ХРИСТИАНСКО-ИУДЕЙСКИЙ ДИАЛОГ:
ИУДЕЙСКИЙ ВЗГЛЯД НА ХРИСТИАНСКОЕ МИССИОНЕРСТВОСледуя духу подлинного дилаога, ниже мы представляем, читателю две разных точки зрения на христианскую миссию. Оба они принадлежат иудеям, принимающим активное участие в хрис-тианскатудейском диалоге, - и, прежде всего, в евангелическо-иудейском диалоге. Первый фрагмент взят из статьи Блю Гринберг, ортодоксальной иудейки, известной своими работами о роли женщины в традиционном иудаизме. Ее страстная, честная и откровенная реакция на христианскую миссию затрагивает три аспекта: что означает для нее избранничество; христианская миссия в перспективе еврейской истории; исторические перспективы общины, живущей в тени Холокоста.
Но есть и другая часть меня, то, что я есть на самом деле — еврейка, которая знает, откуда она, и для которой христианская миссия должна доказать свою состоятельность в соответствии с целым рядом критериев.
Во-первых, я отношусь к христианской миссии как еврейка, для которой избранничество что-то значит. Родиться еврейкой, прожить всю жизнь еврейкой, выйти замуж за еврея, родить детей — это особые дары. Божественное избрание меня еврейкой составляет для меня особое призвание. Меня часто переполняет волнение, когда я присутствую на брит, церемонии обрезания, или же на одной из ритуальных церемоний, которые мы теперь стали устраивать при рождении девочек. Эти события пробуждают во мне глубокие чувства — чувства преемственности, принадлежности к общине, ощущение неразрывной связи с еврейской семьей. Появившийся на свет младенец — это большее, чем просто дитя своих родителей. Он или она — это последнее звено в длинной цепочке нашей традиции. В таком понимание избранничество не имеет ничего общего с расизмом, поскольку оно не отрицает возможности войти в число избранных или выйти из него; однако оно и не допускает возможности перерождения в другую веру. Оно просто означает, что мои отстраненные, невозмутимые рассуждения о христианской миссии разбиваются о символический код совершенно иного плана—а именно, чудо рождения. Рождения не только от биологических родителей, но рождения в единую общину и Тору.
Во-вторых, я рассматриваю христианскую миссию к иудеям с точки зрения событий еврейской истории. Общеизвестно: всякий раз, когда Радостная Весть сочеталась с религиозным рвением, она превращалась в печальную весть для евреев. Любая историческая эпоха существования европейского христианства отмечена закономерностью: чем буквальное христиане воспринимали свои священные книги, тем хуже обстояли дела для евреев. Чем сильнее была вера во искупление Иисусом человеческих грехов, тем больше грехов совершалось по отношению к евреям.
И третье. Христианская миссия видится мне в свете единственного в своем роде, не укладывающегося в русло исторического процесса события, а именно Холокоста. Я смотрю на нее глазами общины выживших — выживших биологически, праведников, выживших психологически, чья душа, подобно моей, была обожжена, хотя тело не пострадало. Ирвинг Гринберг писал: "После Холокоста нельзя выдвигать теологические или любые другие положения, которые не выдерживают проверки в присутствии горящих детей". Это самый главный теологический критерий, который применим и к христианской миссии.
Я не задаюсь здесь вопросом о молчании официальной Церкви или же, наоборот, о христианском милосердии и отзывчивости. Оставим в стороне вопрос о соучастии в преступлении и молчаливом невмешательстве, как и о бескорыстии, самопожертвовании отдельных христиан. Не будем говорить о различных подходах фундаменталистов и реформистов. Все это очень серьезные темы, и ученые повсеместно заняты их глубоким изучением. В данном случае речь идет о гораздо более простом вопросе. Если следовать евангелической теории о миссии к иудеям, Холокостом можно поверять реальность. Неужели же те, кто проповедует обращение всех евреев, действительно хотел бы иметь Judenrein, мир, свободный от евреев? Мы так близко подошли к этому рубежу, что вынуждены задать себе страшный вопрос: а как, в самом деле, мир почувствовал бы себя без евреев? Может ли после Холокоста здравомыслящий христианин, глядя мне в глаза, заявить о своих притязаниях, о чем-то вроде "духовного "окончательного решения"?
Более того, могут ли евреи действительно спастись через Иисуса? Сам Иисус, его апостолы, любой из его последователей, у которого хотя бы один предок в третьем поколении был евреем, стали бы основными претендентами на газовую камеру. С другой стороны, предоставь Гитлер евреям шанс спастись, — в случае признания ими Христа, — неужели бы честный христианин испытал ощущение религиозной победы?
[Blu Greenberg, "Mission, Witness, and Proselytism" in Evangelicals and Jews in an Age of Pluralism, University Press of America, 1990, pp.228-230]
