ХОЛОКОСТ И ЕВРЕЙСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР |
|
ГЛАВА 7 ВЛАСТЬ, ОБЩЕСТВО И ХОЛОКОСТ
§ 3. НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ
Холокост и церкви
Роль церквей на оккупированной советской территории, прежде всего деятельность представителей Русской православной церкви, изучены недостаточно. Неизвестно о каких-либо заявлениях или действиях ее руководителей в связи с Холокостом. Отношение нацистского руководства к православным священнослужителям было весьма настороженным. В одной из инструкций (раздел "Актуальные задачи в Восточных областях") подчеркивалось, что необходимо "изолировать" духовенство в связи с их взглядами на Богоизбранный народ и заняться подготовкой новых кадров. В директиве Главного управления имперской безопасности рейха от 31 октября 1941 г. повторялся тот же тезис и делался вывод:
"Разрешение церковного вопроса в оккупированных Восточных областях является чрезвычайно важной ... задачей, которая при некотором умении может быть великолепно разрешена в пользу религии, свободной от еврейского влияния. Это влияние, однако, .имеет своей предпосылкой закрытие находящихся в Восточных областях церквей, зараженных еврейскими догматами".
Очень часто помощь евреям оказывали священнослужители разных конфессий и просто верующие. В ряде случаев они открыто и подчас небезуспешно протестовали против их уничтожения. В м. Товта в Галиции массовая казнь была остановлена священником Извольским. Ряд православных священников и члены их семей с риском для жизни прятали евреев. Скрывавшимся доставали поддельные документы; если это было невозможно, отдавали свои. Семья православного священника киево-подольской церкви Алексея Александровича Глаголева спасла нескольких евреев Киева. Его жена Татьяна Павловна отдала еврейке свой паспорт и едва не погибла в очередной облаве. Двух женщин скрывали в церковной усадьбе. Отцу Алексею активно помогал управитель церковных зданий киево-подольской Покровской церкви А.Г. Горбовский, который не только скрывал здесь евреев, но и доставал им метрики умерших, хлебные карточки. Также в Киеве, в Фроловском монастыре, игуменья Флавия скрывала еврейскую девочку Лиду Фельдман и других еврейских детей.
В Белоруссии бежавших из гетто подростков скрывали православные священнослужители под Брестом и -в Борисове. В Пинске православный священник отдал свой золотой крест, чтобы узники гетто смогли выплатить наложенную на них контрибуцию. В Симферополе православный священник укрывал в своем доме еврейских детей.
Неоднозначна роль в Холокосте главы Греко-католической церкви в Украине митрополита графа Андрия Шептицкого. В посланиях к Гитлеру он приветствовал вступление "победоносной" нацистской армии во Львов и Киев "как освободителя от врага". А в 1942 г. митрополит не только писал главе СС Гиммлеру о необходимости исключить участие украинцев в акциях уничтожения и обращался за поддержкой к Папе Римскому, но и лично участвовал в спасении евреев Львова.
Андрий Шептицкий и его брат архимандрит Климентий (получивший звание Праведника Народов Мира) спасли около 150 евреев, включая семью своего хорошего знакомого львовского раввина Д. Кахане и многих еврейских детей, которых с риском для жизни прятали монахи отдаленных монастырей. В процесс спасения были вовлечены многие люди из ближайшего окружения митрополита. Давид Кахане составил список из 240 священников и монахов Восточной Галиции, которые спасали евреев. По 15 еврейских девочек спасались в монастырях местечка Унив и села Якторов. Еще 5 еврейских детей с помощью братьев Шептицких скрывались в одной из львовских больниц.
Споры вокруг роли Андрия Шептицкого в Холокосте (комиссия по присвоению звания "Праведник Народов Мира" отказалась присвоить ему это звание) не умолкают и сегодня. Лично митрополитом А. Шептицким либо по его указанию было спасено наибольшее количество евреев на оккупированной территории СССР. Вместе с тем очевидна вина главы Униатской церкви за тот антиеврейский террор, который был развязан против евреев с участием сторонников украинской государственности, духовным лидером которых был Андрий Шептицкий.
Любопытен вывод, который сделал чиновник германского МИДа, имевший личные контакты с графом Андрием Шептицким в течение 15 лет. Он полагал, что в 1943 г. позиция митрополита в "еврейском вопросе" совпадала с позицией других католических иерархов в разных странах. А это, на его взгляд, отражает официальную позицию Ватикана, а не личную точку зрения митрополита.
В Западной Украине евреям активно помогали католические священнослужители. По данным польских исследователей, 34 монастыря и католические организации участвовали в спасении евреев. Они снабжали узников гетто документами и помогали им бежать в Венгрию. Монахи ордена св. Марии во Львове, Самборе и Долине спасли десятки еврейских детей.
Руководители католической церкви Литвы отказались помогать евреям. Несмотря на это, настоятель древнейшего в Каунасе католического прихода "Триединства" ксендз Бронюс Паукштис через монаха Бронюса Готау-таса (по прозвищу "Братик") доставал фальшивые паспорта. Он выдал сто двадцать метрических свидетельств еврейским детям и прятал в своем костеле 25 взрослых. За Б. Паукштисом следило гестапо, какой-то период времени ему пришлось скрываться. Сам же Бронюс Готаутас был арестован нацистами в 1944 г. за помощь евреям и заключен в концлагерь. Самоотверженно спасал евреев и другой литовский священник Повилас Якас. Немалую роль играло и обращение к прихожанам. Священник Салакского костела Пятрас Раудаве после расстрела евреев осуждал литовцев, которые принимали в нем участие.
Воздействие таких проповедей было велико. Можно предположить, что аналогичные действия предпринимали, несмотря на официальное молчание Ватикана, многие другие католические священники. Отметим, что наиболее жестокие репрессии нацисты обрушивали на священнослужителей польского происхождения. Так, за укрывательство и помощь евреям были казнены семь католических ксендзов в одной лишь Пинской епархии в Белоруссии. Многие католические священники на территории Западной Белоруссии помогали евреям, прежде всего прятали детей. Ксендз из Бреста помог выехать во Францию жене заместителя начальника местного НКВД и ее дочери. В Столине ксендз Франциск Сморцевский достал свидетельство о крещении еврейской женщины (впоследствии она была спасена с помощью баптистов). В Ракове монахиня, сестра Катаржина, с помощью ксендза Ганусевича собирала еврейских детей и передавала их верующим в деревнях.
Уже с первых месяцев оккупации немецкие гражданские и военные власти искали поддержку антиеврейским мероприятиям со стороны украинского духовенства. В некоторых регионах, особенно на первом этапе антиеврейских мер, этого удалось добиться. Так, в отчете 2-го кавалерийского полка СС об уничтожении евреев от 12 августа 1941 г. говорилось: "Украинское духовенство проявило готовность сотрудничать с нами и принимать участие во всех акциях".
Архипастырское послание главы Украинской православной автокефальной церкви Пояикарпа, епископа Луцкого от 19 июля 1941 г. также приветствовало оккупантов. Руководство Украинской автокефальной церкви в этот период было настроено крайне антисемитски. В воскресной проповеди в храме Ковеля в мае 1942 г. говорилось:
"Когда последний еврей исчезнет с лица земли, мы выиграем войну".
Месяц спустя священник этой церкви Иван Губа благословил отряд украинской полиции перед уничтожением нескольких тысяч евреев Ковеля.
Попытки отдельных священников спасать евреев, выдавая им свидетельство о крещении, решительно пресекались властями. 29 октября 1941 г. оккупационные власти разослали циркуляр, который обязывал священников отказывать евреям в крещении. На Кировоградчине священники православных храмов массово крестили евреев, предупреждая их об угрозе уничтожения. По некоторым данным, в день крестилось по 70 человек. В Кременчуге протоиерей Романский крестил евреев и давал им христианские или русские имена. Видимо, это происходило повсеместно, поскольку в распоряжениях местных и оккупационных властей неоднократно подчеркивалось, что не только запрещено крещение евреев, но и всех ранее крещеных и полукровок следует считать евреями "наряду с некрещеными".
Массовый характер приобрело крещение евреев и в румынской зоне оккупации. Причем, в провинции Буковина в этом участвовали как католические, так и православные священники. Оккупанты взяли на учет даже тех евреев, которые перешли в православие еще при советской власти. Руководство католического прихода Буковины пыталось облегчить участь крестившихся и обращалось к властям с просьбой "об улучшении обращения с жителями еврейского происхождения, принявшими католическое вероисповедание". Православный священник коммуны Зеленау Мардарь был арестован 27 января 1942 г. "за подделку и выдачу документов о крещении еврейского населения".
В Молдавии крещение и даже нахождение в браке с христианами могли отсрочить депортацию в первые месяцы оккупации. Со стороны деятелей церкви и духовенства как Молдавии, так и Румынии было предпринято немало усилий, чтобы помочь евреям спастись. Они оказались безуспешными.
На территории Транснистрии (в частности, в Одессе и Одесской области) попытки перехода в христианство, а также фиктивные браки с христианами были весьма типичны. В донесении инспектора жандармерии Транснистрии в Бухарест сообщалось, что в январе 1942 г. многих еврейских детей брали к себе верующие, а русские священники проводили обряд крещения. Большинство священнослужителей сочувствовало жертвам и не одобряло действий оккупантов.
Нередко убежище совершенно незнакомым евреям предоставляли представители нетрадиционных религий, в том числе и пострадавшие от советской власти. Пресвитер евангельских христиан-баптистов в Минске А.М. Кецко нашел в двух детских домах 70 еврейских детей и помог записать их в книгах регистрации под русскими фамилиями. Баптисты организовали сбор пожертвований в нескольких городах, снабжали детей одеждой и едой.
К сожалению, ни одна церковь не встала официально на защиту евреев. Можно проследить определенную эволюцию взглядов на процесс уничтожения евреев духовных лидеров различных конфессий. Десятки священнослужителей по своей инициативе помогали и спасали евреев. Особенно наглядно это проявлялось в готовности совершить крещение, несмотря на угрозы и запреты властей. Вместе с тем голос ни одного из церковных авторитетов не прозвучал достаточно громко, чтобы остановить народоубийство.
Отношение населения
Лишь небольшой процент местного населения в той или иной мере непосредственно способствовал нацистам в выявлении евреев, принимал участие в их уничтожении либо, наоборот, скрывал евреев и помогал им. Однако косвенно в этот процесс было вовлечено практически все население, на глазах которого совершалось народоубийство.
Вряд ли можно считать, что позиция подавляющего большинства населения на оккупированной территории по отношению к Холокосту была нейтральной. Эта позиция не была неизменной; она напрямую зависела как от действий оккупантов, так и от ситуации на фронте. Газеты на оккупированной территории наглядно показывают, что нацисты (нередко безуспешно) пытались пресечь помощь местного населения евреям продуктами и прекратить любые отношения с ними.
Лишь немногие представители созданных нацистами органов "местного самоуправления" решались на открытое выражение своего сочувствия евреям или пытались их защитить. Тем не менее они были, и их помощь евреям являлась не только эффективной, но и весьма болезненной для оккупационных властей. Городской голова молдавского города Оргеев помогал узникам гетто, выдавая им хлеб и сахар. Помощник начальника полиции Очакова (румынская зона оккупации) прятал у себя еврейского мальчика. Бургомистр Полоцка (Белоруссия) Дмитрий Петровский и переводчик Федор Безер (они погибли осенью 1942 г.) предупредили директора детского дома о готовящемся отборе еврейских детей. Их спрятали и переправили в партизанскую зону. Политика немцев в отношении евреев вызывала осуждение у заместителя городского бургомистра Смоленска профессора Б.В. Базилевского. Он принимал в своем доме бывших коллег и знакомых евреев, в том числе старосту гетто; снабжал их продуктами.
После расправы с узниками смоленского гетто Базилевский оставил свой пост.
Известны случаи помощи евреям со стороны рядовых служащих городских управ. Самым мягким наказанием здесь было увольнение, обрекавшее помогавшего на нищенское существование.
Евреям сочувствовали и оказывали помощь многие медицинские работники. Среди них был врач из Пскова И.М. Михайлов. С аналогичными протестами или вопросами к оккупационным властям обращались друзья евреев или их родственники. Обычно это происходило только в первые дни оккупации, когда людям казалось, что такие убийства - инициатива местных властей, а не целенаправленная политика нацистов.
На помощь евреям в критических ситуациях иногда приходили немецкие офицеры, венгерские солдаты и даже участвовавшие в расстрелах евреев немецкие солдаты и местные полицейские.
Холокост поставил людей перед страшным выбором, который приходилось делать прежде всего самым близким родственникам. Известны случаи, когда не только русские матери еврейских детей, но мужья или жены шли на казнь вместе со своими родными-евреями, хотя имели возможность спастись. Но нередко, следуя требованиям оккупационных законов, мужья отказывались от своих "неарийских" жен и детей, а их родственники не соглашались прятать или даже выдавали своих близких, не желая рисковать собственными детьми.
Но и тех, кто шел на риск было немало. Врач Дина Минц отправила накануне войны двух своих маленьких детей вместе с няней Фрузой из Ленинграда в Рудню Смоленской области. Эвакуироваться они не смогли. На расстрел няня пошла вместе с детьми.
До последней минуты успокаивала шестерых еврейских детей, оказавшихся перед расстрелом в тюрьме Морозовска Ростовской области, заведующая детскими яслями Елена Беланова. Ее расстреляли вместе с этими детьми.
Но были и другие люди. Весьма значительная часть населения неожиданно для евреев повела себя достаточно враждебно. Больше всего узников гетто поражало отношение недавних друзей и соседей. Нередко оккупанты и их пособники науськивали на евреев подростков, которые бросали в них камни. Некоторые местные жители быстро осознали всю бесправность положения своих еврейских соседей. Еще до создания гетто кое-кто из них бесцеремонно издевался над евреями, выгоняя их из очереди за хлебом. Мальчишки безнаказанно могли избивать женщин и своих сверстников. Под воздействием нацистской антисемитской пропаганды факты избиений, открытого ограбления, издевательств были весьма распространенными.
Неограниченные возможности для грабежей предоставлялись местным жителям в процессе перевода евреев в гетто или к месту казни. Несмотря на запреты властей, массовый грабеж еврейского имущества проходил и после уничтожения евреев.
Людям, скрывшимся из гетто или бежавшим в ходе массовых казней, нередко отказывали в помощи и даже выдавали властям. Под угрозами оккупантов и по личной инициативе местные жители предавали тех, кто бежал из расстрельных ям. Особую активность проявляли любители легкой наживы там, где оккупационные власти активно поощряли тех, кто выдавал евреев. В дистрикте "Галиция" (как и в оккупированной нацистами Польше) широкое распространение получили так называемые "шмальцовники". Они прекрасно умели распознавать скрывавшихся евреев и устраивали за ними настоящую охоту. Целью таких людей было прежде всего получение выкупа от самого скрывавшегося. Впрочем, и после получения денег или ценностей они могли выдать беглеца оккупантам. На территории Польши с такими людьми боролось движение Сопротивление и во многом нейтрализовало их активность. На оккупированной территории СССР они действовали практически безнаказанно.
Нередко евреев соглашались прятать до тех пор, пока не заканчивались имевшиеся у них ценные вещи и деньги. После этого им отказывали в помощи или передавали нацистам. Несомненно, что случаи вымогательства имущества евреев и последующая их выдача оккупантам не были единичными.
Открытое и жестокое уничтожение евреев сыграло важную роль в неприятии нацистского оккупационного режима. Впрочем, чувства людей при этом были разными: страх в предчувствии возможности стать следующими жертвами (такие эмоции испытало большинство населения); стремление убедить себя, что судьба евреев их не касается; желание отомстить; злорадство. Во многом эти чувства зависели от уровня взаимоотношений с евреями до оккупации. Особенно резко менялось настроение окружающих после того, как они становились свидетелями кровавых расправ над еврейскими женщинами и детьми.
В поведении людей, оказавшихся в оккупации, наглядно проявились универсальные черты Холокоста. Многочисленные свидетельства очевидцев показывают, что первые антиеврейские мероприятия оккупантов, включая идентификацию, ограбление, переселение в гетто (до массовых убийств) не вызывали открытого неприятия или сопротивления окружающих.
В то же время непосредственно оскорбляли, издевались и грабили имущество евреев лишь некоторые сограждане. Но именно такое поведение бывших соседей, коллег, сверстников особенно остро воспринималось жертвами. Необходимость выживания в суровых условиях оккупации толкала многих людей на неравноценный обмен еврейского имущества на продовольствие или иные предметы первой необходимости. Тем не менее это помогло некоторым узникам гетто выжить. Было немало и таких людей, которые отказывались брать предлагаемое после расстрелов еврейское имущество, грабить территорию гетто, участвовать в неравноценном обмене. Некоторые соседи открыто сочувствовали евреям, оказывая им моральную поддержку. Такое простое человеческое сочувствие нередко становилось важным импульсом для продолжения борьбы узников за свою жизнь в страшных условиях геноцида.
По мере ужесточения оккупационного режима местное население все отчетливее понимало: "следующими будем мы". Иногда это осознание нацистской политики служило катализатором практических действий для помощи и спасения своих соседей.
Праведники Народов Мира
С 1953 г. специальная комиссия института "Яд Вашем" присваивает звание "Праведник Народов Мира" и вручает медаль тем, кто бескорыстно и рискуя своей жизнью спасал евреев в годы Холокоста. Свыше 18 500 человек из всех оккупированных государств Европы, граждане многих нейтральных и союзных Германии государств, а также сами немцы получили это звание. По словам Василия Гроссмана, такие поступки были "вечными неугасимыми звездами разума, добра, гуманизма" среди "черных туч расового безумия". Среди удостоенных звания "Праведник Народов Мира" на 1 января 2002 г. - представители многих государств СНГ и Балтии. К сожалению, эти данные отражают не современное гражданство, а национальность спасителей:
украинцев -1609;
литовцев - 488;
белорусов - 440;
латышей - 93;
русских - 63;
молдаван - 45;
армян - 6;
эстонцев - 2.
Отметим, что среди 5.503 Праведников Народов Мира - поляков было немало жителей западных областей Украины и Белоруссии. Свыше 100 Праведников - русских, украинцев, белорусов - являются гражданами России, хотя некоторые из них совершили свой подвиг в Украине и Белоруссии.
Тысячи наших бесстрашных сограждан пришли на помощь отверженным. Иногда такая помощь носила коллективный характер. В небольшом белорусском местечке Браслав евреев спасли около 60 человек, не считая членов их семей. Среди них врачи, ксендзы, священники, простые крестьяне. В Старом Селе под Минском был своего рода пересыльный пункт для бежавших узников гетто, пробиравшихся к партизанам. Здесь они отдыхали, их снабжали продуктами и одеждой, помогали доставать оружие. Находившаяся в так называемой партизанской зоне деревня Поречье Минской области стала местом спасении более 40 детей-сирот из минского гетто. Их взяли в свои семьи местные жители, которые кормили их и прятали в ходе карательных акций. В нескольких украинских селах сумели укрыть все местное еврейское население. В селе Яруга на Подолии местным жителям во главе со старостой, бывшим председателем колхоза, удалось укрыть не только местных жителей-евреев, но и беженцев. В селе Раковец Львовской области крестьяне; укрывали 33 еврейских семьи. Бухгалтер колхоза в селе Благодатное на Днепропетровщине принял в колхоз и укрыл от немцев 7 семей евреев-беженцев из Донецкой области (всего 30 человек). Их спасение стало возможно лишь благодаря позиции остальных жителей села.
За каждым спасшимся стояло, как правило, несколько человек, оказавших ему поддержку и содействие. Для того, чтобы пустить в дом голодных, замерзающих, оборванных людей, нередко голых и окровавленных, чудом выбравшихся из расстрельных рвов, требовалось немалое мужество.
Эти люди прекрасно осознавали, как опасно прятать евреев. Даже за разрешение просто войти в дом либо за недоносительство нацисты могли расстрелять всю семью. Уже в октябре 1941 г. по Киеву распространился приказ № 5 "Команды украинской полиции города Киева". В нем особо подчеркивалось, что укрывательство евреев карается смертью. В Курской области венгерские оккупационные власти летом 1942 г. распространяли объявление, в котором говорилось, что будут расстреляны "русские, укрывающие евреев и разговаривающие с ними". Сам факт появления данного приказа подчеркивает масштабы изоляции еврейского населения и пресечения любых попыток оказания ему всех видов помощи, включая моральную.
Летом 1943 г. в округе "Галиция" распространялось "Предупреждение" начальника СС и полиции Кацмана. Оно сообщало о мерах наказания для людей, укрывавших евреев или не сообщивших об этом властям. В частности, каждый домовладелец, домоуправитель, предприниматель, собственник жилья и предприятия отвечал за то, чтобы евреи не могли найти убежище в домах или частях домов, которые им принадлежат.
Одновременно власти всячески поощряли тех, кто сообщал о скрывавшихся. Во Львове было объявлено вознаграждение за каждого выданного еврея: оно колебалось от 5 тысяч злотых и двух литров водки до 25 тысяч злотых и пяти литров водки за одного человека. В белорусском городе Могилеве весной 1943 г. появились красочные плакаты с обращением к населению, в которых указывалось, что за поимку или уничтожение еврея будет выдана премия - 5 пачек махорки за каждого.
Угрозы населению за укрывательство евреев и за недоносительство не были голословными. При вынесении приговора нацисты, как правило, не принимали во внимание ни семейное положение, ни возраст, ни сан обвиняемого. За укрывательство евреев в Виннице были казнены не менее четырех человек. В Новомосковске была расстреляна Евфросинья Бабачко, которая оказывала помощь узникам гетто. В Умани оккупанты повесили Ольгу Свитницкую, которая не только вышла замуж за еврея вопреки Нюрнбергским законам, но и пыталась спасти его. В этом же городе нацисты расстреляли вместе с женой и тремя детьми инвалида Первой мировой войны Александра Дятлова за укрывательство в сделанном им убежище четырех еврейских семей (там находилось 12 человек). Кто-то из местных жителей выдал Дятлова гестапо. Житель села Большая Салтановка Давид Зозуля укрывал несколько еврейских семей из Киева, переправленных ему дочерью (она была замужем за евреем). В 1943 г. Д. Зозуля был публично казнен в родном селе.
В Белоруссии, как показано выше, нацисты безжалостно уничтожали за укрывательство евреев католических священников. За укрывательство еврея и организацию его побега к партизанам был казнен сторож Шипула из местечка Яновичи на Витебщине. Житель местечка Коссово Ефим Русецкий в течение двух недель укрывал в ямах для выделки кожи 28 евреев, а затем вывел их в лес. За это вся семья Русецких, включая троих детей, была расстреляна. В местечке Глубоком за помощь евреям был повешен Адольф Стацевич. Беспрецедентной была расправа в д. Скирмунтово Койдановского района, где за укрывательство евреев была сожжена вся деревня вместе с жителями (280 человек).
В 1943 г. только во Львовской области нацисты казнили более 100 украинцев, прятавших евреев. Аналогичная расправа проводилась и в других областях Западной Украины: в г. Долина Ивано-Франковской области было казнено 20 жителей с. Бабиевка; 27 украинцев и поляков были убиты в Самборе. Всего же число казненных за помощь евреям в Галиции составляет более 170 человек.
Десятки людей погибли или были репрессированы за оказание помощи евреям на территории России. Особо жестоко наказывали нацисты тех, кто скрывал жертв геноцида на территории Смоленской области. Так, за укрывательство еврейской семьи был расстрелян в 1942 г. старшина Левсковской волости Монастырщинского района Смоленской области 3. И. Рябков. В местечке Каспля семья Петра Романюгина прятала его невесту Шуру. Вся она была уничтожена нацистами. В деревне Селищево Можайского района Московской области на глазах односельчан были расстреляны мать и дочь Селивановы, укрывавшие еврейскую женщину с ее маленьким ребенком.
Практически каждый арестованный, подозревавшийся в укрывательстве евреев, подвергался зверским пыткам и издевательствам. Например, укрывавшему еврейскую семью жителю села Тисменичаны Василию Губило нацисты отрубили пальцы на правой руке. Лесничего Маркевича, скрывавшего евреев Белостока и Гродно, каратели раздели зимой донага и зверски пытали.
Но люди презирали опасность. Тем более не останавливали их материальные лишения и чисто бытовые неудобства, ведь прокормить даже одного человека в городских условиях было совсем непросто.
Анализ документов, воспоминаний и свидетельств позволяет выделить основные категории спасителей и кратко охарактеризовать мотивы их действий.
Чаще всего в спасении участвовали те, кто имел еврейских родственников (муж, жена, родители одного из супругов и члены их семей). Нередко люди организовывали спасение своих близких, но в целях их безопасности укрывали евреев у друзей либо родственников. Известны случаи, когда жены евреев-фронтовиков прятали у себя еврейских детей-сирот. Происходило это обычно в первые месяцы войны, когда нацисты еще не проводили массовых расстрелов детей, особенно полукровок.
Действия таких людей наиболее мотивированы и понятны. Впрочем, известны случаи (чаще всего со стороны родственников супруга-нееврея) выдачи полиции либо отказа предоставить хотя бы временное укрытие. Основным мотивом таких поступков был страх за остальных членов своей семьи. Другой категорией спасителей были люди, активно участвовавшие в антинацистском сопротивлении. Их помощь была особенно эффективна, благодаря связям с подпольными группами в других городах и с партизанами. Евреи не были единственной категорией потенциальных жертв, к которым они приходили на помощь. Но именно евреям они оказывали помощь не по заданию своих руководящих органов (в отличие от военнопленных либо семей партизан и подпольщиков), а по зову сердца.
В Виннице действовала подпольная группа, спасшая немало евреев и переправившая их в партизанские отряды и Транснистрию. Она переправила в Транснистрию и к партизанам несколько десятков евреев. В программе действовавшей на Львовщине подпольной антифашистской группы "Освобождение Родины" был специальный пункт о необходимости "всемерно помогать евреям как членам организации, так и населению, спасаться от зверской расправы фашистов над ними".
С конца 1942 г. содействие в бегстве узникам Львова и Дрогобыча начали оказывать отделения польского совета помощи евреям "Жигота". Они снабжали евреев документами, переправляли их в другие города, прятали еврейских детей в семьях католиков и в монастырях.
Наиболее эффективными действия подпольщиков были в том случае, если они занимали какие-либо должности в местных органах управления. Так, за помощь евреям в конце ноября 1941 г. был арестован бургомистр украинского города Кременчуг Синица-Верховский, который "подозревался в регистрации евреев после крещения под другой фамилией, чтобы укрыть их от планируемых мероприятий". В оперативном рапорте начальнику полиции и СД о действиях зондеркоманд в Украине говорилось об его аресте и казни. Подчеркивалось, что это"позволило предотвратить выход большого числа евреев из-под немецкого контроля".
Польская патриотка, молодая и эффектная женщина Флория Будишевская, пользовалась особым покровительством немецкого коменданта в белорусском местечке Жабинка и выполняла обязанности его экономки. Это позволило ей спасти от расстрела и почти два года прятать в своем доме подругу и мальчика из Бреста. Буквально накануне освобождения Жабинки советскими войсками Ф. Будишевская была арестована и после зверских пыток расстреляна в брестской тюрьме.
23-летняя Любовь Жукова из деревни Семино в Витебской области Белоруссии укрывала троих евреев и советского офицера, сумев помочь им уйти к партизанам. Двух еврейских женщин в Касплянском районе Смоленской области прятали Екатерина и Нина Ксендзовы, связные партизанского отряда.
Отдельные смелые люди видели свой гражданский долг в спасении совершенно незнакомых им лично людей, которым угрожала смерть. Десятки евреев спас в Риге латыш Жанис Липке. Украинец Яков Сухенко (Сухненко) помогал евреям в разных городах Украины: доставал поддельные документы. Вместе с 10 спасаемыми им евреями он был обнаружен в убежище во время облавы в Киеве и расстрелян.
Колхозник села Куяльник в Одесской области В.М. Иванов спас 25 евреев. Вера Красова, чешка по национальности, и ее 16-летняя дочь спасли в д. Лопавши Ровенской области 10 евреев, из которых мать лично знала только одного, доктора Абрама Гринцвайга. Мефодий Мельничук прятал в своем доме на Волыни несколько еврейских семей, а также помогал детям, бежавшим из-под расстрела.
Из более чем 25000 евреев Бреста оккупацию пережили только 19. Шестерых из них спасла в своем маленьком домике семья Полины Макаренко-Головченко. Первым среди них был сын подруги, помогавшей Полине лекарствами. А вот семью Манкеров (отец, дочь и глухонемой сын) она почти не знала, как и скрывавшихся у нее сестер Кацав.
Этот факт свидетельствует, что нередко, укрыв одну жертву, спасители принимали в свой дом и других. Так, в деревне Серебрянка под Смоленском минскую студентку Полину Аускер с ноября 1941 г. прятала семья Лукинских, которая не только дала ей свою фамилию, но и взяла к себе двух еврейских детей погибших соседей.
Особого внимания заслуживают попытки местных жителей сообщить мировой общественности о тотальном уничтожении евреев. Глазной врач из Вильнюса Елена Куторгене и ее сын, молодой доктор Виктор Куторга, не только прятали в своей квартире евреев, помогали им продовольствием и медикаментами. На основе дневника матери Виктор Куторга подготовил осенью 1941 г. на английском языке "Обращение к народам мира" - сведения о судьбе евреев Литвы. Возможно, это было первое полное и достоверное сообщение о Холокосте в Советском Союзе и начале осуществления плана "окончательного решения еврейского вопроса".
С помощью известной оперной солистки В. Йонушкайте-Заунене, которая выезжала на гастроли в Швецию и Германию, обращение было передано в американское посольство в Берлине до вступления США в войну. Существовал также вариант текста на немецком языке, в котором в хронологической последовательности (по 2 ноября 1941 г.) описано убийство евреев в разных городах Литвы. Авторы документа одной из главных целей называли информирование простых немцев о преступлениях на советской земле и призывали мировую общественность выступить с протестами против уничтожения евреев. Литовские патриоты Виктор Куторга и Елена Куторгене также были удостоены звания "Праведник Народов Мира".
Распространенной группой спасителей являются люди, которые длительный период времени были связаны с евреями служебными или личными отношениями - няни, домработницы, соученики, сослуживцы, коллеги или соседи. Причем не только само укрывательство, но доставка продовольствия в гетто, передача писем родным, моральная поддержка имели для узников огромное значение.
Нередки случаи спасения евреев - медиков и учителей, а также их детей, которые совершали коллеги, а также бывшие пациенты и ученики. Именно педагоги нередко спасали евреев - знакомых и незнакомых ( в том числе, в Калуге, Смоленске и других городах России). Учительница из Дрогобыча Мария Струтинская вместе с сестрой спасли 13 евреев, включая 5 детей. Во многих городах воспитатели пытались спасти евреев, проживавших в детских домах. Только в Минске их число составляло 500-600 человек. Немцы проводили регулярные облавы в таких домах, проверки детей, но благодаря мужеству сотрудников, скрывавших детей как в самом детдоме, так и у местных жителей, большинство из них уцелело. В детском доме № 2 в Киеве находилось 12 еврейских детей, которых спасла его заведующая. 15 еврейских детей снабдила фальшивыми документами ее коллега из детского дома под Симферополем.
Оказание ранее конкретной помощи со стороны евреев своим соседям, например в период голода в Украине, также являлось стимулом для ответных благородных действий. Известны случаи помощи евреям как благодарность за их поддержку в годы сталинских репрессий. Так, украинские жители небольшого села Джурин в Винницкой области решили помочь евреям, которые в годы коллективизации заступились за местного священника.
Иногда инициаторами спасения выступали сверстники с похожими судьбами, исковерканными сталинскими репрессиями. Так действовали 15-летний Коля Дорожинский (у него была репрессирована мать) из Херсона и 16-летняя Таня Пилюнькина из Смоленска (у нее расстреляли отца). Они помогли спастись своим друзьям, один из родителей которых также был репрессирован.
Одной из самых распространенных групп спасителей были многодетные семьи, в которых было от 3 до 9 детей. Мотивом поведения этих, а также многих других людей было сострадание к детям, которых укрывали гораздо чаще взрослых (скрыть ребенка, иногда полулегально, как родственника из другого населенного пункта, было легче). Детей также выдавали реже, чем взрослых евреев.
Чаще всего помогали и скрывали евреев женщины, в том числе не имевшие собственных детей. Иногда мотивом служили угрызения совести, когда становилось очевидно, что после отказа помочь человек погибал.
Одним из способов помощи евреям была передача им паспортов умерших и свидетельства о смерти фиктивных "родственников"-христиан.
На помощь евреям иногда приходили военнослужащие вермахта и сотрудники оккупационных учреждений. В Ровенской области многие евреи были спасены немецким предпринимателем, получившим у узников гетто имя "Мозес из Ровно". Одним из мотивов спасения была любовь. 18-летнюю немецкую еврейку Ильзу Штайн и ее маленькую сестру увез к партизанам из минского гетто капитан вермахта Вилли Шульц. Вместе с ними в грузовой машине из гетто бежали около 25 подпольщиков.
Нередко немецкие военнослужащие помогали детям (в том числе в ходе расправы над взрослыми евреями). Так, зафиксированы случаи их вывода из Бабьего Яра. Обычно это бывало тогда, когда жертвы внешне напоминали их собственных детей. Иногда жалость в момент расстрела к детям или молодым девушкам проявляли немецкие или австрийские офицеры, пожилые солдаты, а также те, кто работал вместе с евреями или охранял их (чаще всего оставляя на рабочем месте в ходе акций в гетто). Уникальным можно считать случай, когда офицер Гюнтер Кроль подготовил фальшивые документы на имя еврейского юноши, с которым он работал в Пинске, а затем переправил его к своему другу, также офицеру, в Киев. Немецкий сержант Антон Шмидт уже в конце 1942 г. помогал подпольщикам вильнюсского гетто, обеспечивая выезд за его пределы связным и руководителям подполья. Впоследствии этот мужественный человек был арестован и расстрелян после зверских пыток, в ходе которых он не выдал никого из подпольщиков.
В спасении евреев участвовали и русские немцы - фольксдойче, в частности в Одессе и Одесской области, Минске. Прокоп Яковенко (немец по матери) скрывал в Киеве еврейскую женщину, двух детей-евреев, а также цыгана.
Оказывали помощь узникам и румынские офицеры. Летом 1942 г. "Одесская газета" опубликовала информацию "о повторном слушании дела подпоручика Ивана Константинеску, начальника почты, телеграфа и телефона", который "скрывал у себя двух евреек и заботился об их существовании". Константинеску оспорил первое решение суда в марте 1942 г., приговорившего его к 10 годам каторжных работ.
Далеко не всегда оккупанты применяли за укрывательство евреев смертную казнь. В дистрикте "Галиция" приговоры за укрывательство евреев были более мягкими, чем в зоне военной администрации: зафиксирован лишь единственный случай расстрела матери вместе с сыном, причем возраст его не указан; на стадии следствия несовершеннолетних детей обвиняемых отправляли в приют (если не было других родственников); у приговоренного к казни мужа не расстреливали жену (если даже она созналась, что видела в доме евреев).
Еще более мягкие приговоры (практически без применения смертной казни) выносили румынские военно-полевые суды, о чем довольно регулярно сообщала одесская пресса. Укрывательство евреев и изготовление для них фальшивых документов каралось обычно сроком от 3 до 10 лет.
Сказанное отнюдь не умаляет мужества каждого человека, который рисковал как минимум своей свободой, а чаще всего жизнью, решаясь помочь еврею.
Обстоятельства спасения или попыток помощи не всегда были однозначными. Имеются свидетельства о корыстных мотивах (причем не только материальных), которыми руководствовались спасители; о влиянии (как положительном, так и негативном), которое оказывали на них члены семьи; о разном поведении одних и тех же людей в течение взаимоотношений со спасаемым. В годы войны появилась чуть ли не новая профессия "проводник". Это были люди, которые не бескорыстно (но рискуя своей жизнью) переправляли евреев в румынскую зону оккупации.
Прослеженные нами мотивы поведения и формы помощи со стороны соседей, знакомых и родственников евреев свидетельствуют, что она имела достаточно широкие масштабы.
Запрет на память о Холокосте
В росте бытового антисемитизма в годы войны отдельные тенденции властей находили ту питательную среду, которая и подготовила почву для политики государственного антисемитизма в СССР на рубеже 40-50-х гг. Осуществить ее было бы невозможно без систематического вытравливания из исторической памяти образа народа жертвы нацистской политики геноцида.
После окончания войны со всей остротой встал вопрос об увековечении памяти еврейских жертв. Однако нигде в столицах советских республик и крупных городах (кроме Минска) не появилось ни одного памятника с надписью на идише и прямо говорящего о еврейских жертвах. Местные власти последовательно боролись против присутствия какой-либо еврейской символики на памятниках погибших, упоминания слова "евреи" (официально разрешенный эвфемизм - "мирные советские граждане" - полностью совпадал с формулировками правки текста о Бабьем Яре). По их приказу еврейские общины в конце 40-х были вынуждены перестраивать уже появившиеся монументы: символична история с приказом "обрезать шестиконечную звезду", ставшую в результате пятиконечной, на могиле жертв Холокоста в Невеле Псковской области.
Нередко преследовались люди, пытавшиеся организовать "незаконный", с точки зрения властей, сбор коллективных пожертвований родственников погибших. В конце 40-х гг. инициаторы создания памятника жертвам Холокоста в Одессе были приговорены к 8-10 годам лагерей за создание "антисоветской и националистической организации".
Во Львове подверглись аресту руководители еврейской религиозной общины, пытавшиеся оказать финансовую помощь местным жителям, спасавшим евреев. Недолго просуществовавший Еврейский музей в Вильнюсе, отражавший в своей экспозиции тему Холокоста и еврейского Сопротивления, был закрыт в 1949 году.
Отношение к Холокосту советских властей сразу же после войны ярко характеризуется их равнодушием к судьбе евреев, бывших узников гетто, оказавшихся в ГУЛАГе. Среди них были и вывезенные в СССР узники гетто других стран Европы. Их статус определялся как "интернированные". Несмотря на то, что о судьбе этих людей было известно как минимум руководителям советских карательных органов, никаких послаблений в режиме их содержания не происходило.
В период кампании "борьбы с космополитизмом" (1948-1949 гг.) были репрессированы многие бывшие узники гетто, оказавшиеся на советской территории и заподозренные в симпатиях к сионистам, в частности некоторые бывшие узники гетто в Транснистрии (Жмеринка) и Буковины (Черновцы). Именно "коллаборационизм" в период пребывания в гетто служил главным мотивом обвинения.
Сохранялся также двойной стандарт: для внешней и внутренней политики. В своей знаменитой речи в ООН 14 мая 1947 г. советский представитель Андрей Громыко особо подчеркнул место "окончательного решения еврейского вопроса" в планах нацистов по завоеванию мирового господства. Эта речь, проникнутая состраданием к жертвам еврейского народа, естественно, была согласована с Кремлем. Однако осенью 1947 г. Управление агитации и пропаганды ЦК ВКП (б) признало издание "Черной книги" "нецелесообразным". Рукопись и подготовительные материалы к ней на долгие годы упрятали в спецхран. Впрочем, копии статей стали "вещественными доказательствами". Многие приговоры людей, расстрелянных и посаженных в лагеря в 1949-1952 гг. по делу Еврейского антифашистского комитета в СССР, содержали упоминание об участии в проекте "Черная книга". Оно квалифицировалось как яркий пример "буржуазного национализма".
Поддержка замысла такого издания ставилась в вину С. А. Лозовскому, бывшему заместителю министра иностранных дел СССР и начальнику Совинформбюро, который стал главным обвиняемым по делу ЕАК, рассмотренному (после растянувшегося на три с половиной года следствия) Военной коллегией Верховного суда СССР в мае-июле 1952 г. Расстрел 12 августа 1952 г. 13 известных мастеров еврейской культуры (писателей, поэтов, артистов) и общественных деятелей, руководителей, сотрудников и членов ЕАК стал последним крупным расстрелом при жизни Сталина. Символично, что его жертвами стали именно евреи-антифашисты.
Такое отношение к памяти жертв Холокоста не могло пройти бесследно. Вплоть до начала перестройки были запрещены какие-либо официальные мероприятия памяти еврейских жертв Бабьего Яра в Киеве. Не допускалось возложение венков с текстами, упоминавшими евреев, а участники таких неразрешенных шествий задерживались властями.
Таким образом, в отношении к Холокосту выпукло и наглядно проявилась двуличная позиция советского руководства по "еврейскому вопросу". Антисемитизм в данном случае был не причиной, а следствием идеологического воплощения более широкой концепции о "едином советском народе" с его огромными жертвами как на поле битвы, так и на оккупированной территории. Историческая правда об особой нацистской политике в "еврейском вопросе" подвергалась дозированию или умолчанию практически весь советский период.
