ПИШИТЕ! MD

=Главная=Изранет=ШОА=История=Ирушалаим=Новости=Проекты=Традиции=
=Книжная полка=Музей=Антисемитизм=Материалы=

ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЕВРЕЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Серия "Труды по иудаике", Выпуск 3
Евреи в России: История и культура

© Петербургский еврейский университет
Санкт-Петербург, 1995 г.

М.Золотоносов

У ИСТОКОВ СРА-ИДЕОЛОГИИ (ИЗ КНИГИ «ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО СУБКУЛЬТУРЕ РУССКОГО АНТИСЕМИТИЗМА»)

Под субкультурой русского антисемитизма (СРА) я понимаю определенную часть русского культурного целого, не существующую автономно (по словам одного еврея, «субстрат антисемитизма входит как необходимый элемент в русскую литературу девятнадцатого века»), которая, с одной стороны, подчиняется универсальным законам и входит в общее смысловое поле, а, с другой стороны, обладает способностью кодировать другие субкультуры собственным кодом.

Существование СРА построено на том, что она пытается оставаться внутри культуры, развиваясь лишь за счет присвоения и перекодировок представлений, образов, принципов, логических схем других субкультур. Она аккумулирует чужой материал.

Как на трех китах, СРА покоится на следующих компонентах:

1. на страхе, в данном случае на страхе перед евреями, т.е. на юдофобии;

2. на тяге к тайнам;

3. на убеждении в том, что мир управляется некой Верховной Волей.

По поводу последнего стоит сразу заметить, что в условиях атеизации сознания, имевшей место в России начиная с середины прошлого века, Верховной Волей уже не может быть просто Бог (наступает «смерть Бога»), но могут быть его секуляризованные заместители, скажем, «мировое еврейское правительство», «сионские мудрецы», «черный кабинет», о котором поведал своим читателям журнал писателей России «Наш современник» в июле 1991 года [1]. Иными словами, СРА мифологична.

Сказанное отлично иллюстрирует конкретный эпизод из истории формирования мифоидеологии СРА, относящийся к 1866—1868 гг. и связанный с официозным изданием — «Виленским вестником». Именно там впервые появились сочинения Я.А.Брафмана, от которых вполне логично отсчитывать историю идеологически оформленной СРА с ее центральным мифом о всемирном заговоре евреев. По глубокому моему убеждению, ни антисемитские публикации П.М.Шпилевского в «Иллюстрации» в 1858 г., ни три статьи И.С.Аксакова в «Дне» (1862—1864) не могут претендовать на роль источников мифологии.

После подавления польского восстания 1863—1864 гг. остро встал вопрос о русификации Западного края. Так, педагогический персонал Виленского учебного округа состоял преимущественно из польской шляхты, русских православных было не более 20% (точнее 151 из 772 на 1 января 1859 г.) [2]. В 1864 г. «по распоряжению главного начальника Северо-Западного края графа М.Н.Муравьева, все директоры, инспекторы и учителя поляки были... уволены от службы и заменены русскими...».

Разумеется, в России «деполонизация» не могла не повлечь за собой и «деиудезацию», которой предстояло охватить и «полонизированных» евреев. Не случайно известный еврейский писатель и публицист Л.О.Леванда, с готовностью сотрудничавший с русскими властями, в статье «К вопросу о евреях в Западном крае» [3] подчеркивал, что главная задача — превратить «польского жида» в «русского еврея». Что за этим стояло, можно понять из следующего документа.

«Поляки и жиды,— писал еще в марте 1864 г. И.П.Корнилов, попечитель Виленского учебного округа, в письме к ярославскому архиепископу Нилу,— домашние, мелкие, ежеминутные и неотступные деспоты... Жиды [...] держали народ в кабале и вымогали его трудовую копейку. Наше дело сдерживать эти пришлые, чуждые элементы...» [4].

Полонизм, по мысли Корнилова, должен притаиться от страха, его надо подавить. Ученые евреи услужливо предлагали свои методы. Так, в статье Л.О.Леванды (в 1866 г. статья, конечно, вышла отдельным изданием) была четко обозначена одна из позиций: еврейско-ассимиляционистская. Ее основные параметры: кагал — это государство в государстве; кагал был закономерен в Польше, «государственно» и культурно отторгавшей евреев; кагал вреден, прежде всего, для самих евреев (муштра, отчуждение, одичание, изоляция, «крепостное право»); у евреев нет противогосударственных намерений; вред от иудаизма — это вред пассивный: он «тормозит русскую жизнь в Западном крае, следовательно — он вреден». [5]

Спустя три недели в газете появилась статья К.Е.Р.-К-вского «Евреи в Западно-русском крае» [6], обозначившая прямо противоположную — русскую — точку зрения (что было выражено уже в названии статьи: у Леванды — «Западный край», у Р.-К-вского — «Западно-русский»).

Позиция автора сводилась к следующему: «евреи составляют [...] громадную силу»; в настоящем виде их существование опасно и вредно для русских; это вред явный и активный, поскольку они угнетают западно-русский народ (как арендаторы, ростовщики, шинкари, торговцы); ассимиляции не подлежат («Для будущей своей родины они сберегают свои силы; для нее-то они не хотят и не желают смешиваться с какою бы то ни было народностью»). [7]

Несколько позже К.Е.Р-К-вский выступил со статьей «К вопросу о евреях в Западно-русском крае: Ответ на статью еврея Л.Леванды» [8], в которой снова высказался против ассимиляции и взамен предложил расселить евреев по внутренним русским губерниям. Судя по такому смелому предложению, ничего зловещего и «тайного» автор в евреях не усматривал.

Но наступает лето 1866 г., и вот тут на авансцену выходит преподаватель Минской православной семинарии, затем (очевидно, с осени 1866 г.) виленский цензор еврейских книг, крещеный еврей Яков Александрович Брафман. В «Виленском вестнике» появляются две его статьи [9], в которых он настаивает на том, что «еврейский вред» имеет активный и зловещий характер, что евреи неисправимы, а кагалы, формально упраздненные в 1845 г., все еще чрезвычайно опасны для России своей тайной целенаправленно-антирусской вредительской деятельностью. В подтверждение Брафман приложил ко второй статье соответственно интерпретированный «Перевод с еврейского документа из Кагальной книги одного из губернских городов Западного края, сохранившейся в архиве Виленского учебного округа». Это был первый набросок знаменитой впоследствии «Книги Кагала», выдержавшей три издания.

Между прочим, сразу после этих статей, имевших явный успех у начальства, Брафман подал наверх записку, в которой требовал уничтожить особые еврейские училища, способствующие «талмудической пропаганде» и еврейскому сепаратизму, например, превратить Виленское раввинское училище в обычную гимназию с факультативом по еврейскому языку.

Ряд последовавших затем публикаций «Виленского вестника» [10] не внес чего-либо нового: речь шла об «обрусении» (через воспитание и язык), о возможности и благотворности ассимиляции. Впрочем, повесть «из еврейского быта» того же Л.О.Леванды «Самуил Гимпельс» [11] продемонстрировала большие трудности (и даже трагизм) ассимиляции и отказа евреев от традиционного уклада, противореча заказной бодрости теоретических статей, написанных под диктовку и по заказу русского административного центра.

21 и 25 ноября 1876 г. в «Виленском вестнике» под криптонимом «Г.В.» (М.С.Гурвич и А.Л.Воль) была опубликована статья «Еврейские братства». Ее продолжением стала статья М.С.Гурвича «Как относятся еврейские братства в России к ассимиляции евреев?» [12] В июне 1868 г. обе статьи были выпущены отдельной брошюрой: «Еврейские братства в России: Две статьи члена Виленской еврейской комиссии М.Гурвича». [13]

Статьи были написаны с откровенно ассимиляторских позиций (не случайно 28 июля 1868 г. учитель Виленского раввинского училища Моисей С.Гурвич крестился, став Николаем Петровичем Гурьевым): еврейские братства понимались как тормоз «общего нашего благосостояния», а акцент был сделан на вреде культурно-религиозной изоляции для самих евреев, особое же «еврейское царство» было названо «физической невозможностью». [14]

Однако администрация края, судя по всему, осталась недовольна «спокойствием» концепции. Серьезным идеологическим противовесом и стал цикл статей Брафмана, «запущенный» уже через 10 дней после выхода второй статьи Гурвича. С 4 по 15 июня газета публикует «Еврейские братства. Отдел 1-й. Братства всемирные», а с 18 июня по 25 июля — «Отдел 2-й. О местных еврейских братствах».

Обращает на себя внимание такой факт: брошюра М.С.Гурвича и А.Л.Воля была одобрена цензурой 15 июня 1868 г., а 17 июня — сразу же! — было дано цензурное разрешение на отдельное издание книги Брафмана «Еврейские братства, местные и всемирные». [15]

Каковы же отличительные признаки концепции этой книги, рассмотренной в общем «виленском» контексте? Прежде всего, ее разоблачительный пафос, установка на раскрытие тайны, обещание чего-то ужасного: не случайно уже в статьях 1866 г. Брафман в заглавиях подчеркивал, что статья написана ЕВРЕЕМ. Речь, иными словами, шла о разоблачении, шедшем изнутри этого страшного «государства в государстве», закованного кагальными тайнами и антирусскими планами.

Если К.Е.Р.-К-вский писал о конкретном вреде, наносимом евреями, вреде экономического характера, то у Брафмана этого уже нет. Вред стал таинственным, утратил ясность, более того, приобрел заграничные корни, парижские истоки: анализ был начат именно со «всемирных братств». Там, в Западной Европе, замышлялись планы погубления России, там собирались на свои тайные кагальные сходки евреи, щупальцами опутавшие весь мир.

Ни об ассимиляции, ни о расселении речь уже не шла: опасность слишком велика, чтобы можно было подумать о допущении этой заразы внутрь русской территории. Нет речи и о вреде кагала для евреев. Он заменен вредом его для русских и России. При этом метафорическое (у К.Е.Р.-К-вского) «государство в государстве», мифическое «еврейское царство» (М.С.Гурвичем названное «воздушным замком») перекодировано во вполне реальное, управляемое даже не изнутри кагала, а уже из-за границы. Угроза России приняла международный, мировой (!) характер; агентами могучих мировых сил оказались евреи.

Взяв хорошо знакомый публицистике предмет — благотворительные еврейские общества, незадолго до него изученные другими авторами,— Брафман превратил его в источник мистики и страха. Так, под пером Брафмана еврейский вопрос мифологизировался, приобретя необходимые для СРА отличия: он внушает страх, он удовлетворяет тягу к тайнам, он подставляет на место Бога «всемирное еврейское братство», впоследствии становящееся «мировым правительством» и всемогущими «сионскими мудрецами». Ясно, что заменяющие Бога евреи сближаются с антихристом — традиция такого сближения уходит в глубину средних веков.

Конечно, для антисемитски настроенных властей в Вильно крещеный еврей был особенной находкой: еврейство удостоверяло истинность, перебежчик из вражеского стана должен был внушить особое доверие. Любопытно понять и психологию самого Брафмана. Как показывает его письмо, приводимое ниже, он сильно нуждался в деньгах. Но это была, я думаю, не единственная причина. Ханна Арендт писала о скуке буржуазного общества, о поисках развлечений. Индивидуальность, которая понималась как «отклонение от нормы», обнаружила привлекательность, ибо имела «оттенок тайной греховности».

«Именно эта болезненная склонность открыла те двери, через которые евреи могли проникнуть в Общество». Ибо «еврейство» и приобрело вид греха. [16]

Ассимилятор и выкрест Брафман, явно домогавшийся доступа в русский «средний слой» и известности в верхах русской администрации, играл именно на своей принадлежности к экзотическому, «ненормальному» этносу, точнее, на патологическом интересе к нему со стороны «просвещенных русских».

Стоит особо подчеркнуть, что работы Брафмана конца шестидесятых годов впервые дают образцы антисемитски окрашенной мистики. Роман Джона Редклиффа «До Седана» [17] появился позже. Позже появились и знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». Именно Брафман «открыл» основы мифологии СРА.

Впрочем, приписывать честь открытия одному Брафману (или даже вообще Брафману) было бы несправедливо. Необходимо вспомнить еще одно имя — Ивана Петровича Корнилова, попечителя Виленского учебного округа, одного из ближайших сотрудников М.Н.Муравьева-вешателя. Судя по известным документам, именно у Корнилова и возникли идеи, которые затем превратил в антисемитские тексты крещеный еврей Брафман.

В черновых заметках Корнилова, написанных, вероятно, в 1865—1867 гг., по существу предвосхищены все концепции Брафмана, которые в «Книге Кагала» и в «Еврейских братствах» «доказаны» на еврейском материале.

И.П.Корнилов: «Еврейство талмудическое есть духовное начало, враждебное христианству. По самому существу своему еврейство как начало антихристианское действует на христианские общества разлагающим образом. Насколько в христианских обществах ослабевает христианское духовное начало, настолько в них усиливается еврейство со всеми свои[ми] спутниками: [нрзб.] материализмом и пр. Чем слабее и ниже христианство, тем сильнее и влиятельнее еврейство. Меры полицейские и административные против еврейства недостаточны для ограждения христианских обществ от деморализации и экономического разорения, которое есть последствие разврата». [18]

Стоит обратить внимание на слова о недостаточности полицейских и административных мер против еврейства. Это едва ли не впервые прозвучавшее в России обоснование необходимости идеологической борьбы с еврейством и иудаизмом, обоснование антисемитизма как идеологии.

Как уже было сказано, 13—15 июля и 16 августа 1866 г. Брафман поместил в «Виленском вестнике» две статьи, в которых впервые поведал об активном и зловещем характере еврейства. Как приложение, Брафман дал перевод еврейского документа из кагальной книги. Не случайно в заголовке подчеркивалось, что кагальная книга сохранилась в архиве Виленского учебного округа. Документ Брафману, вероятно, передал Корнилов, он же, возможно, заказал и статью. Во всяком случае, 17 августа 1866 г. в письме к И.Д.Делянову (тогда товарищу министра народного просвещения) Корнилов писал о страшной силе «деспотического, грозного для евреев кагала» и приводил примеры. [19] А осенью 1866 г. тот же Корнилов просил у Главного начальника Северо-Западного края К.П. фон Кауфмана разрешения назначить Брафмана цензором еврейских книг: «По своей нравственной самостоятельности, по независимости от кагала, знанию еврейского общества, его литературы, его стремлений, наконец, по его связям с евреями, Брафман есть действительно человек полезный и, кажется, единственный, незаменимый. Для разъяснения весьма сложного и темного вопроса о евреях и для собирания о них материалов правительству весьма важно иметь людей надежных и способных.» [20] Далее Корнилов указывал на отсутствие у Брафмана средств к существованию после оставления им должности в Минской православной семинарии.

В январе 1867 г. Брафман пишет Корнилову «Записку» весьма любопытного содержания:

«Изъявляя свое согласие на предложение Вашего Превосходительства издать еврейские акты Минского кагала, считаю нужным почтительнейше высказать мой взгляд на предстоящий труд и условия, на которых можно приступить к оному.

1. Чтобы эти акты приносили надлежащую пользу, должно много из высравненных в них фактов препроводить объяснениями и указанием на те места в своде талмудических законов, на которых основываются эти постановления. А так как таковое издание сопряжено с громадным трудом и приискиванием источников в огромном числе сочинений еврейской литературы, то полагаю, что плата за печатный лист должна быть не менее 75 руб. сер., не включая в это число издержек по печати.

2. Трудность перевода с халдейско-еврейского наречия и требование долгого времени на приискание соответственных этим актам источников позволяют предполагать изготовление только от 15 до 20 печатных листов в течение года.

3. Так как положение мое в настоящее время слишком стеснено, то осмеливаюсь просить ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО, не найдете ли возможность выдать мне займообразно 400 руб.сер. с условием вычесть по 25 руб.сер. из платы за каждый лист, который буду иметь честь представлять, для пополнения этого долга. Это освободит меня от беспокоивающих меня неблагоприятных обстоятельств и даст мне возможность взяться за труд, требующий, более всякого другого занятия, спокойствия и свободы от забот. К сему нужным считаю присовокупить, что, смотря по объему имеющейся у меня кагальной актовой книги, в русском переводе без еврейского текста должно предполагать листов 30.

Г.Вильна, 1867-го года, января дня» [21]

На письме осталась помета Корнилова: «Ассигновано 1800 р.с. на все расходы по изданию еврейских кагальных актов...»

Антисемитская мифология начала свое триумфальное шествие по России.

Когда великий русский писатель деловито уточнял в марте 1877 г., что, дескать, «мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо «неудавшегося» христианства» [22], то это означало, помимо всего прочего, усердное чтение книг Брафмана и тонкое понимание идей, в этих книгах содержавшихся: или русские-христиане — или жиды, и кто-то из них должен уступить историческую дорогу.

Кстати, Достоевский был знаком с И.П.Корниловым: они встречались по делам Славянского благотворительного комитета, председателем которого был Корнилов. Наверняка последний казался обходительнейшим господином: «»Друг человечества» — вот название, которое удивительно шло к Корнилову и не было бы ни лестью, ни ложью в отношении к его личности, к добру, которое он внес в общество». [23]

Примечания

Hosted by uCoz