ХОЛОКОСТ И ЕВРЕЙСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР

ГЛАВА 6 СОПРОТИВЛЕНИЕ

Сопротивление евреев проявлялось как в физической (в том числе вооруженной) форме, так и моральной. Оно подразумевало как активные, так и пассивные действия (или бездействие). В свою очередь, эти формы сопротивления можно подразделить на коллективные и индивидуальные. Следует помнить, что подавляющее большинство узников гетто составляли пожилые люди, дети и нетрудоспособные. Мужчины призывного возраста находились в армии или были уничтожены в первых акциях. Нацисты ввели жесткую систему коллективной ответственности и заложничества. Вот почему активное сопротивление и подпольная деятельность в гетто были крайне затруднены. Тем не менее многие люди участвовали в незаметной и повседневной борьбе с нацистами и их пособниками.

§ 1. НЕВООРУЖЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ

Духовное сопротивление

Невооруженное индивидуальное и коллективное сопротивление имело огромное моральное значение. Так называемое "пассивное сопротивление" (при всей условности этого термина) заключалось в стремлении выжить в нечеловеческих условиях гетто и концлагерей, вопреки не только воле нацистов, приговоривших к уничтожению весь еврейский народ, но и окружающей обстановке. Подавляющее большинство узников гетто до конца стремилось сохранить свою жизнь и жизнь своих близких. Поэтому данную форму сопротивления можно считать самой массовой. Этому способствовали организация еврейской взаимопомощи - оказание содействия сиротам, пожилым и больным людям, а также поиск продовольствия и топлива за пределами гетто, налаживание связей с местными жителями, духовное и культурное противостояние нацистам.

Но без личных усилий узника, мотивы которых были различны (естественное чувство самосохранения; надежда на освобождение; забота о престарелых или малолетних членах семьи; стремление отомстить оккупантам и т.п.), выживание было бы невозможно.

Некоторые узники отказывались скрыться, стараясь поддержать близких родственников в период пребывания в гетто и в момент казни. Самопожертвование евреев проявлялось и во время массовых казней. В Даугавпилсе полицейские заявили арестованным евреям, что если двое из них не выйдут для казни добровольно, то немедленно будут расстреляны все. Тогда вперед вышли местные раввины.

Соблюдение религиозных обрядов и традиций, участие в культурной и образовательной деятельности (разумеется, в том объеме, который был возможен в данных нечеловеческих условиях) также можно рассматривать как одну из форм морального противостояния оккупантам.

Культурная и религиозная жизнь в гетто обычно осуществлялась нелегально, подчас с риском для жизни. Так, узники Яновского лагеря во Львове проводили нелегальные литературные вечера, где читали как произведения классики, так и собственные стихи и прозу. В стремлении оставаться людьми в самых нечеловеческих условиях и вопреки воле нацистов также проявлялось моральное сопротивление жертв.

Формой духовного сопротивления были коллективные письма и обращения еврейских общин к властям. На примере обращения пинского юденрата о прекращении хулиганства местных школьников видно, что такие обращения могли (пусть и довольно редко) приносить результат. Еврейские советы пытались вернуть тех, кто был взят в заложники либо отправлен в рабочие лагеря. Героические усилия предприняла еврейская община Кишинева, чтобы избежать депортации: ходатайства перед властями, нелегальная поездка в Бухарест, апелляция к королеве и высшему духовенству Румынии, отказ составить список депортированных.

Во многих гетто были созданы нелегальные комитеты взаимопомощи. Они собирали продукты, одежду и деньги для заключенных, которых забирали в тюрьмы и рабочие лагеря. Невыполнение приказов нацистов, попытки дать отпор, спрятаться или бежать в ходе "акций", мужественное поведение во время массовых казней, семейная солидарность, предсмертные слова о возмездии палачам были характерны для многих обреченных.

Сохранение человеческого достоинства и еврейская солидарность проявлялись в ходе депортаций и пребывания в тюрьмах, когда узники уступали лучшие места пожилым и детям, прятали девушек и молодых женщин от насильников, делились продовольствием с умирающими от голода.

Человеческое достоинство обреченным удавалось сохранять, несмотря на издевательства и побои. Обреченные на голодную смерть люди были вынуждены просить милостыню, посылать с этой целью детей по селам или за пределы гетто. Это было чрезвычайно унизительно для интеллигентных людей, стремящихся сохранить свое достоинство. Поэтому многие старались или отдать за еду какую-либо вещь, или отработать "подаяние". Все это не могло не вызывать не только сочувствие, но и уважение окружающих, служило нравственным примером для других узников.

Одной из наиболее распространенных форм невооруженного сопротивления было экономическое. Оно выражалось прежде всего в обменах с местным населением и в покупке у него продовольственных и иных товаров; в нелегальном производстве изделий для продажи; в индивидуальной и коллективной (с ведома еврейских советов) контрабанде. В нелегальных экономических взаимоотношениях с местным населением, а нередко - с полицейскими и немецкими военнослужащими участвовало подавляющее большинство семей узников гетто, ибо выжить без этого было практически невозможно. Женщины и дети нелегально проносили продовольствие в гетто. Все установленные факты такого рода строго наказывались оккупантами вплоть до смертной казни на месте.

Индивидуальное сопротивление

Отчеты айнзатцгрупп так характеризуют основные формы "преступной" деятельности евреев: саботаж или отказ от работы; подстрекательство и распространение слухов; самовольный уход из гетто и выселение вселенных в их квартиры других местных жителей; отказ от ношения опознавательных знаков; оказание сопротивления и "участие в грабежах".

Уклонение от регистрации, невыполнение приказов о явке к месту сбора для казни или переселения в гетто, а также бегство накануне и в ходе расстрелов были самыми распространенными актами индивидуального сопротивления. Приказ о регистрации и переселении в гетто нарушали многие евреи. Некоторые переселялись в сельскую местность или иные города. Кто-то подпольно изготовлял или покупал так называемые "арийские документы", воровал из архивов, храмов и костелов метрики. Подделка паспортов осуществлялась путем переделки советского паспорта или изготовления польских бланков довоенного времени. Некоторые доставали или изготовляли фиктивные справки с работы, записывали себя караимами. На территории Буковины также имело место использование фальшивых документов о крещении, изготовление поддельных метрик и паспортов.

Самой массовой и эффективной формой индивидуального сопротивления было стремление спасти свою жизнь в минуту опасности. Типичными были попытки скрыться накануне "акции" в гетто или убежать с места расстрела. Более четверти узников гетто Волыни пытались бежать из своего населенного пункта, укрыться в тайниках или скрыться с места казни. Причем пытались скрыться: в местечках и маленьких городах - половина узников; в средних по численности населения городах - около четверти, а в больших городах - не более 10%. Этому способствовал ряд факторов. На Волыни находились основные лесные массивы на территории рейхскомиссариата "Украина"; уничтожение гетто началось год спустя после вторжения гитлеровцев; эта территория стала местом рейдов советских партизанских соединений. Поэтому эти цифры нельзя экстраполировать на всю оккупированную территорию СССР.

Но побеги осуществлялись из многих других гетто и рабочих лагерей. В побегах обычно принимала участие лишь часть узников. Оставшиеся, а также те, кто не нашел партизан и вернулся, поверив обещаниям карателей сохранить им жизнь, были затем расстреляны.

В некоторых случаях узники решались на побег, установив связь с партизанами.

В Киеве и Каунасе бегство осуществили члены специальных "зондеркоманд-1005", уничтожавшие следы преступлений нацистов накануне их отступления с советской земли. 29 сентября 1943 г. из Бабьего Яра бежали члены такой группы, которая состояла в основном из евреев-военнопленных. В конце декабря 1943 г. дерзкую попытку побега из IX форта Каунаса успешно осуществила группа, состоявшая из узников гетто и евреев-военнопленных. Заключенные, подобрав ключи и открыв камеры, сумели незаметно для охраны, отмечавшей Рождество, преодолеть 6-метровую стену форта и скрыться. Всего бежало 62 человека.

Около 80 узников каунасского гетто, направленных на торфоразработки в два рабочих лагеря, сумели связаться с литовскими партизанами, раздобыть оружие и бежать в апреле 1944 г. Попасть к партизанам удалось 50 из них, остальные были схвачены гестапо. Такие попытки редко заканчивались успешно. Нацисты с особой жестокостью расправлялись с беглецами.

Особенно многочисленными были попытки скрыться с места казни. Люди выпрыгивали на ходу из машин и поездов; бежали по дороге или непосредственно с места казни; выбирались из могилы после завершения акции (некоторым удавалось упасть в яму до залпа; другие были легко ранены; некоторых закрывали своими телами родные). Естественно, что пожилым людям редко удавалось спастись. Чаще всего пытались бежать маленькие дети и подростки. Каратели напускали на них заранее взятых с собой собак. Они догоняли убегавших, сбивали с ног и подтаскивали их к месту расстрела. Нередко за попытку побега людей сбрасывали в могилу живыми.

Около 20 человек сумели спастись из горящих бараков гетто Велижа. Среди них было несколько мальчиков в возрасте 9-12 лет, которым удалось выскочить из огня и под обстрелом нацистов убежать с места казни. Удачным оказался массовый побег из рабочего лагеря в Сарзах Розенской области 26 августа 1942 г. Узники перерезали проволоку; вторая линия ограждения была порвана под напором беглецов.

Еще одним способом спастись была попытка спрятаться (чаще всего в одежде казненных; иногда - в естественных укрытиях на местности). Узники, бежавшие с мест расстрелов, нередко возвращались в гетто (если оно не было ликвидировано). Одним из самых надежных укрытий в гетто считалась еврейская больница. В больницу Львова нередко прибегали голые люди, убежавшие после расстрелов. В качестве такого же убежища для тех, кто скрывался от депортации под видом инфекционных больных, служила больница одесского гетто. С помощью взяток румынской администрации удалось продлить ее существование и после ликвидации гетто.

Бежавшие обычно стремились попасть к партизанам или перейти линию фронта. Удачный исход таких попыток (как и переход бежавшими евреями-военнопленными линии фронта) мог быть только в результате стечения многих счастливых обстоятельств. Большинство бежавших рано или поздно обнаруживала полиция.

Еще одним способом спастись было бегство в румынскую зону оккупации. Для евреев Галиции направлением бегства были территории Румынии, Венгрии, а также, как ни парадоксально, Восточной Украины, где шло интенсивное строительство дорог и требовались рабочие руки. Разумеется, это пытались делать узники, имевшие поддельные документы.

Попытки побега осуществлялись в ходе работ за пределами гетто и рабочих лагерей; похорон (если кладбище располагалось за пределами гетто); путем подкопов либо через проделанные отверстия в колючем ограждении и заборах. Узники гетто в Слониме устроили подземный ход, который вел к еврейскому кладбищу. Для этого в столярной мастерской сделали выход через шкаф в глубокий подпол (туда спускались на веревочных лестницах), откуда и вырыли подземный ход.

Самыми распространенными были попытки найти укрытие у своих знакомых и соседей. Нередко скрывавшиеся меняли десятки адресов и населенных пунктов, бродяжничали, укрывались в лесу, в стогах сена, заброшенных сараях и банях на окраинах сел и деревень. Родители при первой возможности сдавали детей в детские дома и приюты. Иногда дети приходили туда и сами. Однако их принимали только при наличии "арийских" документов, а также при отсутствии явно выраженной семитской внешности и акцента.

К индивидуальным невооруженным формам сопротивления можно также отнести отказ выполнять приказы нацистов (в том числе о раздевании во время казни). Многие евреи уклонялись от прохождения регистрации и ношения опознавательных знаков, явки к месту сбора перед отправкой на казнь. Как правило, это были первые шаги в длинной цепочке по пути борьбы за сохранение своей жизни и жизни своих малолетних или пожилых близких.

Попытки покончить жизнь самоубийством, чтобы не попасть в руки палачей, были повсеместными. В некоторых гетто они носили характер коллективного самоубийства. Евреи Кременца выбрасывались с балкона на мостовые, отказываясь идти на казнь. Около 200 узников гетто Мизочи на Волыни подожгли свои дома и погибли в огне. Коллективные суициды (повешение, отравление, утопление) были зафиксированы в Виннице и Дубно (Украина), Пружанах и Орше (Белоруссия). Известны случаи самоубийства всех членов семьи (чаще всего - супругов).

Не выполняли приказы и многие еврейские врачи, когда речь шла о выдаче инфекционных больных, умственно отсталых, рожениц с детьми. Известны случаи мужественного поведения еврейских воспитателей в детских домах, отказывавшихся передавать списки детей палачам и их пособникам. Учителю средней школы из Злочева Иосифу Кибаю полицай предложил сохранить жизнь в обмен на сведения, где скрываются его ученики, бежавшие из гетто. Учитель отказался и не выдал подростков, несмотря на жестокие побои. Сотни преподавателей, подобно Янушу Корчаку, прошли со своими воспитанниками последний путь, стараясь подбодрить и утешить их в самую страшную минуту.

Отказ сдать радиоприемник, прослушивание передач советского радио и распространение (даже среди близких людей) полученной информации были пассивной, но весьма важной формой сопротивления. Не случайно оккупационные газеты обращали внимание на то, что "интеллигентные евреи в гетто слушают радиопередачи из Лондона и Москвы и распространяют эти лживые известия среди населения". По сообщениям львовских оккупационных газет, в феврале-марте 1942 г. четыре еврея были расстреляны именно за это.

На краю могилы люди находили слова утешения, стремились поддержать друг друга, успокоить детей. Распространенной формой духовного сопротивления были последние слова обреченных: о неминуемом возмездии, проклятия палачам, чтение молитвы и даже исполнение музыки.

Нередко верующие люди были образцом стойкости в момент массовых казней. Жителям Бреста навсегда запомнилась колонна обреченных, во главе которой шел человек с бородой, длинными волосами и в кипе. Нацисты напустили на него собак, но он даже не пытался защищаться. Недовольный ропот толпы заставил полицейских отогнать собак. Мужественное поведение накануне и в момент казни потрясало не только свидетелей, но даже палачей.

Составленные узниками предсмертные записки, дневники, письма, обращенные не только к близким, но и к тем, кто будет помнить о них и сможет отомстить, также характеризуют уровень духовного сопротивления.

Неоднократно в отчетах немецких карательных подразделений фиксировались факты пассивного сопротивления со стороны еврейских женщин. Именно им приписывалось нарушение всяческих приказов. Не исключено, что (особенно в первые месяцы войны) эти данные приводились как обоснование массовых расстрелов. Однако наличие таких сведений также свидетельствует о том, что евреи сопротивлялись.

Физическое сопротивление

Насколько часто встречались факты индивидуального физического, в том числе вооруженного, сопротивления, террора и диверсий узников? В начальный период оккупации их совершали, как правило, агенты и сотрудники НКВД. Нередко, по собственной инициативе, в них участвовали молодые советские патриоты, в том числе евреи. Несмотря на огромную опасность, были распространены случаи умышленного саботажа при проведении ремонтных (в том числе вооружения и техники) и строительных работ. Оставшиеся в живых специалисты мстили, таким образом, за судьбу своих близких. Нередко в момент ликвидации гетто узники поджигали свои дома - иногда это помогало скрыться, но чаще всего этим действием враг лишался имущества, отвлекался на противопожарные мероприятия, которые грозили распространением огня на "арийскую" часть города. Разумеется, такие попытки были характерны для небольших городов, где преобладали деревянные дома и постройки.

Одной из форм сопротивления были забаррикадированные двери и окна домов в момент проведения "акций". Немецкие и местные полицейские были вынуждены терять время на взламывание дверей и нередко поджигали такие дома либо бросали в них гранаты. После ликвидации гетто Пинска каратели в своем отчете делились опытом нахождения убежищ и расправы со скрывавшимися: "Даже когда нет подвалов, значительное количество лиц находится в малом пространстве подполья. Такие места надо взламывать снаружи, или направлять туда служебных собак (в Пинске замечательно оправдала себя служебная собака Аста), или забрасывать их ручными гранатами... Рекомендуем привлекать малолетних к указанию этих укрытий, обещая им за это жизнь. Этот метод хорошо оправдал себя".

Одним из самых распространенных способов укрытия от погромов и "акций" было устройство так называемых "малин". Их делали обычно в доме (подпол, лаз под печкой, двойные стенки шкафа, реже - на чердаке) либо во дворе (в погребе, колодце, сарае, туалете). В Долгиново (Белоруссия) каратели в ходе ликвидации гетто в течение двух дней разыскивали бункеры, уничтожая их с помощью ручных гранат. Здесь имелись подземные убежища, насчитывающие три этажа. Иногда людям приходилось проводить в таких убежищах несколько дней - без возможности отправлять естественные надобности, есть и пить. Многие маленькие дети не могли вынести этого, и их плач становился причиной обнаружения таких убежищ. В связи с этим нередки были драматические случаи, когда кто-то из укрывавшихся или даже сама мать душили детей, чтобы дать возможность спастись остальным.

После ликвидации гетто или накануне освобождения многие люди искали убежище в пещерах, лесах, болотах - практически без шансов на выживание. Но некоторым из них повезло. Группа из 28 человек, уцелевших в минском гетто, буквально замуровала себя в пещере на еврейском кладбище под бетонным перекрытием разрушенного строения и смогла продержаться там около 9 месяцев, почти без воды и со скудными запасами еды. Помощь спасавшимся оказали две местные жительницы. В итоге 13 человек выжили.

Особенно остро вопрос о помощи вставал в ходе акций и непосредственно после них, когда жертвы искали спасения у тех, кто был вне опасности или подвергался меньшей угрозе (специалисты, сотрудники юденрата или полиции). Как и в первом случае, реакция даже членов одной семьи была неоднозначной.

Нередки были случаи сопротивления и в момент казни. Обычно никто из этих отважных, как правило, молодых людей не оставался в живых. Поэтому о таких фактах могли рассказать лишь немногочисленные очевидцы - местные жители. Один из них свидетельствовал, что в лагере смерти Богдановка группа молодых юно- шей и девушек сумела окружить одного из конвоиров и увлечь его вместе с собой в костер, использовавшийся карателями для сожжения трупов убитых.

Отсутствие оружия, военных навыков, внезапность уничтожения (особенно в первые месяцы оккупации), продуманность тактики массовых казней резко ограничивали возможность индивидуального вооруженного сопротивления в ходе массовых акций. Отметим, что их свидетелями могли быть только сами участники убийства. Тем не менее зафиксированы многочисленные попытки вырвать оружие из рук палачей (иногда - удачные), броситься на них с ножом, топором или лопатой, ударить рукой. Физическое сопротивление евреи оказывали и в ответ на издевательства и унижение их человеческого достоинства.

Еврейское население, состоявшее в большинстве из женщин, детей и стариков, объективно не могло оказать массовое вооруженное сопротивление убийцам. И все же акты индивидуального сопротивления были довольно многочисленными. Они имели место в разных регионах страны, хотя и являлись разрозненными и малоэффективными. Практически везде хотя бы один человек (чаще всего их было несколько) в ходе массовых расстрелов сумел избежать смерти.

Важным фактором еврейского ненасильственного сопротивления были взаимопомощь и солидарность. Они проявлялись в решении бытовых вопросов, от которых нередко зависели здоровье и жизнь других узников, - помощь продуктами, одеждой, лекарствами, денежными средствами. Понятно, что для каждой семьи такая помощь означала уменьшение собственных шансов на спасение. Не всегда даже близкие родственники готовы были это сделать. Однако очень часто в гетто находились люди, которые делились последним.

Многие акты индивидуального сопротивления были импульсивными, жертвы решались на них в последний момент.