ХРИСТИАНСКО-ИУДЕЙСКИЙ ДИАЛОГ:
ХОЛОКОСТ КАК ПОВОРОТНОЕ СОБЫТИЕ ДЛЯ ХРИСТИАНСТВА
Холокост не только поднял вопрос о традиционной вере в Бога и природе человека. Он стал радикальным теологическим вызовом христианству. Христианская теология и история должны усвоить глубочайший урок - по крайней мере, теологически закрепить за иудаизмом право на существование. Католический, теолог Майкл Могарри кратко излагает четыре важнейших теологических вывода, которые Церковь должна сделать для себя после Холокоста:
Очевидно, что христиане уцелели в Холокосте: им не была уготована роль главных его жертв. И также совершенно ясно, что они слишком часто находились среди исполнителей Холокоста или его равнодушных свидетелей. Холокост свершился — как же теперь христианам, не поступаясь честностью, уцелеть в качестве блага для народов земли и народа Израиля? Другими словами, какое значение имеет Холокост для истинно зрелого, движимого волей Божьей, уцелевшего христианства, входящего в двадцать первый век? Думается, что потрясшие мир масштабы Холокоста должны изменить христианское самосознание в четырех основных аспектах.
Во-первых, Холокост — это не только часть еврейской истории, но, что более важно, часть христианской истории. Холокост является "поворотным событием" на пути осознания христианами, что сегодня значит быть верным Богу. Начиная с этого события, в эпоху после Освенцима, христианская история должна включать в качестве своей важной главы опыт Холокоста.
Во-вторых, христиане начинают приходить к пониманию того, что в каждом случае, когда Холокост составляет теологическую проблему для иудеев, точно также он является теологи- ческой проблемой для христиан — проблемой, которая выражается в мучительном, исполненном ужаса вопросе: в какого Бога мы можем верить после Освенцима? И этот кардинальный вопрос порождает ряд других: Какое значение имеет молитва, когда детей бросают в горящие печи? Можно ли доверять духовности после Освенцима, которая не воспринимает историю всерьез? Что есть христианская евхаристическая трапеза, если она может совершаться — и совершалась — посреди нацистской Германии? Иудеи выжили; Бог пожелал, чтобы они выжили, оставаясь иудеями — что христиане должны вынести из этого откровения? И если иудеям суждено выжить как иудеям, то что это означает применительно к вековым попыткам христиан обратить иудеев в свою веру? Заметим, что в данном случае мы лишь мельком коснулись теологического значения, которое имеет Холокост для существования христианства.
В-третьих, чтобы уцелеть, оставаясь честным, христианству требуется достаточно серьезно усвоить этические уроки Холокоста. Как следует расценивать тот факт, что лишь немногие христиане спасали своих еврейских братьев и сестер в минуту опасности? И как нужно оценивать проявление мужества, когда человек идет против толпы с целью остановить устроенную нацистами бойню? Будущее христианства требует, чтобы мы со вниманием отнеслись к опыту тех, кто спасал: тогда христианам станет более понятным, как им жить в дальнейшем, оставаясь честными.
Наконец, Холокост ставит вопрос о самом значении Церкви, об определении Церкви в контексте Божественного плана спасения. Христиане уже не могут заученно повторять триумфалистские клише о выборе, сделанном Богом в пользу христиан, и непризнании Им иудеев (или, в том же контексте, любой другой религиозной традиции). Многие христиане в пост-холокостовском мире задаются вопросами: можем ли мы оставаться прежними, можем ли мы все так же относиться к себе, оперируя все теми же теологическими, этическими и историческими конструкциями? Кто же мы есть на самом деле после Холокоста? С долей смирения, христианство начинает признавать: чтобы уцелеть и остаться при этом честным, необходимо самоопределяться в соответствии с требованиями пост-холокостовской Церкви, что возможно только в диалоге со своими иудейскими братьями и сестрами.
Смысл и цель существования христианства после Холокоста, заставляющие задаваться вопросами о значении Холокоста для христиан в историческом, этическом, теологическом аспектах, требующие четкого самоопределения, возлагают на христиан и ответственность, удивительным образом схожую с обетом выживших иудеев: "Больше этого не повторится!" Осознав, что самоопределиться они смогут только в диалоге с еврейскими братьями и сестрами, христиане также понимают, что их конечная судьба неразрывным образом связана с судьбой их еврейских братьев и сестер. Таким образом, христианская жизнь после Холокоста получает божественный мандат. Через Катастрофу Бог свидетельствует о том, что евреи должны уцелеть именно как евреи. Христианам, следовательно, надлежит помогать в исполнении Воли Божьей, беря исконный народ Божий под свою защиту — особенно, когда евреи оказываются перед угрозой стать жертвами предрассудков, перед опасностью маргинализации и преследований. Совершенно очевидно, что христиане, следуя повелению "Больше этого не повторится!", не могут позволить себе превратиться в гонителей — но в мире после Освенцима они не могут оставаться и сторонними наблюдателями, когда кто-то угрожает существованию и благоденствию исконного народа Божьего.
[Michael McGarry, "The Holocaust" in Introduction to Jewish-Christian Relations, edited by Michael Shermis and Arthur Zannoni, Paulist Press, 1991, pp.78-79]
