Книжная полка

ПИШИТЕ! MD

БОЕВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Все мы — солдаты страшного фронта.

«Почему гетто не защищалось?» — спрашивали на «арийской сто-роне». В антисемитски настроенных кругах популярна была ссылка на непреодолимую трусость евреев. Утверждалось, что любые по-пытки привлечь их в Сопротивление, помочь вооружением и т.п. бесполезны.

От имени польских ученых-антифашистов профессор Станислав Оссовский предложил Адольфу Берману, перебравшемуся после нескольких побегов с умшлагплаца на «арийскую сторону» и напи-савшему по свежим следам очерк уничтожения гетто, проанализи-ровать причины пассивности евреев.

Берман указал на царившую в гетто обстановку террора, на нера-венство сил, на непонимание евреями намерений оккупантов, что способствовало распространению иллюзий. Люди любой националь-ности, оказавшись в подобном положении, не могли бы вести себя иначе, утверждал Берман. Деятель Бунда Леон Файнер — «Березов-ский» отмечал в письме члену польского Национального совета в Лондоне Зигельбойму также и роль юденрата, который просто па-рализовал активность населения гетто. Сказывалось, конечно, и чув-ство оторванности от мира, отсутствие надежд на помощь извне.

Михаил Борвич, пытавшийся вскоре после войны проанализиро-вать эту проблему на фоне исследования движения Сопротивления в целом, замечает, что отпор оккупантам, как правило, могла дать та часть населения, которая еще не попала в жернова гитлеровской машины: против отправки в Германию боролись не те, кого уже отправили туда, а те, кто находился на родине; крестьяне из «усми-ряемых районов» геройски дрались в партизанских отрядах, но обычно оказывались беспомощными, если враг заставал их в окру-жении семьи, среди безоружного гражданского населения. Подобная крайне неблагоприятная для борьбы ситуация была для евреев нор-мой.

Гитлеровцы почти всегда умели нанести удар внезапно и ухитря-лись внушить своим жертвам, перед тем как их уничтожить, надеж-ду на пощаду. История уничтожения еврейских гетто в Польше полна примеров такого рода. В некоторых случаях немцы давали обреченным всевозможные справки и пропуска, будто бы гаранти-рующие право на жизнь, чем создавали иллюзию «привилегирован-ности» и раскалывали население гетто. В одном из провинциальных гетто немцы, начав «акцию» и перебив около тысячи человек, отпус-тили остальных, заявив, что произошла ошибка. Люди разошлись по домам, вернулись и те, кто успел было скрыться. Тогда гитлеровцы возобновили «акцию» и истребили всех до последнего человека.

Это вероломство, представлявшееся его жертвам виртуозным осу-ществлением продуманного заранее во всех деталях адского плана, было нередко попросту проявлением жестокой борьбы за власть между гитлеровскими вельможами (и подчиненными им ведомства-ми), борьбы, в которой вопрос о праве распоряжаться жизнью и имуществом евреев играл не последнюю роль. Так получалось, что Франк, пользовавшийся большим доверием Гитлера, оспаривал пра-во СС учинять облавы на евреев без предварительного согласования с администрацией Генерал-губернаторства, а Гиммлер и его люби-мец Глобоцник, дерзко вторгаясь в пределы компетенции Франка, истребляли и тех евреев, которых гражданские власти намеревались оставить за собой.

Трагический опыт компрометировал в глазах еврейских масс об-щественную деятельность. Сколько усилий потрачено было на орга-низацию больниц и детских домов, а в результате именно их обита-телей отправили в газовые камеры в первую очередь. Как будто те, кто хотел помочь больным и детям, выполнили за немцев работу по сбору в одно место «непроизводительного элемента». Людей, гото-вых к отчаянному сопротивлению, зачастую сдерживал страх за близких: зная бесчеловечность врага и в то же время не до конца понимая его намерение поголовно истребить евреев, они опасались дать повод для новых жестокостей. Индивидуальные акты сопротив-ления были малорезультативны, к тому же свидетели этих проявле-ний человеческого достоинства, как правило, погибали, не успев никому рассказать об увиденном. Такие акты не причиняли врагу ни физического, ни морального ущерба и лишь давали палачам повод предстать героями перед начальством, получить награду, по-вышение и поощрение к новым свершениям в том же роде.

Нельзя сказать, что в Варшавском гетто не предпринимались попытки организовать сопротивление «операции Рейнхард». Вскоре после ее начала, 28 июля 1942 г., активисты различных партий, как входивших в Антифашистский блок, так и других, собрались на совместную конференцию, чтобы решить, что делать. Приглашены были представители подпольного архива, владелец мебельной фаб-рики Александр Ландау, человек, тесно связанный с Хашомер-Хацаир и посвятивший всего себя и все свои капиталы делу Сопротив-ления, Ицхок Гитерман, деятель Джойнта, помогавший деньгами движению Сопротивления.

Левартовский и руководители молодежных левых организаций — Цукерман («Антек») и Тененбаум («Тамаров») от Гехалуца, Х.Каплан от Хашомер-Хацаир — напомнили, что евреи в гетто Литвы и Белоруссии уже истреблены, и призвали противодействовать нем-цам всеми возможными средствами. Их поддержал Гитерман. Одна-ко большинство было за политику выжидания. Бундовец Ожех пространно говорил, что война вступила в решающую фазу и вскоре будет создан второй фронт, что призыв к общему восстанию должен прозвучать, когда силы Германии будут ослаблены. Нужно проявить выдержку и ждать, когда обстановка созреет и польский рабочий класс призовет еврейские массы к совместной решительной борьбе. Без помощи же со стороны польского рабочего движения вооружен-ная акция не имеет надежды на успех. Оржех говорил: не следует впадать в шовинизм; гибнут не одни евреи, на смерть увезены и тысячи поляков. Это не означает, продолжал он, безропотного под-чинения воле гитлеровцев, — надо призвать массы всячески укры-ваться от депортации.

Киршенбаум заявил от имени партии сионистов, что злодеяния немцев в Литве и Белоруссии не могут повториться в Варшаве. Он, Киршенбаум, уверен, что здесь, в сердце Европы, немцы не решатся на такое. Не будем играть с огнем, не будем забывать о коллектив-ной ответственности и навлекать на себя несчастье...

Самооборона равнозначна гибели, вторил Киршенбауму его това-рищ по партии Шипер. Я верю, говорил он, что нам удастся сохра-нить основную часть гетто. Идет война, все народы несут потери. Мы тоже должны жертвовать кем-то ради спасения нации. Фридман, руководитель крайне правой организации Агуда, воззвал: «Я верю в Бога и верю в чудо. Бог не допустит уничтожения своего народа. Мы обязаны ждать, ждать чуда. Борьба с немцами бессмыс-ленна. Немцы нас перебьют в несколько дней. Я спрашиваю вас, мои друзья, тех, кто верит западным союзникам, почему вы впадаете в отчаяние? Вы же верите в то, что союзники придут и принесут нам свободу? А вы, друзья, рассчитывающие на революцию и Советский Союз, ведь вы верите, что свободу вам принесет Красная Армия? Так доверьтесь Красной Армии. Дорогие друзья, больше выдержки и веры, и мы будем свободны!»

Демагогические речи перетрусивших вождей еврейского народа произвели убийственное впечатление: слишком велик еще был в глазах молодых людей их авторитет. Представители молодежи ушли с конференции обескураженными.

Большинство населения Варшавского гетто в то время не могло осознать цели гитлеровцев во всем их объеме. Даже тогда, когда стало известно о газовых камерах Треблинки, преобладало мнение, что дело ограничится истреблением «нетрудовых элементов», чис-ленность которых определят в 100-150 тысяч человек, тогда как рабочих и членов их семей 200-250 тысяч. Почти ежедневно распро-странялся слух, что «акция» немцев идет на убыль и вот-вот закон-чится. Иллюзии, что «переселение» коснется только «нетрудовых элементов», а остальным ничто не угрожает, были вредны именно потому, что как раз на рабочих в первую очередь и рассчитывали лидеры партий Антифашистского блока в организации сопротивле-ния. Между тем, как мы видели, многие считали, что надо беречь силы для предстоящей в будущем решительной схватки с оккупан-тами и не следует сейчас бросать наиболее боеспособную часть населения гетто — молодежь и трудоспособных мужчин — на гибель в бессмысленном и безнадежном восстании. На листовки Антифа-шистского блока, призывавшие к борьбе, нередко смотрели как на немецкую провокацию. Рабочие шопов обычно срывали расклеен-ные воззвания.

По сути дела, на позиции несопротивления стояли и правые сионисты. Они полагали, что ради спасения еврейского народа надо отказаться от общей антифашистской борьбы, что можно пожертво-вать частью еврейского населения (даже очень значительной), лишь бы другая часть (как бы мала она ни была) сохранила шанс пере-жить войну. С этих позиций легко было оправдать деятельность юденратов, составлявших для гитлеровцев списки своих соплемен-ников на предмет их уничтожения. Таким образом, правые сионисты не только в какой-то степени оправдывали всевозможных негодяев из среды самих же евреев, но, противопоставляя евреев другим народам, усугубляли их изоляцию. Когда надежды уцелеть развея-лись, тем, кто еще мог преодолеть страх и тупую покорность, стали напоминать о традициях ортодоксального иудейства, согласно кото-рым «смерть за веру» — это в конечном счете победа над грубой силой врага. По сути дела, эти традиции служили самооправданием для людей слабых духом, пассивных, не способных на энергичные действия.

Молодежный актив решил выступить самостоятельно. Хотели поджечь шопы, перебить часовых и патруль СС, проломить в не-скольких местах стену гетто и бежать на «арийскую сторону». Од-нако осуществить эти планы было невозможно, и в первую очередь из-за нехватки оружия — на 18 августа боевые группы Варшавского гетто имели только один не очень исправный револьвер. Генрик Котлицкий принес его с «арийской стороны» и через Гитлер-Бар-ского передал командиру Гвардии Людовой в Варшавском гетто Густаву Алефу. Партия оружия — девять револьверов и пять гранат, собранная для Варшавского гетто поляками — членами ППР, попа-ла в руки гестапо. К тому же боевые группы, принадлежавшие к разным политическим направлениям, пока еще действовали незави-симо друг от друга и, поддерживая дружеские контакты, не имели общего руководства. Так что на первых порах все ограничилось поджогом нескольких шопов и расклейкой на стенах полицейских комиссариатов плакатов «Смерть еврейским полицейским, которые помогли немцам перебить 200 000 собратьев!»

В первой половине августа коммунисты (Левартовский) и левые сионисты, встретившись на конференции на фабрике Ландау, дого-ворились приступить к вербовке в партизанские отряды людей с «арийской внешностью», без акцента говорящих по-польски. Не-скольким таким группам молодежи действительно удалось выбрать-ся из гетто и уйти к партизанам. Однако из-за недостаточной под-готовленности и слабой связи с польскими партизанскими отрядами и местным населением еврейские партизанские группы погибали одна за другой сразу же по выходе из гетто. Как правило, даже не желавшие иметь дело с немцами крестьяне очень неохотно помогали евреям. Реквизиции же, к которым неизбежно приходилось прибе-гать еврейским партизанам, а также акты возмездия за доносы (поджог стогов, сараев и т.д.) вызвали страшное озлобление крес-тьян. «Еврейское партизанское движение не имело возможности развиваться, — пишет одна из активных участниц польского движе-ния Сопротивления Гелена Балицка-Козловска. — Отряды, которым крестьянин неохотно дает хлеб, которые не находят помощи ни у деревенского ребенка, ни у рабочего в лесу, не могут просущество-вать долго. Почти все боевики погибли, перебитые немцами или элементами из НСЗ» (Народове Силы Збройне — ультраправая организация). Историк Моше Каганович подчеркивает, что евре-ям — испокон веков обитателям городов — трудно было обосновать-ся и выжить в суровых условиях леса, особенно зимой. Немцы и их сообщники из местного населения чувствовали себя в лесах намного лучше. Единственным выходом для еврейских партизан было влить-ся в польские партизанские отряды. Но к тому времени, когда на польских землях развернулось широкое партизанское движение, по-чти все вырвавшиеся из гетто евреи уже были перебиты.

Однако позже уцелевшие евреи находили себе место в отрядах Гвардии Людовой и Армии Людовой, а некоторые из них, как, например, командир первой группы ГЛ в Варшавском гетто Густав Алеф — «Болковяк», стали крупными партизанскими командирами.

В Варшавском гетто тем временем боевые группы, создаваемые разными политическими организациями, стали сотрудничать — де-литься опытом, планами и скудным вооружением. Молодежные организации Хашомер-Хацаир, Дрор, Гордония и Акиба создали объединенную боевую организацию, которая, в свою очередь, под-держивала связь с Гвардией Людовой. ГЛ одолжила боевикам Акивы свой единственный пистолет, и 20 августа Израиль Канал ранил из этого пистолета начальника еврейской полиции Юзефа Шериньского. Немцы не реагировали на покушение (посчитав, что это проявление борьбы между евреями), а подавляющая масса населе-ния находилась в оцепенении и сначала было поверила слухам, распускавшимся юденратом и полицией, будто выстрел в Шериньского был произведен переодетым поляком.

Постепенно настроения в гетто стали меняться. Учащались слу-чаи стихийного отпора, появлявшиеся листовки уже не считали немецкой провокацией. Евреи начали запираться от нацистских палачей в домах, баррикадировали входы, хотя это неизменно закан-чивалось поголовным истреблением бунтарей. Передавали, что один еврей схватил немца за горло, другой вырвал у фашиста карабин. Группа обитателей гетто напала на еврейскую полицию. Бывший директор театра Северин Майде ударил пришедшего за ним немца по голове пепельницей (и был, конечно, тут же застрелен). Сопро-тивлялись и на умшлагплаце, прямо у готовых к погрузке вагонов. Гитлеровцам все чаще приходилось пускать в ход оружие. Польский инженер Круликовский, работавший на восстановлении моста через Буг, по которому ежедневно шли на Треблинку эшелоны с евреями, рассказывает, что люди постоянно выскакивали из вагонов, конвой открывал стрельбу, и немцы, охранявшие мост, уходили в сторону, чтобы не попасть под шальную пулю.

Многим евреям, воспользовавшись растерянностью охраны, уда-лось бежать с умшлагплаца во время налетов на Варшаву советской авиации. Воздушные налеты вообще заметно подняли дух варшав-ских евреев.

Есть сведения, что около половины из 10.000 человек, убитых во время «переселения» летом 1942 г., оказывали сопротивление при аресте. Однако неповиновение решительно и безжалостно пресека-лось гитлеровцами и на общий ход «акции» не повлияло.

Когда «переселенческая акция» была приостановлена и люди уже не были парализованы страхом, гетто охватило чувство сожаления и стыда за то, что евреи безропотно позволили себя истреблять. Тут и там восклицали: «Если бы мы знали!», с энтузиазмом рассказыва-ли об актах индивидуального сопротивления, возмущались юденратом, который не протестовал, не призвал население к борьбе или даже к коллективному самоубийству, а услужливо выполнял чудо-вищные распоряжения оккупантов. Все больше говорили о сопро-тивлении в гетто других городов Польши, о еврейских партизанах, о боевых акциях Армии Крайовой и Гвардии Людовой, в которых евреи принимали участие. За подготовку вооруженного сопротив-ления теперь ратовали все без исключения общественные деятели гетто.

Когда стали анализировать потери, понесенные Варшавским гет-то, оказалось, что политический и общественный актив пострадал значительно меньше, чем неорганизованная часть населения. Такие качества, как сплоченность, взаимовыручка, бдительность, умение ориентироваться в ситуации, быстрота и решительность действий, помогали активисту избежать опасности, в то время как рядовой обыватель пассивно ожидал своей участи или панически мчался навстречу гибели. Так, целая группа «шомров» — членов Хашомер-Хацаир — сумела выскочить по дороге в Треблинку из вагона и вернуться в гетто. Немного позже эти смельчаки отличились в вооруженной борьбе против фашистов.

29 октября боевики Ружаньский, Гровер и Эмилия Ландау (дочь погибшего к тому времени фабриканта Ландау) убили Якуба Лейкина, замещавшего Шериньского на посту начальника еврейской полиции. На стенах домов появились листовки о том, что Лейкин был казнен за сотрудничество с оккупантами во исполнение приго-вора, вынесенного членам юденрата, еврейской полиции, веркшютца и руководителям шопов. Акты возмездия, говорилось далее, будут продолжаться. Через месяц боевики Шульман, Браудо и Кранштейн застрелили руководителя экономического отдела юденрата Израиля Фюрста, доверенного человека СС и гестапо.

В течение октября—ноября партии, вошедшие весной в Антифа-шистский блок, создали общий орган — Еврейский национальный комитет — ЖКН («Жидовски Комитет Народовы»). Поначалу пред-ставители молодежных организаций Мордехай Анелевич, Ицхак Цукерман и Арье Вильнер не соглашались с созданием наряду с военным командованием еще и политического руководства, так как боялись, что «политики» снова, как и во время «большой акции», свяжут боевую организацию по рукам и ногам. Однако Герш Бер-линьский и Поля Эльстер, представлявшие Поале-Сион Левицу, настояли на создании органа политического руководства.

Удалось — не без содействия Главного командования Армии Крайовой — преодолеть тактические разногласия с Бундом и сфор-мировать из представителей Бунда и ЖКН Еврейскую координаци-онную комиссию — ЖКК. Боевые группы партий, поддерживавших ЖКК, слились в единую Еврейскую боевую организацию — ЖОБ («Жидовска Организация Бойова»). Вошла в ЖОБ и Гордония — молодежная организация сионистской Партии труда (Хитахдут), не принадлежавшей к ЖКН.

Правая политическая группировка «сионистов-ревизионистов» долгое время держалась в стороне от единого фронта антифашист-ских партий Варшавского гетто. (Интересно, что в других городах Польши сионисты-ревизионисты участвовали в еврейских боевых организациях.) Некоторые из видных сионистов-ревизионистов в свое время даже сотрудничали с «Тринадцатью» Ганцвайха. Сдвиг в их позиции произошел после лета 1942 г. В августе группа моло-дежи, примыкавшей к сионистам-ревизионистам, вырвалась с помо-щью представителей Гвардии Людовой в леса под Люблином, где сражалась вместе с польскими партизанами. Спустя несколько ме-сяцев некоторые члены этой группы вернулись в гетто и объедини-лись с организацией бывших солдат и офицеров во главе с Давидом Апфельбаумом. (Организация Апфельбаума существовала с 1939 г., называлась первоначально «Свет» и была в 1942 г. преобразована в Еврейский союз борьбы.) Возникла новая организация — «Союз мести», вскоре влившаяся в ЖОБ.

Вожакам «Союза мести» претили партийный дух, пронизывав-ший всю деятельность ЖОБ, предъявляемые к боевикам идейные требования, строгая дисциплина. Уже к началу 1943 г. «Союз мести» откололся от ЖОБ и принял наименование Еврейский военный союз — ЖЗВ («Жидовски Звёнзек Военны»). В противоположность ЖОБ, стремившейся создать федерацию отрядов, сплоченных еди-ным мировоззрением и политической программой, ЖЗВ провоз-гласил принцип широкого объединения всех, кто готов сражаться. Поэтому в ЖЗВ оказалось, в частности, немало контрабандистов, которым был закрыт доступ в ЖОБ. Руководящие посты в ЖЗВ заняли сионисты-ревизионисты.

Командующим («комендантом») ЖОБ стал Мордехай Анелевич. Это был молодой человек двадцати четырех лет, среднего роста, с узким бледным лицом. Таким его запомнил Эмануэль Рингельблюм, У которого Анелевич часто брал книги по истории. Активный дея-тель Хашомер-Хацаир с довоенных лет, член руководства этой организации, Анелевич в гетто вначале занимался культурно-просве-тительской работой. У себя на квартире в доме № 8 на улице Лешно он держал радиоприемник и, регулярно слушая сводки с фронтов, передавал информацию в бюллетень, ежедневно издававшийся в гетто на трех страницах. Анелевич готов был пожертвовать всем, чтобы выручить кого-либо из арестованных. Еще до начала «опера-ции Рейнхард» он понял, какая судьба ждет гетто, и решил посвя-тить себя активной борьбе. Научные кружки и семинары для него более не существовали, он жалел, что потратил три года на культур-но-просветительскую работу. «Мы не поняли новой гитлеровской эпохи», — говорил Анелевич.

Устав ЖОБ был подписан в ночь на 2 декабря 1942 г. Кроме Анелевича в штаб вошли: его давний друг коммунист Михал Розенфельд; член партии Поалей-Сион Левица, бежавший в 1939 г. из немецкого лагеря, лодзинский рабочий Герш Берлиньский; халуц Ицхак Цукерман — «Антек»; бундовец Марек Эдельман.

ЖОБ и ЖЗВ наладили связь с польскими организациями Сопро-тивления, получали от них оружие и взрывчатку.

Руководители ЖЗВ имели старые контакты с польскими военны-ми организациями «Корпус безопасности» (КБ) и «Польское народ-ное движение за независимость» (ПЛАН), от которых получали оружие в довольно значительных количествах, в том числе и пуле-меты. Для переброски оружия были прорыты тоннели на «арийскую сторону». Один из таких тоннелей, длиной в 50 метров, был выло-жен одеялами, заглушавшими шаги. Командующий ПЛАН капитан Цезарий Кетлинг лично побывал в Варшавском гетто и познакомил-ся с военными приготовлениями ЖЗВ. В феврале и марте 1943 г. ЖЗВ провел целый ряд удачных покушений на агентов гестапо и эсэсовцев.

ЖОБ получала значительно меньше оружия, так как Армия Крайова, с которой ЖОБ была связана, относилась к намерениям евреев все еще скептически, несмотря на настояния горячего сторон-ника польско-еврейского сотрудничества Генрика Волиньского — «Вацлава», референта по еврейским делам при Главном командова-нии АК. У Гвардии же Людовой оружия было мало (на декабрь 1942 г. ГЛ имела в Варшаве 13 пистолетов и 17 гранат).

По мере сил помогали антифашистам гетто Социалистическая боевая организация (СОБ), возглавляемая Лешеком Раабе, и при-мыкавшая к АК молодежная организация «Серые шеренги», в рядах которой выделялся дружеским расположением к евреям Александр Каминьский. Командующий АК Стефан Ровецкий с некоторым от-тенком обиды извещал Сикорского о том, что «евреи из различных коммунистических групп (АК подозревала все партии гетто, входив-шие в ЖКК, в прокоммунистических настроениях. — В.А.) просят у АК оружия, как будто бы у нас его полные склады». Ровецкий добавлял, что дал евреям «на пробу» несколько пистолетов, хотя и не уверен, что они будут использованы. Действительно, в декабре ЖОБ получила от АК 10 пистолетов, в январе — 49 пистолетов и 50 гранат.

Некоторое количество оружия удалось приобрести у итальянских солдат. Вооружение и боеприпасы для еврейских подпольщиков нелегально изготовлялись и на шопах. Впоследствии эсэсовский генерал Штрооп жаловался, что обнаружил на военных заводах в гетто полный хаос: все производство находилось в ведении евреев, которые имели полную возможность производить для себя различ-ное оружие, особенно ручные гранаты и «коктейли Молотова» (бу-тылки с горючей смесью). Ручные гранаты, бутылки с зажигатель-ной смесью и мины изготовлялись также в тайных мастерских гетто. Самодельным порохом или смесью серы с динамитом наполнялись электролампы, заготовлялись банки с кислотой. Очень эффективны-ми впоследствии оказались самодельные ручные гранаты из запаян-ных отрезков стальных труб.

Среди представителей ЖКК постоянно шли споры о тактике борьбы. Было ясно, что нужно драться, если немцы возобновят «акцию по ликвидации» гетто. Но как поступить, если фашисты решат вывезти из гетто сотню-другую человек? Начинать ли в таком случае восстание, ставя под удар все население, или выждать и продолжать подготовку к вооруженной борьбе? А как поступить, если немцы возьмут тысячу человек? В конце концов руководители боевой организации решили, что не позволят немцам вывезти ни одного человека. «Вы берете на себя ответственность за судьбу всего населения гетто», — говорили им колеблющиеся. А колеблющихся было много. Некоторые из них, главным образом относящиеся к инженерно-техническому персоналу шопов, пытались уверить себя и других, что максимальное повышение производительности труда может спасти евреев от гибели как «полезный для военного произ-водства» элемент. Другие полагали, что гитлеровцам важно сохра-нить хотя бы видимость существования гетто во избежание между-народных осложнений.

К концу 1942 — началу 1943 г., когда на фронтах произошел решительный перелом в пользу антифашистской коалиции, резко активизировалось Сопротивление и в оккупированной Польше. В восточных районах Генерал-губернаторства — на Замойщине — про-тив гитлеровцев, принявшихся было «очищать» территорию от мест-ного населения, выступили с оружием в руках партизанские отряды ГЛ, АК и БХ («Крестьянские батальоны» — массовая военная организация крестьянской партии «Строництво Людове»). Ряд смелых налетов на нацистов совершила в Варшаве ГЛ. Перешла к крупным диверсионным актам АК. Взбешенные гитлеровцы в первые недели 1943 г. организовали по всей Варшаве облавы, хватая тысячи людей на улицах, в жилищах и даже в костелах.

В начале января под усиленной охраной — по две бронемашины спереди и сзади — Варшаву посетил Гиммлер. Объехав гетто, рейхе -фюрер выразил крайнее недовольство тем, что не выполняется его приказ от 9 октября 1942 г. о переселении еврейских специалистов в концлагеря. Усмотрев в этом злостный саботаж со стороны немец-ких фабрикантов, наживавшихся на дешевом труде евреев и забыв-ших о высших идеалах, Гиммлер пригрозил им отправкой на фронт. Благоприятное впечатление на рейхсфюрера произвел один лишь Франц Конрад, руководитель «вертэрфассунг» — ведомства, зани-мавшегося сбором еврейского имущества.

Согласно указаниям Гиммлера, эвакуация гетто должна была на-чаться немедленно, с тем, чтобы к середине февраля вывезти около 25 000 человек. Полковник Фердинанд фон Заммерн, комендант СС и полиции в Варшаве, при соблюдении строжайшей секретности назначил «акцию» на 18 января. Даже немецкая охрана и руковод-ство заводов в гетто не были предупреждены.

Ранним утром 200 немецких жандармов и 800 латышских и ли-товских эсэсовцев вместе с польской полицией отправились в гетто на облаву и приступили к блокаде отдельных домов. Для участия в «акции» прибыл и комендант Треблинки Эйпен. На умшлагплаце он собственноручно застрелил 24 человека, затем пообедал и убил еще двоих евреев, прислуживавших ему за столом.

Персонал еврейского госпиталя, предупрежденный доброжела-телями за несколько часов до начала событий, спрятав ходячих больных за шкафами и в различных каморках, укрылся в подготовленном бункере. Немцы стали было обыскивать помещения, но интендант госпиталя доктор Штабхольц предупредил их, что там принимали тифозных больных. Гитлеровцы поспешили ретиро-ваться, перед уходом прямо в постелях перестреляв всех лежачих больных.

Новая немецкая «акция» застала население гетто врасплох. Воз-вращавшихся с работы плацувкаржей задерживали в воротах и от-правляли на умшлагплац. Штаб ЖОБ, готовивший большую демон-страцию на 22 января (полгода со дня начала «операции Рейнхард» в Варшаве), теперь едва успел опубликовать листовку с коротким призывом к сопротивлению. Ее текст гласил: «Евреи! Оккупанты начали второй акт уничтожения. Не идите на смерть без сопротив-ления! Сопротивляйтесь! Берите в руки топор, лом, нож, запирайте дома! Пусть берут вас силой! В борьбе у вас еще есть возможность уцелеть. Боритесь!»

Пятьдесят боевых групп — «шестерок», которыми располагала ЖОБ, оказались разбросанными по разным районам гетто, далеко друг от друга, без общего плана действий. К тому же они были плохо вооружены. Например, три боевые группы в районе улиц Лешно, Новолипье и Смоча имели на всех только два пистолета и одну ручную гранату (ею был вооружен Израиль Канал, стрелявший 20 августа в Шериньского). Совершенно недостаточно было патро-нов. Тем не менее фашисты сразу же встретили сопротивление.

Группа Ицхака Цукермана открыла огонь по гитлеровцам с крыш домов на улицах Заменгофа и Мурановской. Первую гранату броси-ла Эмилия Ландау, погибшая вскоре в завязавшейся схватке. В подворотнях, на лестницах, в узких коридорах и подвалах боевики ЖОБ во главе с Анелевичем, Цукерманом, Артштейном бросались на гитлеровцев с гранатами, бутылками, банками с серной кислотой, с топорами, ножами, ломами и кастетами, швыряли булыжники. Анелевич с товарищами в первый же день «акции» разоружил не-мецкого жандарма, а на следующий день возглавил нападение на конвой, этапировавший колонну евреев на умшлагплац. Под градом пуль и гранат немцы бежали, бросая оружие. Подоспевшее на по-мощь гитлеровцам подкрепление запалило дом, где забаррикадиро-вался комендант ЖОБ. Анелевич чудом выбрался из горящего зда-ния.

На третий день «акции» гитлеровцы уже не рисковали входить в дома и подвалы и посылали туда еврейских полицейских. Если в первый день нацистам удалось схватить для «переселения» 3000 че-ловек, то на второй день — уже вдвое меньше, а на третий — только несколько сот. За три дня гитлеровцы потеряли убитыми и ранены-ми 60 человек. Гетто напоминало настоящее поле боя: по улицам разъезжали танки и полевая артиллерия, дымились полевые кухни, солдаты оборудовали огневые точки. На Мурановской площади, где расположился немецкий штаб, стояли столы с разложенными пла-нами, подъезжали и отъезжали связные на мотоциклах и велосипе-дах.

Отпор, полученный в гетто, стал неожиданностью для немцев. Облава превратилась в серьезную боевую операцию, к которой Зам-мерн и его люди не были готовы. К вечеру 21 января он прервал «акцию» и, объявив о своей победе, вывел войска из гетто. Ко-мандующий Варшавским округом ГЛ Болеслав Ковальский - «Ришард» объявил накануне боевую тревогу в гетто. Ударные группы ГЛ собирались вступить в бой, но не успели из-за прекращения военных действий.

Январская оборона подняла авторитет ЖОБ. События убедили людей, что с немцами можно сражаться, что их можно заставить отступить. Польское подполье охватил энтузиазм. Нелегальная пе-чать тиражировала преувеличенные слухи о сотнях убитых немцев, о подбитых танках.

Главное командование АК под нажимом общественного мнения, Еврейского отдела при Главном командовании АК, Бюро пропаган-ды и информации АК и таких организаций, как Совет помощи евреям, «Серые шеренги», «Кедив», все более склонялось к дейст-венному сотрудничеству с антифашистами гетто. «Информацион-ный бюллетень» АК писал, что «эхо выстрелов и взрывов, которое разлетелось в середине января в Варшавском гетто, нашло отзвук по всей Польше. Польское общество с признательностью встретило это доказательство решимости и мужественной воли к сопротивлению». Январские бои убедили командующего АК генерала Стефана Ровецкого - «Грота» и командующего Варшавским округом АК полков-ника Антони Хрущцеля — «Монтера» в том, что оружие, переданное евреям, не останется неиспользованным. В феврале 1943 г. «Грот» отдал приказ по всей стране оказывать помощь жителям гетто в вооруженном сопротивлении немцам. В провинции, впрочем, коман-диры АК, как правило, саботировали это распоряжение. Да и в самой Варшаве офицеры АК не стеснялись говорить боевикам ЖОБ в глаза, что помогают им скрепя сердце только из политических сооб-ражений. Об этом докладывал референт по еврейским делам при Главном командовании АК Генрик Волиньский — «Закшевский»:

«Евреи мне говорили не раз, что офицеры Конара (Хрущцеля — «Монтера». — В А.) очень любили и уважали «Юрека» (Арье Вильнер, представитель ЖОБ на «арийской стороне» до дня ареста — 6 марта 1943 г. — В.А.), но без нужды говорили ему о своей недобро-желательности и недоверии к евреям, что тот болезненно переживал. Например, в присутствии эскорта из наших людей, который под руководством Юрека переносил оружие в гетто, офицеры, выпол-нявшие приказ — они точно и отважно провели эскорт и сдали оружие за стенами гетто, — высказывали отрицательное отношение к евреям».

Антисемиты старались взбунтовать наиболее отсталую часть сол-датской массы АК против «юдофильской» политики ее руководства. Орган крайне правой организации «Меч и плуг» «Политика» высту-пил против «попыток еврейской пропаганды» вызвать ради спасе-ния остатков гетто польское восстание, которое отвлекло бы внима-ние немцев от еврейской проблемы и могло бы «стать началом немецко-еврейского сближения (!)».

В ходе январских боев ЖОБ потеряла много людей. (В январе 1943 г. в Варшавском гетто был застрелен 1171 человек против 65 человек в декабре 1942 г. и 118 в феврале 1943 г. Цифру в 1.000 убитых во время январской «акции» дает и Рингельблюм.) Из 50 боевых групп ЖОБ уцелело лишь 22. Среди погибших были Ицхок Гитерман и участник покушения на Лейкина 29 октября 1942 г. Элиаш Ружаньский. Однако, несмотря на большие потери, боевая организация стала фактическим хозяином в гетто. Теперь можно было практически беспрепятственно готовить территорию к новой обороне — создавать укрепленные позиции, склады, укрытия, минировать отдельные участки. Появилась возможность заняться кардинальной очисткой гетто от коллаборационистов и предателей.

Массовый характер приобрело строительство подземных укрытий («бункеров»), начавшееся еще с середины 1942 г. (Тогда это дела-лось под предлогом создания бомбоубежищ ввиду участившихся воздушных налетов на глубокие немецкие тылы.) По ночам гетто наполняли звуки пил, стук молотков и кирок. Повсюду откачивали воду, свозили кирпичи. «Неистово рыли штольни, — вспоминает член ЖОБ Божиковский. — Днем евреи собирали в развалинах домов доски, камни и другой строительный материал, ночью же шла стройка. По мере наших сил, способностей и находчивости мы создавали бункеры максимально возможной прочности и в то же время с известным комфортом. Нам приходилось рыть как можно глубже и хорошо маскировать вход. Большинство бункеров имело по несколько выходов, чтобы можно было ускользнуть, если немцы откроют один из них».

В течение нескольких месяцев вырос настоящий подземный город, о подлинных размерах которого немцы не имели даже отдаленного представления. Отдельные помещения соединялись подземными и наземными (через стены, чердаки, крыши) ходами, получившими ироническое наименование «еврейской автострады спасения». Эти коммуникации связывали между собой и разные районы гетто, ко-торые гитлеровцы после «акции» 1942 г. старались изолировать друг от друга. Важное значение имели тоннели на «арийскую сторону».

Создавались укрытия для людей, для складов продовольствия и запасов воды. Некоторые бункеры имели принудительную вентиля-цию, уборные, ванны, газопровод, электричество, радио. Инженер Гольдман сконструировал для группы инженерно-технических ра-ботников щеточной фабрики подземелье площадью в 64 кв.м, вы-сотой три метра, с отдельными помещениями для гостиной, спальни, склада, кухни с электроплитками и печью на каменном угле. Вода подавалась от двух водоразборных колонок, кроме того был вырыт колодец и поставлена помпа. Электричество поступало от городской сети через два самостоятельных трансформатора, дополнительный кабель был подключен к городской сети на «арийской стороне», независимо от энергосистемы гетто. Была поставлена и динамо-машина на шесть ватт с ручным приводом. Наряду с электрическим вентилятором была оборудована система естественных воздушных каналов. Бункер находился под двором, вход в него из подвала дома закрывала подвижная стена весом в две тонны.

Конечно, справиться с таким объемом работ было по силам толь-ко людям, имевшим в своем распоряжении достаточно рабочей силы и материалов (Гольдман, например, занимал видный админист-ративный пост на немецком заводе). Каждый из трех десятков чело-век, для которых Гольдман строил бункер, внес в качестве пая 10.000 злотых. Основная же масса укрытий строилась беднотой. Это были тесные норы, в которых едва можно было шевельнуться.

ЖОБ и ЖЗВ строили укрепленные позиции с железобетонными стенами и крышами, оборудовали их бойницами и нишами для боеприпасов. Только после январских сражений боевики гетто в полной мере оценили значение подземных бункеров. До этого мно-гие из них считали позорным прятаться под землей, мечтая о схват-ке с врагом на улице — «лицом к лицу».

Боевая организация быстро пополнила свои поредевшие в январе шеренги. Учитывая первый боевой опыт, командование наладило связь между секторами гетто и боевыми группами, организовало продовольственное снабжение (в дни январской обороны большин-ство боевиков голодало). Все бойцы ЖОБ были переведены на казарменное положение. У ворот и днем и ночью выставлялись посты.

11 февраля боевики ЖЗВ застрелили эсэсовца, через неделю — двух немецких жандармов. Комендант умшлагплаца Шмерлинг из-бежал возмездия только потому, что сломал ногу и не показывался на улице. Десятки агентов гестапо поплатились жизнью. Тех, кто сотрудничал с немцами, охватила паника, еврейская полиция попря-талась. (Впрочем, и в ее рядах нашлись люди, связавшиеся с боевой организацией и снабжавшие штаб ЖОБ ценной информацией.) По-утихли и всевозможные шантажисты и вымогатели.

21 февраля боевики ЖЗВ захватили пятерых шпиков на квартире в районе щеточной фабрики. После проверки документов четверо негодяев были расстреляны, пятому — Скоковскому — удалось ра-ненному уйти на «арийскую сторону», где он был обнаружен и убит только несколько месяцев спустя. У себя дома был застрелен давний немецкий шпион Альфред Носсиг, регулярно посылавший из гетто немецким органам безопасности рапорты, убиты агенты Фюрстенберг, Вайнтрауб, отец и сын Пружанские, Элиаш, Адерс, Пик, Бжезиньский, Небель, веркшютц Пат, Зингер.

Оповещения о приведенных в исполнение приговорах расклеива-лись на улицах гетто. В одном из них, датированном 3 марта 1943 г., ЖОБ после перечисления ликвидированных предателей объявляла, что «обладает исчерпывающими списками всех, кто, оставаясь на службе у немцев, забыл, что является евреем и человеком. Боевая организация предостерегает всех этих негодяев: если они немедленно не прекратят своей позорной деятельности, все они будут расстреляны! Всем офицерам и работникам Службы порядка (еврейской полиции. — ВА.) делается предупреждение, чтобы они не мешали деятельности ячеек Боевой организации. Пусть они помнят, что от пули боевиков их не убережет ни обербандит Брандт, ни бункер, ни бегство на так называемую арийскую сторону. Предупреждаются все директора шопов в гетто и вне гетто, чтобы они не агитировали и не уговари-вали рабочих выехать добровольно. Евреи! Немецкие бандиты не оставят нас надолго в покое. Поэтому мы призываем вас сплотиться под знаменем борьбы и Сопротивления. Прячьте ваших жен и детей, а сами поднимайтесь на борьбу против гитлеровцев кто с чем может. Еврейская Боевая организация рассчитывает на вашу полную мо-ральную и материальную поддержку».

Оружия по-прежнему не хватало. Анелевич, не скрывая горечи, писал 13 марта руководителям Делегатуры и АК: «Положение ухуд-шается с часу на час. Ближайшие дни могут стать последними для Варшавского гетто. Готовы ли мы? В материальном отношении — очень плохо. Из 49 выделенных нам пистолетов можно использовать только 36, так как боеприпасов не хватает. Наши запасы уменьши-лись после многочисленных акций, проведенных за последние неде-ли, в ходе которых мы истратили много боеприпасов. В настоящее время на единицу оружия у нас приходится чуть более десяти патронов. Положение катастрофическое».

Требовались деньги. На черном рынке пистолет стоил тогда 10-15 тысяч злотых, патрон — 60-120 злотых. Недешево обходилось содержание боевиков в казармах. Боевые организации стали взимать поборы с толстосумов — предпринимателей и спекулянтов, совла-дельцев шопов, руководителей рабочих колонн — Аполиона, Ротштайна, Нойфельда, Шенберга и других. Нередко боевики ЖОБ отбирали необходимые суммы силой, а тех, кто скрывал свои капиталы, арестовывали. Одна свидетельница событий, беспокоившаяся, не являются ли экспроприации ЖОБ и ЖЗВ обычными грабежами, пишет (женщина эта погибла, но записки ее сохранились), что сомнения рассеялись после того, как однажды боевики, выяснив имущественное положение арестованного ими ремесленника, отпус-тили его и вернули конфискованные было 8000 злотых.

В ночь на 30 января 1943 г. боевики ЖОБ во главе с членом штаба Гершем Берлиньским совершили налет на кассу юденрата. Они обезоружили и связали охрану и забрали 150 000 злотых. В феврале Израиль Канал, Берлиньский, Артштейн и другие среди бела дня экспроприировали в банке 100 000 злотых. Немного позже в юденрате было взято еще 710 000. Немецкая и польская полиция, услы-шав выстрелы, уже не спешила на место происшествия. Однажды польской полиции удалось захватить транспорт ЖОБ с деньгами и оружием. Немедленно явились подкрепления ЖОБ из боевой группы Артштейна. Они окружили полицейских в здании банка, оборвали телефонную связь, и полицейским пришлось вернуть добычу. В то же время ЖОБ и ЖЗВ объявили беспощадную войну еврейским и польским уголовникам, которые, занимаясь грабежом, нередко вы-давали себя за боевиков подпольных организаций.

Средства, добытые боевыми организациями, расходовались и на общественные нужды в самом широком смысле. Очевидцы расска-зывают, как на вечер поэта Шленгеля, весь сбор от которого предназначался беднякам гетто, ворвалась пятерка вооруженных боеви-ков в масках. Приказав всем поднять руки и повернуться к стене, боевики провозгласили: «Еврейский военный союз жертвует для бедняков 10.000 злотых, которые и вручает г-ну Шленгелю». После этого они немедленно скрылись. Конечно, отмечала одна из свиде-тельниц происшествия, деньги можно было бы передать и другим, менее эффектным способом, но тогда эта сцена вызвала восторг в сердцах присутствующих в зале.

Появившийся в это время после долгого отсутствия основатель «Тринадцати» Абрам Ганцвайх объявил о создании еще одной воен-ной организации — «Польской боевой организации», ПОБ, коман-дующим которой стал капитан Юзеф Левицкий — «Ленцкий». В листовках, подписанных Ленцким, говорилось, что отмщение нем-цам близится, мужчины должны быть наготове, так как час пробьет не сегодня-завтра; надлежащий момент, правда, еще не наступил, но время, к сожалению не терпит и дальнейшее промедление равно-значно гибели последней горстки еще уцелевших евреев. ЖОБ и ЖЗВ усмотрели в деятельности ПОБ гестаповскую провокацию, имевшую целью вызвать бойцов Сопротивления на преждевремен-ное выступление. Некто Шайн, сотрудничавший с Ганцвайхом, стал выпускать газету «Жагев» («Факел»), название которой истолко-вывали как начальные буквы слов «Еврейская гвардия свободы» («Жидовска Гвардия Вольносци»). Газета изобиловала ультралевы-ми лозунгами, призывами к восстанию. Ни ПОБ, ни «Жагев» не нашли отклика в гетто, почти все (59 из 60) сотрудники газеты Шайна и он сам были убиты боевиками ЖЗВ.

Гитлеровцы уже давно отмечали, что Варшавское гетто превраща-ется в «гнездо разложения и бунта». В феврале Гиммлер распоря-дился приступить к полной ликвидации Варшавского гетто и к переводу его обитателей в концлагеря Люблинского дистрикта. По-нимая, что депортация вызовет большие трудности, немцы на пер-вых порах прибегли к разного рода маневрам. Фабриканты во главе с Теббенсом пытались уговорить евреев поехать добровольно. Во-семь мастеров-евреев, специально привезенных из Люблина, расхва-ливали условия, якобы ожидавшие там «переселенцев». Им вторила еврейская администрация фабрик. Но на этот раз ЖОБ и ЖЗВ сорвали планы гитлеровцев. Боевики открыто, на глазах у всех, расправились с изменниками, жестоко избили люблинских «пропа-гандистов», застрелили директора, помогавшего Теббенсу агитиро-вать, и освободили шестьдесят рабочих, отправленных на умшлагплац под конвоем трех десятков немцев. Перепуганная охрана не оказала сопротивления. ЖОБ также подожгла склады и фабричные здания. Лишь немногие рабочие теперь подчинялись указанию по-кинуть гетто, и немцы выводили их украдкой, опасаясь налета бое-виков.

Анелевич в эти дни разговорился на улице со случайным встреч-ным. Прощупывая собеседника, комендант ЖОБ стал говорить о том, что по всей стране немцы уничтожают гетто, что скоро придет конец и евреям в Варшаве. «Что за конец! — услышал он в ответ. — Того, что было, больше не будет. Нас больше не поведут, как быдло, на смерть». — «А что вы сделаете, если за вами придут?» — «Что сделаю?.. Соберемся, возьмем топоры, ломы, молотки, уйдем в под-вал или забаррикадируемся в квартире: пусть приходят. И если кто из них сунет голову в комнату, — тот мой. Десять из них падет от моего топора, пусть я буду одиннадцатым. Как раньше, нас уже не возьмут».

Такие настроения в гетто не были единичными. Другой случай-ный собеседник говорил Анелевичу то же самое: «Что значит, нас возьмут? Нет, так легко это у них уже не выйдет, запремся в домах, забаррикадируем ворота, вооружимся топорами, и пусть нас берут. Пусть бьют гранатами, бомбами, подкладывают мины и динамит. А как только кто-нибудь из них войдет внутрь — от нас живым не выйдет. Если гибнуть, то как люди, а не как овцы в стаде». Анелевич почувствовал, что люди в гетто преобразились, и в значительной мере благодаря деятельности подпольных организаций.

13 марта боевики ЖОБ напали на группу немцев, грабивших дома на улице Милой. Одного из грабителей — офицера люфтваффе (военной авиации) — застрелили. Сразу же начались нападения на гитлеровцев по всему гетто. Рудольф Брандт вызвал отряд С С, который в целях усмирения перебил около 200 первых подвернув-шихся под руку человек.

События 13 марта стали новым тревожным сигналом для гитле-ровцев. Теббенс, назначенный комиссаром по «переселению», попы-тался вступить в переговоры с ЖОБ и развернул публичную поле-мику с подпольем. В воззваниях за своей подписью он уверял, что еврейские рабочие, «депортированные» в последнее время, живы и здоровы. «Еврейские рабочие военных заводов! — взывал фабри-кант. — Не верьте тем, кто хочет сбить вас с толку... Отправляйтесь в Травники и Понятово. Там вы сможете жить до конца войны. Вожаки ЖОБ вам помочь не могут. Положитесь лучше на руково-дителей немецких предприятий».

Однако евреи уже больше не верили таким призывам. Председа-тель юденрата Марек Лихтенбаум, выслушав выговор своего немец-кого начальства по поводу недопустимого положения в гетто, отве-чал: «Власть в гетто не в моих руках. Здесь правят другие». «В гетто остались закоренелые бандиты, — говорил Брандт. — С ними нужен другой язык».

Именно в эти дни Рингельблюм и его товарищи закопали ма-териалы подпольного архива за вторую половину 1942 и начало 1943 г. Эта часть архива была извлечена из-под развалин гетто в декабре 1950 г.