ХАДАССА БЕН-ИТТО ЛОЖЬ, КОТОРАЯ НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ "ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ": СТОЛЕТНЯЯ ИСТОРИЯ

СЕРГЕЙ ЮЛИЕВИЧ ВИТТЕ

В моем сознании "Протоколы сионских мудрецов" ассоциировались с агентами тайной полиции, мастерами закулисных фальсификаций, религиозными фанатиками и зачинщиками погромов. Мне и в голову не приходило, что их могли сфабриковать с какой-либо иной целью, чем вызвать враждебное отношение к евреям, умножить их несчастья. Сама мысль о том, что кто-то станет тратить силы на изготовление столь замысловатой подделки с единственной целью - помешать одной из самых крупных политических фигур России проводить принятую ею политику, казалась мне нелепой. Будь то настоящее заседание суда и попытайся кто-либо вызвать Витте для дачи свидетельских показаний, я посоветовала бы такому человеку придерживаться относящихся к делу фактов и не пытаться это дело запутать. Тем не менее, я вскоре узнала, что перед судьями, которые разбирались с "Протоколами" в ходе настоящих судебных процессов, вставала та же дилемма и что они рано или поздно начинали понимать: имея дело с этой книгой, приходится углубляться в историю. На всех таких процессах основными свидетелями были историки, и при каждом повороте судебного разбирательства главным предметом рассмотрения была политическая реальность.

Министр финансов Сергей Юлиевич Витте со все возраставшей обеспокоенностью читал брошюрку, доставленную в его приемную посыльным. Как правило, он игнорировал анонимные документы, но этот был помечен его помощником как заслуживающий внимания. Помощник добавил, что брошюрка широко разошлась среди высших государственных чиновников. Внимательно изучив ее, Витте приказал помощнику обратиться к весьма известному блестящему адвокату-еврею Генриху Слиозбергу, чтобы тот дал этому удивительному сочинению свою оценку.

Хотя имя Витте в брошюрке не упоминалось, министр, с его острым умом и глубоким пониманием потаенных тенденций, воздействующих на внутреннюю и внешнюю политику России, сознавал, что, получив в обществе широкую известность, этот странный документ может не только стать действенным средством все продолжающегося преследования евреев, но и поставить под угрозу его самого и проводимую им политику.

И то, и другое вызвало в нем большую тревогу. Остро сознавая наличие в России еврейского вопроса, Витте предпринимал попытки обсудить его с покойным царем Александром III, которым восхищался и с которым состоял в куда более теплых отношениях, чем с царем нынешним, Николаем II. В одном из разговоров с покойным государем Витте высказался в пользу смягчения направленных против евреев законов, и император вдруг спросил его, правда ли, что Витте питает к этому народу симпатию.

"Единственное, чем я могу ответить на этот вопрос, - ответил он, - это спросить ваше величество, считаете ли вы возможным утопить всех русских евреев в Черном море. Поступить так - значит решить еврейский вопрос радикальным образом. Но если ваше величество признает право евреев на жизнь, необходимо создать условия, которые позволили бы им вести человеческое существование. В этом случае единственное удовлетворительное решение еврейского вопроса состоит в постепенной отмене направленных против евреев дискриминационных законов".

В действительности Витте особой любви к евреям не питал. Его, главным образом, заботило то, что обращение, которому евреи подвергались в империи, наносило России огромный вред. В ходе его карьеры это убеждение только крепло, но, даже когда он стал председателем Комитета министров, его предложения изменить официальную антиеврейскую политику царя полностью отвергались.

Вот и в этот день 1898 года Витте тревожился не столько за евреев, сколько за себя. Назначенный 30 августа 1882 года министром финансов, он оказался в положении человека, отвечающего за пустую казну и разваливающуюся экономику и вынужденного печатать деньги, чтобы платить жалованье армейским офицерам. С того времени он не оставлял попыток спасти экономику России, преобразовав аграрную, по существу, страну в современную промышленную державу. Для того чтобы преуспеть в этом, ему пришлось серьезнейшим образом изменить структуру русского общества с его восьмьюдесятью процентами неграмотных, кормящихся землепашеством мужиков. Создание промышленности требовало построения сети железных дорог и радикального изменения денежной системы. Настало время, решил Витте, ввести золотой стандарт, что уже было сделано в большинстве европейских стран. Он мучительно сознавал то обстоятельство, что в переходный период выполнение его планов обернется страданиями миллионов русских людей, что ему придется столкнуться с сильным противодействием.

К концу века Витте уже мог испытывать законную гордость. Ему удалось, наладив торговлю углем, чугуном, сталью и хлопком, пополнить валютные резервы. Он сумел увеличить промышленное производство и приступил к реализации грандиозного плана строительства сети железных дорог. Двадцать тысяч километров железнодорожных путей за шесть лет - это серьезное достижение, думал он. Правда, мелкие отрасли промышленности и крестьяне еще не смогли приспособиться к переменам и дорого за них заплатили. Разразившийся в 1898 году серьезный экономический спад привел к массовой безработице, падению котировок на бирже и краху двух банков. Введение золотого стандарта означало также, что пяти миллионам крестьян придется покончить с занятием сельским хозяйством. Если принять во внимание их семьи, речь шла примерно о двадцати пяти миллионах человек!

Вот почему Витте так испугался, прочитав этот странный документ, - его поразило, насколько некоторые части так называемого "плана евреев по достижению мирового господства" напоминают его собственные замыслы. Одним из самых смелых и наиболее критикуемых шагов его стало введение в январе 1897 года золотого стандарта. Противники привлекаемых им иностранных займов толковали о ненадежности российской экономики и возможности краха золотого стандарта. И конечно, нельзя было считать совпадением, с ужасом думал Витте, слова безвестного оратора, обращенные к "мудрецам" в 20-м протоколе:

"Вы знаете, что золотая валюта была гибелью для принявших ее государств, ибо она не могла удовлетворить потребность в деньгах, тем более что мы изъяли золото из употребления насколько это возможно".

В подлинность документа он не поверил ни на минуту. Как можно говорить о "власти евреев", когда пять миллионов евреев живут в Российской империи в ужасающих условиях, подвергаясь притеснениям и по закону, и на практике, ежедневно страшась погромов и избиений? Конечно, в западных странах евреи обладают несколько большим влиянием. Он сам вел переговоры с еврейскими банками о предоставлении займов России. Но еврейский заговор? Если еврейские банкиры обладают столь большой властью, если у них есть тайное правительство, почему они не попытались уговорить его обратиться к царю с просьбой облегчить страдания их собратьев в России? Он знал, что гуляющие по России революционные ветры порождены упрямой косностью режима, вынуждающего миллионы людей влачить, по сути дела, рабское существование, а не какими-то кознями международного еврейства. Ему хватало честности, чтобы признать: наличие евреев в рядах революционеров - это не часть всеобъемлющей международной интриги, но следствие того, что человеческое терпение не беспредельно. Все, чего они на самом деле хотят, это гражданского равенства, а при нынешнем режиме оно недостижимо.

Кто же состряпал эту брошюру, гадал Витте, и с какой целью? Черносотенцы не нуждаются в ней, чтобы подстрекать своих сторонников к погромам, для них она слишком сложна. Их чудовищный, но действенный лозунг - "Бей жидов, спасай Россию" - и так оказывает на массы нужное им воздействие. А эта книжонка, думал он, сочинена с целью более тонкой. Каждый Русский антисемит, прочитав "Протоколы", придет к выводу, что Витте претворяет в России план сионских мудрецов. Возможно ли, что цель этой писанины состоит в том, чтобы опорочить его, представить орудием в руках тайного правительства международного еврейства, пособником еврейских финансистов, находящимся в полном их распоряжении и помогающим обратить всех христиан в рабов царя Израильского? Уж больно окольный выбран путь, решил Витте. Не развивается ли у него мания преследования? Впрочем, зная его врагов и их опытность по части фальсификаций и интриг, игнорировать названную возможность не следует.

С отвращением глядя на брошюру, он чуть ли не различал на ней отпечатки пальцев, прямо указывающие на методы охранки. Уже в течение некоторого времени враги Витте связывали его имя с именами зарубежных еврейских банкиров, предъявляя ему дикие обвинения, в которых речь шла едва ли не о государственной измене. Если им удастся убедить царя, что Витте проводит изменническую политику, что он участвует в заговоре, имеющем целью подорвать основы самодержавного строя, то ему будет грозить реальная опасность. Он сознавал, что новый царь отнюдь не принадлежит к числу его поклонников и использует его лишь по необходимости. Такими их отношениям и предстояло остаться в дальнейшем. Присущая Витте сила характера, его опыт и дарования обеспечили ему исключительное место в ряду ведущих политиков империи. Витте уже не раз приходилось спасать царя от последствий его безрассудной политики. Но в глубине души он знал: император ненавидит его за проницательный, язвительный ум, сталкиваясь с которым он всякий раз чувствует себя приниженным и безоружным.

Спустя несколько недель Слиозберг представил толково написанный отчет, в котором говорилось, что так называемый "еврейский заговор" является полной чушью, одним из множества периодически повторяемых антисемитских измышлений. По его мнению, "Протоколы" несомненно представляют собой грубую подделку, практически игнорируемую как чиновничьим, так и аристократическим обществом. Но хотя у него и имелись определенные подозрения, ему так и не удалось установить, где, когда и кем был сфабрикован этот документ.

Отзыв Слиозберга лишь усилил тревогу Витте. Еврей-адвокат согласился с министром относительно возможности того, что документ сфабрикован не только для возбуждения ненависти к евреям, но и с целью очернить проводимую Витте финансовую политику. Подозрения Витте вполне основательны, писал Слиозберг. Не случайно многие положения так называемых "Протоколов" совпадают с мерами, принимаемыми министром в ходе его финансовой и аграрной реформ. Евреи - это всего лишь предлог.

Впрочем, вскоре ум Витте заняли дела более неотложные, и о "Протоколах" он более не слышал до 1903 года, когда они появились в серии статей антисемитской газеты "Знамя", издаваемой Павлом Крушеваном.