ХРИСТИАНСКО-ИУДЕЙСКИЙ ДИАЛОГ:
ВАЖНЕЙШИЙ АСПЕКТ ИУДЕЙСКОГО САМОСОЗНАНИЯЗемля Израиля всегда занимала важное место в жизни иудеев, христиан и мусульман. Иудеи верят, что сам Бог даровал эту землю своему народу; христиане почитают ее за святую, поскольку здесь жил и умер Иисус; в сознании мусульман Иерусалим — третий по значимости среди священных городов ислама. Для большинства сегодняшних евреев, религиозных и секулярных, Израиль — это главный фактор, формирующий их самосознание, спасительное убежище в мире, где их часто унижали и преследовали. Двадцатый век нас в этом смысле многому научил.
Иудаизм учит, что, согласно Писаниям, земля Израиля была обещана Аврааму Богом. Это обещание проходит красной нитью через иудейское Св. Писание и всю последующую еврейскую религиозную литературу. Когда пророки призывали Израиль к покаянию, из их уст нередко звучала угроза: Бог покинет израильтян, и они лишатся Эрец, своей Земли. Евреи всегда жили на Земле. И если даже в определенные периоды истории большинство из них оказывалось в изгнании, надежда на возвращение составляла неизменный лейтмотив еврейской мысли и молитвы. В ортодоксальном молитвеннике, сиддуре, можно найти молитву за процветание Израиля как народа; эта молитва произносится во время субботней службы: "Великий мир Израилю, народу Твоему, даруй навеки, ибо Ты, Царь, Властелин всякого мира. И угодно тебе благословлять Твой народ, Израиль, во всякое время и во всякий час миром Твоим". В первых строках другой молитвы, о благополучии государства Израиль, мы читаем: "Пусть Тот, кто благословил отцов наших, Авраама, Исаака и Иакова, благословит государство Израиль, и слава царства Его просияет в земле, которую Он обещал отцам нашим дать нам". Тема Израиля, народа и земли, является основной в синагогальном богослужении и еврейской религиозной жизни в целом.
В сознании христиан Земля исполнена особой святостью, поскольку здесь родился и умер Иисус. Согласно их вере, Бог избрал это место земного шара, чтобы воплотиться в человека и принести спасение миру. Таким образом, для христиан важен в большей мере духовно-теологический аспект Земли, чем ее пространственно-географическое измерение. Израиль для христианства стал местом не физического, а духовного паломничества. Но со времени основания государства Израиль в 1948 г. внимание христианского мира постепенно сместилось в сторону политической оценки складывающейся ситуации, особенно в том, что касалось положения палестинцов. Наряду с этим некоторые Церкви стали признавать важность государства Израиль для самосознания евреев. Хотя невозможно четко отделить политический аспект от религиозного, в материалах, представленных в этой главе, анализируется преимущественно религиозное значение Земли.
Нередко в ходе диалога между иудеями и христианами возникают разногласия в вопросе о Земле. Христиане часто неспособны в полной мере осознать важность Израиля для еврейского самосознания, в то время как иудеи не могут понять некоторых христиан, для которых вопрос о Земле не выходит за рамки палестинской проблемы. Все это послужило, да и служит, причиной напряженности в христианско-иудейских отношениях. Сейчас положение начинает меняться: соглашение между израильским правительством и ООП может уменьшить эту напряженность. Однако само понятие Земли остается предметом острой теологической и политической дискуссии; ниже представлены различные мнения, высказанные ее участниками.
X. П. Ф.
ВАЖНЕЙШИЙ АСПЕКТ ИУДЕЙСКОГО САМОСОЗНАНИЯ
Вначале мы приведем выдержку из книги Харольда Кушнера, раввинареконструктивиста из Соединенных Штатов и автора популярных книг на религиозные темы. Он объясняет, почему привязанность евреев к Земле не вписывается ни в какие религиозные, политические и социальные рамки. Эта привязанность носит эмоциональный, и, возможно, иррациональный характер, но все же именно она имеет решающее значение для Израиля -народа и Земли. Народ и Земля неразрывно связаны между собой. Будучи типичным представителем североамериканской еврейской диаспоры, Кушнер глубоко предан Израилю; как американский гражданин, он ожидает от правительства Соединенных Штатов максимальных усилий в деле поддержки Израиля.
За много лет я пришел к выводу, что неевреев больше всего поражает в иудаизме то, какое место занимает Израиль в наших мыслях и нашем сердце. Ничего подобного в христианском мире не существует: еврейские чувства не сравнимы с чувствами католиков в отношении Ватикана или лютеран — в отношении Германии. Совсем иной характер носит и эмоциональная привязанность итало-американцев к Италии или американцев ирландского происхождения — к Ирландии: ведь предки большинства американских евреев являются выходцами не из Израиля, а из Европы. Очень немногие из нас имеют возможность изучить родословную настолько глубоко, чтобы обнаружить предков, живших на Ближнем Востоке.
Эмоциональная привязанность к Израилю не имеет ничего общего и с ностальгическими настроениями или теологическими убеждениями. Она не вписывается ни в какие религиозные и социальные рамки. Религиозных и нерелигиозных евреев, ортодоксов и либералов, богатых и бедных любовь к Израилю объединяет больше, чем любая другая составляющая еврейской жизни (за исключением, разве что, антисемитизма). Попробуем разобраться, в чем тут дело.
Привязанность евреев к Израилю не носит политического характера. Все знакомые мне евреи делают различие между идеей родины евреев, Израиля (к которому все мы испытываем глубокую сердечную привязанность), и идеей Израиля как государства (чью политику мы можем одобрять или осуждать — ничем не отличаясь от большинства американцев, всецело преданных идее американской демократии, но при этом не обязательно одобряющих политику действующего президента). Американские евреи являются гражданами только одной страны — Соединенных Штатов.
Не носит такая привязанность и религиозного характера; нерелигиозные евреи испытывают в отношении Израиля столь же сильные чувства, как и верующие евреи (для многих евреев любовь к Израилю фактически и составляет их религию). У любви к Израилю нет прямой исторической подоплеки: большая часть событий еврейской истории происходила вне Израиля, — от вручения Моисею Торы в Синайской пустыне до кодификации Талмуда в Вавилоне, появления философских трудов Маймонида в Испании и рождения теорий Фрейда и Эйнштейна в центральной Европе.
В чем же тогда состоит природа этой привязанности? В известной мере, наша любовь к Израилю, — будучи, как и всякая любовь, иррациональной по своей природе, — не поддается истолкованию и пониманию. Но частично мы все же можем ее объяснить.
Когда Бог установил с Израилем завет на Синае, Он потребовал от израильского народа вести особый образ жизни, стать образцом для других народов, и народ ответил согласием. Но в чем выражалось участие Бога в завете? Что Он пообещал народу? Отнюдь не легкую и беззаботную жизнь. Бог обещал, что израильтяне всегда будут ощущать Его присутствие, что мы будем, во-первых, осознавать себя особым, уникальным народом, а, во- вторых, обладать своей собственной землей. Далее, вспомним Библию: когда пророки клеймили Израиль за его безверие, какой наихудшей карой они грозили людям? Они предупреждали Израиль, что Бог лишит их своего присутствия и сделает обычным народом, и что они будут изгнаны из принадлежащей им земли.
Израиль воплощает для нас идею о том, что мы — народ, а не просто люди, объединенные религиозными воззрениями. Одна из ключевых идей этой книги заключается в том, что понятие "Израиль" в большей мере относится к общине, чем к религии. Теология может найти место на книжных страницах. Сходных религиозных убеждений могут придерживаться самые разные люди, где бы они ни жили; время от времени они демонстрируют свое единство, посещая церковь. Но народ — это не нечто абстрактное; народ должен иметь точно определенное место проживания. Точно также супружеские отношения могут получить юридическое оформление, но когда мужчина и женщина вступают в брак, им необходимо найти жилье и обзавестись мебелью.
Глубина наших связей с Израилем объясняется отчасти и тем, что понятие "Израиль" не вписывается в рамки никакой идеологии. С одной стороны, Израиль есть государство, политическое образование, где большинство населения составляют евреи, но где проживают и мусульмане, христиане, последователи других религий (В Израиле находится один из главных храмов религии Бахаи; страна приняла группу беженцев-буддистов из юго- восточной Азии). Но в то же время Израиль — это родина евреев, даже тех из них, кто живет в других странах и однозначно считает себя гражданами последних. Бело-голубой флаг с шестиконечной звездой и гимн Хатиква (Надежда) приняты в качестве флага и гимна государства Израиль, но они также являются флагом и гимном евреев всего мира. Эти сим- волы имеют иудейско-религиозное содержание, так же, как и израильско-политическое. Когда еврейская организация открывает или завершает свое заседание пением Хатиквы, она тем самым представляет собой еврейский народ, а не граждан Израиля. Если бы государство Израиль в качестве своего гимна выбрало 136-ой псалом: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе... Если я забуду тебя, Иерусалим...", — то этот псалом, даже обретя новый статус, по-прежнему оставался бы религиозно-поэтическим произведением и отрывком из Библии.
В традиционных иудейских источниках слово "Израиль" употребляется по отношению как к Земле, так и к народу. В соответствии с обрядом бракосочетания, жених должен обратиться к жене со словами: "Этим кольцом ты посвящаешься мне по закону Моисея и Израиля", т.е. по закону евреев, сынов Израиля. Чтобы избежать превратного истолкования этих слов моими прихожанами, — в том смысле, что еврейское бракосочетание совершается согласно законам государства Израиль, а не штата Массачусетс, — я прошу жениха говорить: "...по закону Моисея и еврейского народа".
Кроме того, существование еврейского государства Израиль выражает готовность мирового сообщества признать право еврейского народа на жизнь. Для неевреев почти невозможно понять, какую рану оставил в еврейской душе Холокост и приведшие к нему века гонений. Я не знаю никакого другого народа, который просыпался бы с неизменной мыслью о том, оставит ли мир ему возможность выжить, — может быть, лишь афроамериканцы или представители других угнетаемых меньшинств испытывают подобное чувство беззащитности. И пережив нацистский опыт, евреи осознали: вне зависимости от степени наших экономических успехов и социальной интеграции, мы никогда не будем чувствовать себя в полной безопасности. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, газеты сообщают об известных политиках, которые выражают по существу антисемитские взгляды, о людях с больным сознанием, отрицающих сам факт Холокоста, об оскверненных синагогах, об угрозах, которые бритоголовые адресуют евреям и прочим нелюбимым ими группам населения. Когда детей моих прихожан охватывает чувство страха от всего услышанного, я спешу успокоить их тем, что запутавшиеся и безумные люди есть во всех странах, — но что, в отличие от нацистской Германии, правительство и полиция в Америке находятся на нашей стороне и защищают нас. Международное признание Израиля несет нам такое же успокоение, но уже на глобальном уровне, для взрослых людей. Оно говорит нам: "Вопреки всем здешним безумцам и ненавистникам евреев, в мире есть место для еврейского народа".
Именно поэтому, как мне кажется, многие из нас столь остро реагируют на критику Израиля: мы всегда боимся, что критика выльется в конечном итоге в отнятие у Израиля права на существование. Отнюдь не вследствие параноидальных страхов мы замечаем, как несоразмерно много энергии Объединенные Нации тратят на осуждение Израиля. Обостренной чувствительностью не объяснишь того несомненного факта, что никакой другой стране не приходится постоянно доказывать право на существование (разве кто- нибудь призывает уничтожить Пакистан и вернуть десятки миллионов индийцев на свои земли, которых они лишились в результате создания мусульманского государства в 1947 г.?). Разумеется, политика и действия современного Израиля подлежат критике; я сам принимал в ней немалое участие. Но Израиль символизирует для нас слишком многое, и мы очень остро чувствуем разницу между формулировками "Израиль несовершенен — поэтому на него следует оказывать давление, с тем чтобы изменить его к лучшему" и "Израиль несовершенен — поэтому не нужно защищать его от врагов; территорию Израиля следует отобрать у евреев и передать другим". Первое высказывание представляет собой геополитический комментарий; второе же есть проявление антисемитизма: Израиль наказывают за то, что другим странам никогда не вменили бы в вину.
[Harold Kushner, To Life: A Celebration of Jewish Being and Thinking, Little, Brown & Company, 1993, pp.243-249]
Х.Кушнер подчеркивает "эмоциональную " связь между иудаизмом и Землей. Моше Гринберг, иудей-ортодокс из Израиля, гораздо более рационалистичен в своих рассуждениях. Он прослеживает неразрывную историческую связь евреев с Землей и утверждает, что собственное государство необходимо евреям для выживания в пост-просвещенческую эпоху:
Согласно классической иудейской традиции, государство, будучи суверенным и свободным, должно обладать землей. Только тогда возможно вести соответствующий образ жизни, общественно-социальный по самому своему характеру, когда еврей или еврейка существуют не сами по себе, а в единстве со своими соплеменниками. Для этого им требуется земля, которой бы они безраздельно владели и где бы они познали радость свободной жизни, в соответствии с велениями Торы.
Дважды в своей древней истории евреи терпели политическую и военную катастрофу, что приводило к потере земли и былой мощи. Ответом послужила защитная жизнеутверждающая реакция, основу которой составляла страстная метафизическая надежда на возвращение и возрождение. Евреи верили, что Бог обязательно возродит Израиль: эта мысль прослеживается от Иезекииля до мистиков, согласно которым с изгнанием своего народа Бог сам оказывается в изгнании. Для собственного самоутверждения Богу необходимо, чтобы рассеянный, побежденный и униженный народ, чей путь был освящен Его именем, пережил возрождение. Слава и достоинство Божье оказались униженными, и возрождение еврейского народа есть одновременно восстановление достоинства Божьего во всей его полноте.
Картина мессианского суда над грешниками, возвращения на свою землю рисовалась евреям в символике монархического правления, — поскольку таков был политический строй государств, где им доводилось жить. Суверенность воплощалась в суверене — отсюда связь мессианских чаяний с фигурой суверена, царя, подобного Давиду.
Чувство избранничества Израиля и его морального превосходства закладывалось в период полуаскетической личной и общественной жизни, когда вся еврейская диаспора руководствовались установлениями Торы. В результате политически беззащитные евреи получали психологическую компенсацию: "Пусть мы бессильны перед внешним миром, но мы полностью контролируем собственную жизнь и остаемся на прежней духовной высоте". Духовная практика, основанная на Законе, позволяла евреям вырабатывать внутреннюю энергию и надлежащую мораль; благодаря своему аскетическому благочестию евреи, окруженные всеобщим презрением, смогли сохранить чувство собственного достоинства. Обетованная земля стала символом освобождения от зла. Самоуважение Израиля наталкивалось на проявляемую по отношению к Израилю ненависть; по возвращении Народа на Землю противоречие должно было исчезнуть. Всему искривленному возвращалась прямизна.
Европейское Просвещение провозгласило своей целью достижение братства и равенства всех людей, включая евреев. Особую популярность идеи Просвещения получили среди евреев Западной Европы, увидевших в них ключ к решению еврейской проблемы. Евреи надеялись, что их больше не будут считать изгоями и позволят занять равное место среди народов земли, что еврейскую проблему можно решить путем постепенного усвоения идеи человеческого всеединства, осуществления на практике лозунгов типа "Свобода, равенство, братство". Но развитие событий скоро развеяло иллюзии евреев относительно европейского Просвещения, как пути к изменению противоестественного положения, в котором они пребывали. Евреи обнаружили, что даже отказа от мессианской идеи и сведения к минимуму своеобразия еврейства как религиозной общины оказалось недостаточно: нееврейские народы Европы не признали их равными себе. В результате возникло движение "самоэмансипации", участники которого провозгласили: "Если другие народы не включают нас в свое число и не дают нам равных прав, то мы должны сами их добиться". В своем окончательном виде самоэмансипация обрела черты национально- освободительного движения в сочетании с еврейской формой ирредентизма [политическое движение в Италии в конце XIX- начале XX вв.— пер.], которая получила название сионизма.
В прошлом еврейская воля к жизни породила мессианскую надежду на избавление, а также объединяющую народ идею подчинения своей жизни строгим предписаниям Торы. Оба этих момента получили развитие в сионизме: мессианизм воплотился в идею избавления ("реконструкции" и "нормализации") народа через избавление (возвращение и возрождение) Земли. Первоначально еще жила надежда достичь поставленной цели мирными средствами, однако со временем речь уже зашла о силовых решениях, — несмотря на нежелание многих евреев прибегать к силе. Дисциплина закона сменилась горением духа, энергичными усилиями, идеалистическими исканиями и практическими шагами на пути построения государства. Тот же род аскетической самодисциплины, который был характерен для еврейского благочестия на протяжения многих веков диаспоры, нашел воплощение в стоической, спартанской жизни халуцим (пионеров), создавших общины на земле Израиля в первой половине нашего столетия.
Другими словами, евреи взяли свою судьбу в собственные руки и перестали надеяться на сверхъестественное преодоление выпавших на их долю трудных испытаний. Прежняя идеология диаспоры требовала от евреев терпеливо сносить положение, в котором они оказались: договор с Богом предполагал, что Израиль не будет торопить с наступлением мессианской эры, а Бог сделает жизнь евреев в диаспоре достаточно терпимой. В нашем веке эта идеология была отвергнута, и самые большие надежды на выживание и самореализацию евреи стали связывать с еврейским государством. Для такой самореализации необходимо было обладать землей, где в полной мере проявлялась бы ответственность за жизнь, свою и общины, в соответствии с классической концепцией еврейства. Принадлежность к еврейству выражается не только в индивидуальных чертах человека — она проявляется во всей жизни общества, в том числе на политической арене, — и только еврейское государство может повести борьбу за превращение иудаизма во всеобъемлющее учение жизни, торат хайим, Лишь тогда евреи смогут самостоятельно принимать ответственные решения по всем проблемам своей жизни.
На сегодняшний день только в государстве Израиль евреи выступают в качестве народа, которому приходится иметь дело с проблемами, государственными институтами и искушениями власти — экономической, политической и военной. Все эти вопросы находятся в центре внимания любого зрелого общества, но только здесь они рассматриваются с позиций еврейства. Евреи диаспоры предоставляют разрешать их секулярному, нееврейскому политическому образованию. Во Франции евреям не приходится разрабатывать систему исправительных учреждений и структуру полицейских сил, отвечающих потребностям именно французских евреев; там не приходится сталкиваться с проблемами реабилитации евреев-заключенных и подавления бунтов евреев-заключенных. Только в Израиле можно обратиться к иудаизму, к его ценностям, за ответом — не наилучшим из возможных, а просто за ответом на такого рода вопросы. Только в Израиле можно проверить, насколько иудаизм способен разрешить труднейшие проблемы сегодняшнего дня. Я приведу только три примера:
Демократический строй должен обеспечивать власть народа и защищать меньшинство от тирании большинства. Достаточным ли окажется здесь еврейское наследие? Выдержит ли оно проверку на соответствие требованиям демократического общества?
Плюрализм предполагает сосуществование и законность различных жизненных устоев и ценностей — при том, что все эти устои служат на пользу государства. Если исключить группы, целью которых является разрушение государства, способно ли еврейское наследие гарантировать обоснование, поддержку и развитие плюрализма?
Может ли иудаизм обеспечить требование равенства перед законом людей разного пола и убеждений, включая представителей различных течений внутри иудаизма, и, разумеется, различных этнических групп населения?
Огромное значение Земли и государства Израиль состоит в том, что они позволяют подвергнуть иудаизм решающему эксперименту — проверить, в какой мере идеология и мудрость иудаизма удовлетворяют запросам современности. Однако при этом необходимо жестко ограничить мессианизм, в рамках которого государство Израиль рассматривается как начало эсхатона, последних времен (арамейское атхалта дегеула - начало избавления) — эта концепция нашла отражение в молитве за государство, составленной Верховным раввинатом.
Мессианский взгляд на государство, по сути, есть начало национального эготизма: если мы живем в начале последних времен, в эсхатоне, то теряют значение все наши установки — наш здравый смысл, рациональные рассуждения и общепринятая мораль. Мой взгляд на государство, как великий эксперимент, выявляющий состоятельность иудаизма в свете современных политических, экономических, социальных изменений, требует ограничения мессианской концепции жесткими рамками. Нам не дано определять смысл современной истории, мы не можем интерпретировать ее в категориях награды и наказания, в категориях буквально понятой идеи Завета. Военные победы — это не свидетельство божественного одобрения, и не лицензия, дающая право народу на удовлетворение его эгоистических пожеланий. Поражения — это не свидетельство божественного недовольства и не указание на необходимость более строгого, уж не говоря о фанатичном, соблюдения предписаний Торы.
Религия освящает жизнь евреев. В социальном плане ее догматы, предписания, правила и увещевания имеют позитивный характер: иудаизм придает смысл повседневной жизни каждого еврея и общины в целом. Такой образ жизни требует жизненного пространства, а жизненное пространство предполагает наличие признанных и гарантирующих достаточную безопасность границ — тем не менее, суть иудаизма нельзя сводить к защите конкретных границ или же привязывать ее к географическим пределам еврейского государства.
[Moshe Greenberg, "Theological Reflections — Land, People and the State", Immanuel 22/23, 1989, pp.26-29]
Джонатан Ромен - иудей-реформист, проживающий в Великобритании. В его книге приводится резолюция конференции Реформистских Синагог Великобритании (РСВ), которая состоялась в 1988 г. Резолюция представляет собой замечательный документ, если учесть, что реформистский иудаизм традиционно дистан-цировался как от сионистского движения, так и от государства Израиль. Сегодняшними иудеями- реформистами Израиль рассматривается как важнейший фактор, формирующий их самосознание, и как спасительное убежище от преследований:
Участники ежегодной конференции РСВ, проходившей в 1988 г., единогласно приняли резолюцию, в которой говорилось:
"Участники ежегодной конференции Реформистских Синагог Великобритании, состоявшейся в сороковую годовщину образования государства Израиль, полностью поддерживают право еврейского народа на обладание собственным государством в безопасных границах.
Члены Реформистских Синагог Великобритании видят в государстве Израиль уникальное воплощение религии и истории нашего народа. Это родина нашего народа, родной дом нашего духа и нашей души. Мы все являемся соратниками в борьбе за мирное существование, безопасность и будущее Израиля.
РСВ призывает своих членов продолжать и расширять усилия в укреплении государства Израиль, посредством алии и помощи Израильскому движению прогрессивного иудаизма. Мы верим, что укрепляя Израиль, мы также обогащаем еврейскую жизнь в диаспоре, — благодаря тесным связям с землей, народом, языком, историей и проблематикой современного Израиля. В свою очередь, мощная диаспора способствует раскрытию универсальных ценностей иудаизма и является основным источником опоры и поддержки Израиля. Еврейство диаспоры и Израиля в гармонии и согласии трудятся во имя достижения мессианской надежды иудаизма".
Для сегодняшних иудеев-реформистов Израиль значит очень многое: это арена основных событий древней истории иудаизма, память о которых прославляется еврейским богослужением в течении двух тысяч лет", это одно из немногих мест в мире, где с библейских времен неизменно жили евреи. Уже в современную эпоху Израиль стал свидетелем пробуждения еврейского самосознания; здесь проживает значительная и все более возрастающая часть мирового еврейства: Израиль стал убежищем для евреев, преследуемых в любой другой стране; это центр творческих поисков и достижений еврейства. Израиль, вне всяких сомнений, занимает особое место в сердцах всех иудеев- реформистов.
[Jonathan Remain, Faith and Practice, Reform Synagogues of Great Britain, 1991, p.202]
