ВАРШАВСКОЕ ГЕТТО

Экономическая жизнь гетто

Постепенно в гетто образовалась определенная экономическая структура. За исклю-чением небольшого количества людей, занимавшихся контрабандой пищевых продуктов внутрь гетто и ценностей - за пределы гетто, на «арийскую сторону», а также владельцев различных мастерских, заключавших разные, «чистые» и «нечис-тые», сделки с немецкими фабрикантами, все прочие жители гетто, в том числе работавшие на частичных или полных рабочих ставках, не имели средств к существованию. Заработная плата, выплачиваемая работникам-евреям, число кото-рых со временем достигло десятков тысяч, позволяла только немногим из них - не более 10% населения гетто - приобретать для себя и для своих семей жизненно необходимые пищевые продукты. Большинство пыталось прожить при помощи сбережений или продажей вещей. Вместе с тем у тех, кто работал, сохранялось чувство связи с миром и причастности к жизни, что помогало им не падать духом. В целом же социальная динамика в гетто имела лишь одно направление - быстрое разорение и рост числа людей, не имевших никаких перспектив, вплоть до голодной смерти.

Рахель Ойербах. «На улицах Варшавы». Варшава, сентябрь 1941 г.

Почему не происходит ограбление магазинов? Не раз я слыхала, как люди поражаются долготерпению голодающей толпы. Витрины магазинов на улице Кармелицкэ до сих пор полны всякой снеди. Там выставлены большие жирные торты с разного рода подозрительной начинкой, горки хлеба и халы, а также нет недостатка в деликатесах и всевозможных фруктах. Поскольку число покупателей весьма невелико, то впечатление иногда такое, будто витрины не изменились с довоенных времен. На рыночных лотках и перед парадными домов... разложены различные странные, отвра-тительные на вид пищевые продукты, к которым с вожделе-нием тянутся взоры десятков тысяч голодающих. И все-таки ни в одном из этих магазинов ни разу не разбивали витрин.

Только в считанных случаях своершалось ограбление лотков в канун какого-нибудь праздника. Это явление мне понятно. Не страх перед еврейским полицаем удерживает голодающее еврейское население от отчаянного шага. Отчаяние и ярость еще не достигли своего предела. На это способны, быть может, безработные, не имеющие ни крошки хлеба - до того как опухнут. После того, как они опухают, с ними происходит какая-то душевная перемена: они впадают в апатию, погружаются в полное трепета созерцание собственного организма.

Особенно тяжелое впечатление производили дети - опухшие от голода, с незаживающими из-за отсутствия витаминов язвами, со старческими лицами. Без белья, без обуви, одетые в мешки и лох-мотья, похожие на обтянутые кожей и подпоясанные веревками скелетики, они кричали, плакали, стонали на улицах, пытались вы-рывать у прохожих хлеб, чтобы тут же съесть его, не обращая внимания на побои. Мелкая уличная торговля была зачастую едва прикрытой формой детского нищенства: малолетние торговцы на-перебой умоляли прохожего, цепляясь за его одежду и руки, сжа-литься, купить хоть что-нибудь. Сердобольные люди приобретали таким образом совершенно не нужные им вещи, зная, что на выруч-ку маленького купца существует вся его семья. Общественные орга-низации устраивали для голодающих детей бесплатное питание в так называемых уголках. Кухонный персонал этих уголков состоял в основном из учителей, которые попутно и обучали детей. Все это, однако, меняло общее положение лишь в самой незначительной степени.

Рахель Ойербах. «На улицах Варшавы». Варшава, 2 июня 1942 года

«Я не вор, я похититель!» - со слезами сообщил на днях маленький мальчик из полуинтерната, пойманный в тот момент, когда он вытаскивал из кармана у другого мальчика ломоть хлеба. Ведь «похищение» - более достойный поступок, чем простое воровство.

Следующая картина на улице Мила (ежедневно происходят десятки подобных случаев): женщина выходит из гастронома с бумажным пакетом в руках, в котором несколько десятков граммов продуктов (мало кому по карману в такое время покупать больше нескольких десятков граммов). Возле входа в магазин ее подкарауливает «похититель» - парень лет 16-17. Обеими руками он выхватывает у женщины пакет, запускает в него пальцы и с молниеносной быстротой начинает поедать кусок сыра или варенье, находящиеся в пакете. В тактике «похищения» это главное - как можно скорее наполнить рот. Рот - это самое надежное место для сохранения «добычи», Хотя существу, кормящемуся таким способом, достаточно лишь прикоснуться к пище своими грязными руками. - это послужит в какой-то степени гарантией того, что сам законный хозяин к этой еде уже не притронется. На помощь женщине, утратившей пакет с провизией, спешит целый взвод прохожих. Все - кто ногами, кто руками, -принимаются изо всех сил колотить «похитителя», пиная его в спину и отвешивая подзатыльники. Похититель даже и не защищается. Он втягивает голову в плечи, подставляет согну-тую спину под удары и, под градом обрушивающихся на него тумаков, быстро-быстро запихивает в рот содержимое пакета...

И все-таки я слыхала, что где-то на улице Новолипки есть специальный магазин, приобретающий у похитителей остатки булочных изделий, не съеденных до конца...

По данным Еврейской организации по оказанию социальной помощи, в декабре 1941 года в гетто насчитывалось 65.000 работающих, из них 55.000 работали по найму, а 10.000 имели частное дело. В соответствии с теми же источниками, в этот период около 200.000 человек не имели никаких средств к существованию.

Экономические связи между гетто и внешним миром осуществлялись при помощи «Трансферштеле», бюро пересылок - немецкой инстанции, в функции которой входило наблюдение за движением товаров из гетто и обратно. Большинство экономических операций в самом гетто совершались нелегально, и все хозяйство гетто было, в сущности, нелегальным.

Что касается контрабанды пищевых продуктов в гетто, то, по оценке Черняковв, она составляла 80% от общего количества продукции, поступавшей в гетто. Главными поставщиками продуктов для голодающих семей нередко было дети в возрасте до 13 лет.

Рахель Ойербах. «На улицах Варшавы». Варшава, 30 июня 1942 года

Очевидцами этого происшествия были также жители арийской стороны: собравшаяся неподалеку толпа, в том числе и два немецких солдата, наслаждалась тем, как измываются над «жидами». Они смотрели и хохотали, прямо покатывались со смеху при виде такого бесплатного представления...

Среди жандармом попадаются и такие, кто не так жестоко относится к детям: они позволяют им переправлять кое-какие продукты, делая вид, что ничего не замечают. Жандарм, стоявший в это время на посту, заметил несколько еврейских детей, уже с грузом, готовых вернуться в гетто. Дети стояли в ожидании удобной минуты, чтобы прошмыгнуть на другую сторону. Жандарм сделал им знак, чтобы они перешли.

Это было в воскресенье. Дети решили, что жандарм находится в хорошем расположении духа, и, вмиг очутившись по ту сторону сторожевого пункта, готовы были пуститься наутек вместе с провизией, - но этого жандарм им не позволил. Задержав их, он приказал им выстроиться в ряд и ждать. Дети выстроились и ожидали до тех пор, пока не собралась еще одна группа, пытавшаяся обойти сторожевой пункт. Наконец собралось довольно большое количество детей и «игра» началась. Жандарм выстроил детей в колонну - младшие впереди, позади них те, кто постарше, вплоть до 12-13-летних. Жандарм отдал команду «Смирно!» и принялся проводить учение: приказывал им маршировать каждый раз в другом темпе, поворачиваться направо, налево, останавливаться. Потом приказывал им снова шагать, бегать по кругу и т.д.

Дети надеялись, что на этом дело кончится. Одни хотели ублажить немца, чтобы он оставил их в покое, в других, быть может, пробудилось извечное детское стремление к военным играм, - и, не задумываясь о том грузе, который прятал каждый из них под одеждой, и несмотря на беспокойство и на некоторую нервозность, они выполняли все движения, как следует, ожидая того момента, когда, наконец, им будет дозволено унести ноги вместе с провизией.

Вмешательство немцев в жизнь гетто происходило в нескольких аспектах: власти были заинтересованы в лишении евреев их имущества и в использовании профессиональных знаний евреев в определенных отраслях. Уже на первых этапах оккупации некоторые евреи были отправлены на сбор металлолома, пуха и остатков текстильной продукции. Затем все увеличивался поток людей, отсылаемых в трудовые лагеря, в которых они выполняли каторжную работу в условиях голода, антисанитарии и жестокого режима. Около 2.000 евреев постоянно работали на немецких рабочих местах в Варшаве. Они обслуживали казармы, работали грузчиками на вокзале и т.п. Им было разрешено ввозить в гетто небольшое количество удешевленных пищевых продуктов для своих семей и продавать их в кругу своих знакомых.

Вскоре немецкие предприниматели и владельцы заводов начали проявлять интерес к гетто как к источнику рабского труда. Начиная с лета 1941 года в гетто проникают немецкие фабриканты, объединившиеся в союзы и получившие концессию на деятельность на территории Варшавы. В июле 1941 года в гетто появился первый из них - Бернард Хальман, владелец столярного производства. В сентябре 1941 года в гетто начала действовать фирма «Фриц Шульц», база которой находилась в Данциге; фирма занималась, главным образом, пушным делом.

Важную роль сыграл в жизни гетто немец по имени Вальтер Тебенс, который осенью 1941 года развернул в гетто текстильное производство. Вначале он заказывал готовую продукцию у евреев-ремесленников, но вскоре владельцы производств начали создавать собственные фабрики на территории гетто. Сначала немногие евреи готовы были работать на этих фабриках. Денег, заработанных ими за один день, не хватало даже на покупку полбуханки хлеба. Юденрат пытался поощрять работу на этих заводах, для чего был организован специальный отдел. Но старания юденрата не помогали, и только страх перед депортациями, угрожавшими гетто, заставлял многих евреев работать на фабриках, принадлежавших немцам. Евреи гетто предпочитали трудиться в мастерских, которые работали на «контрабан-дный экспорт», - в этих мастерских отношение к работникам было более человеч-ным, а заработная плата гораздо выше той, которую платили на немецких заводах. Контрабанда осуществлялась различными способами и не прекращалась ни на один день за все время существования гетто. Товары переправляли через дома, соединен-ные с домами «по ту сторону», поверх стен гетто, через различные лазейки и потайные ходы в стенах, а также через траншеи, проходившие под стенами.

Контрабанда крупного масштаба осуществлялась через ворота гетто, а полицейские, охранявшие его (среди них были немцы, поляки и евреи), были посвящены в тайну и получали за молчание соответствующую мзду. Имела место также мелкая контрабанда, которой занимались дети, если им удавалось перебраться на польскую сторону, и женщины, выходившие тайком, с риском для жизни, чтобы достать немного еды для семьи. Дети семи-восьми лет, толпившиеся возле ворот гетто, являли собой обычное зрелище. Крупная контрабанда была организована в широких масштабах: были налажены необходимые связи с партнерами и с нужными инстанциями на польской стороне. Все совершалось за считанные минуты - даже при переправке десятков мешков с пищевыми продуктами следы быстро заметались. Почти ежедневно люди погибали при переправке контрабанды, но жертвы не останавливали людей и не заставляли их менять свои планы или откладывать их сроки. Роль «контрабандистов» в гетто была крайне важной: благодаря им гетто смогло продержаться и выжить, несмотря на притеснения немцев.

Мэри Берг. «Варшавское гетто».

Врачи и аптекари больше всех прочих преуспевают в гетто. Врачи работают в больницах, а кроме того и на дому, принимая частных пациентов. Однако они совершенно бес-помощны, когда нужно выписывать лекарства больным: они знают, что все самые необходимые лекарства отсутствуют в аптеках гетто, так как установленная немецкими властями квота на медикаменты до смешного мала. Аптеки подлежат общинной инспекции, а аптекари, занятые в них, считаются чиновниками общины. Инспекция эта необходима, поскольку без нее бедняки вообще не могли бы достать никаких лекарств. На этом поприще химики также развили обширную деятельность. Так что во многих отношениях мы действуем самостоятельно и независимо от внешнего мира. Мы не только перестали получать «оттуда» продукты, которые никогда не бывали изготовлены в гетто, но даже стали посылать «туда» такие товары, как сигареты, сахарин, ликеры, обувь, часы и даже украшения. Все эти товары пересылаются при помощи «транспортировочного учреждения», а чиновники гестапо пополняют свои карманы за счет пошлинных взносов. Евреи-рабочие официально изготовляют продукцию для немецкой администрации, поставляющей им сырье. Но, в сущности, эти немецкие чиновники - не более чем высокооплачиваемые посредники между производителями товаров в гетто и ком-мерсантами с «арийской» стороны.

Ко всем прочим проблемам добавлялась еще одна, от решения которой жизни людей зависели в не меньшей степени, чем от продовольствия. В гетто с каждым днем ухудшались санитарные условия. Изначально район не был обустроен необходимым санитарным оборудованием, теперь, когда на мизерной территории проживали тысячи людей, эта проблема все чаще давала о себе знать. Юденрат и домовые комитеты пытались решать ее, но ни денег, ни сил на это не было.

Бюллетень №11(21), сентябрь 1941. Из подпольной еврейской прессы в Варшаве.

«Мы уже писали о преступной халатности общины во всем, что касается борьбы с эпидемиями и здравоохранения населения. И действительно, плачевное состояние множества беженцев, находящихся в Варшаве, служит подтверждением этому. Пункт Дежка, 3. 1300 жителей. В течение месяца умерли 119 человек, из них 88 - от голода. 123 человека лежат в больницах. Хлебный паек уменьшен со 180 г до 60 г. Повысился уровень смертности детей, погибающих от голода, опухания и дизентерии. Около половины жителей больны дизентерией. Ворота, лестницы и коридоры не убираются. Пункт Мурановска, 18. Канализационная труба лопнула. Кори-дор залит нечистотами. Канализация засорилась. Почти все жители опухли от голода. Они лежат на постелях, отчаявши-еся, ко всему равнодушные.

Пункт Мурановска, 16. Жители собирают в мусорниках отбросы и поедают их. Немного общих цифр. В 127 пунктах живут около 8500 беженцев, из которых больны 50%. Ежемесячно умирают 5%. Смертность в пунктах в четыре раза выше среднего уровня смертности в гетто. 40% населения пунктов страдают вшивостью (в среднем). Таковы пункты в Варшаве. Голод, грязь, вши, тиф, туберкулез - смерть косит всех, как стариков, так и молодых.

Что же предпринимает еврейская община по этому поводу? Мы знаем, что гитлеровские оккупанты являются главным виновником страданий столь многих евреев. Однако этот факт не умаляет вины общины.

Есть еще люди в Варшаве, у которых можно получить деньги, и это не голодающие евреи-бедняки, а имущие слои населения гетто».