба эти предположения, рав заявляет: человек, подрывающий существование своего государства, занимаясь, к примеру, шпионажем, не вправе ссылаться на "свободу мнений" даже наиболее ярые сторонники этого принципа отвергают его, если он задевает изначальные основы общественной безопасности и спокойствия. И все же, у этого правила есть исключения. Представим себе такую ситуацию: какой-то мыслящий человек пришел к выводу, что во имя справедливости необходимо уничтожить общество, в котором он живет, например, уроженец джунглей, выросший в культурном мире, захочет заключить в оковы соплеменников - каннибалов. В этом случае мы дадим его деятельности положительную оценку, ибо он поступает так ради истины. Но если найдется человек из народа, который поставит под сомнение самую основу существования своей нации (безотносительно к поискам истины), то очевидно, что, невзирая на "свободу мнения", подобного человека следует изгнать из общества и народа. Говоря об этом, рав обращается к израильской специфике проблемы.

Нет в мире другого народа, основой жизни которого и непременным условием возрождения его государственности было бы явленное в откровении представление о Г-де как о Б-ге мира, охраняющим союз и милосердие, и все пути справедливости (ведь все это атрибуты Г-да)... Поэтому тот, кто своими мыслями, а тем более действиями, способствует ослаблению идеи, оживляющей нацию преступник, и глупостью было бы его прощение. Во всем мире нет другого такого примера. Глубинная сущность других народов совершенно не связана по самой природе их бытия со знанием Г-да в них самих и во всем мире. (Там же.)

Терпимость и Г-дня воля

Таково в принципе мнение рава. Но наряду с этим мнением существует правило: заповедь - не произносить того, что не будет услышано. И у этого правила есть принципиальный смысл:

Пропорционально ослаблению национального начала утрачивается возможность разъяснения - этот дар Г-да, дающего чудесные советы, отвечающие Его воле. Невозможность выполнить желание Г-да проявляется во многих аспектах: иногда - земные преграды, как, например, страх перед властью и т.п., иногда духовные ограничения, к которым относится и заповедь не говорить того, что не будет услышано. Мы довольны, сталкиваясь с такими препятствиями, ибо сознаем, что такова в нынешние времена воля провидения. ("Письма".)

Невозможность переубедить отступника свидетельство тому, что таково желание Г-да. Воля Г-дня выражается по-разному - посредством внешнего препятствия или же, наоборот, внутренней и духовной преграды. Со словами рава желательно сравнить слова Рамбама: "После того, как стало известно, что он отрицает Устную Тору, его унижают и не возвышают... Всякий, кто убивает одного из них, исполняет заповедь и устраняет препятствие. О ком это сказано? О человеке, согрешившем мыслью и делом. Но сыновья этих заблудших и дети их детей, развращенные отцами, походят среди них на проданного в рабство ребенка, которого они вырастили, и он не усерден в исполнении заповедей. Поэтому надо возвращать их (к Торе), привлекать их словами мира, пока не вернутся к крепости Торы". Сравни и со сказанным Хазон-Иш (Карелицем): "Думается, что законы об унижении отступников исполнялись только в те времена, когда провидение Г-да было явственным, когда совершались чудеса, и тогда уничтожение грешников ограждало мир.

Но во время сокрытия света, когда ослабла вера в народе, такие действия не защищают от греха, а усиливают его, так как воспринимаются в качестве варварской жестокости. И поскольку исправление уготовано всему сушеству нашему, это закон не применяется. Возвращая к Торе отступников, нам надлежит по возможности привязывать их к себе узами любви и света".

Терпимость и ревностность

Рав обратил внимание и на практическую сторону проблемы: возможна ли совместная жизнь между частями народа, не объединенными соблюдением Торы и заповедей?

... У нас имеется два духовных течения, которые без этой высшей идеи (о единстве нации) находились бы в положении противоборствующих и непримиримых начал: святая ревность Г-да и Торы Его... и терпимость, исполненная милосердия и любви, сообщающая оттенок благорасположения к душам тех, кто является ее чистосердечным обладателем...

Благодаря глубокой любви, которую мы питаем ко всему нашему народу, и искреннему попечению о его будущем, мы стремимся к тому, чтобы на всех его потомков снизошел дух Г-да. А посему хватит у нас долготерпения, чтобы вести переговоры со всеми партиями и общинами и с каждым человеком в отдельности, поддерживать всякое дело, ведущее к укреплению и усилению духа в Израиле. (Там же.)

... Терпимость крайне необходима для естественного и органического человеческого союза...

...Поддержите терпение и скромность, мужество и практический - общественный, государственный и вольный труд, чтобы он повсеместно распространился в Израиле. ("Огни".)

Однако, несмотря на все великие достоинства терпимости, необходимо остерегаться присущего ей качества, усыпляющего нашу стойкость: человек заранее готов примириться с чужими взглядами и не оказывать им никакого сопротивления, и соответственно, он не стремится укреплять и не делать отчетливой свою позицию. Выходит, что терпимость не только не действует благотворно на его мысль, но и погружает человека в умственную спячку.

Столкновения мнений и разобщенность понятий нередко влекут за собой ненависть. Но глубоко ошибаются те, кто возлагает все надежды на терпимость. В лучшем случае она может притушить пламя вражды, но не способна скрепить сердца и объединить жизнь.

Терпимость предназначена для того, чтобы примирить те разногласия, которые проистекают из здорового разнообразия человеческой природы - не одинаковы лица людей, несходны и их мнения - но она не содействует очищению и просветлению мысли, ибо защищает даже вредные и незрелые идеи. ("Откровение Избавления".)

Единственно верный путь, согласно сказанному выше, состоит в следующем.

У нас есть подходящее целебное средство. Сказано: "Изучение Торы упрочивает мир". Дабы укрепить мир, нужно, очевидно, чтобы люди ученые усилили свое влияние, проникая во все те сферы, в которых мир и единство находятся под угрозой... Если мы только надлежащим образом выполним отведенную нам важнейшую роль, прояснив источник и содержание основных понятий иудаизма, - хотя бы постольку, поскольку это потребно для обеспечения национального единства и общей целенаправленной деятельности, мы сумеем добиться того, что не будет впредь ощущаться нужды в старческой и наводящей сонливость терпимости. На смену ей придет бодрое и живое созидание миротворчество, искореняющее пороки и устраняющее зло в испорченных сердцах. Ученые Торы должны возвеличиться настолько, чтобы вместе с ними возвеличился мир, пока все мелкие различия и расхождения не предстанут в новом свете, во взаимном и гармоническом соответствии, а объединяющая их сила, ее внутреннее содержание не проступит в законченном и отчетливом виде. (Там же.)