ИЕРУСАЛИМ В ВЕКАХ

Иерусалим как центр национальной жизни в период римского владычества

В результате превращения Иерусалима в римскую провинцию со столицеи в Цезарее сложилось положение, при котором Иерусалим, не являясь главным городом страны с административной точки зрения, продолжал оставаться центром еврейской нации, как в духовном, так и в практическом смысле. Две данные стороны городской жизни взаимосвязаны, однако при изложении материала мы постараемся рассмотреть их в отдельности, насколько это представляется возможно.

Центральное положение города в сознании евреев связано, разумеется, с Храмом и ведением в нем богослужения. Следует отметить, что римляне воздерживались от вмешательства в религиозную жизнь евреев, в частности, в порядок богослужения в Храме. Однако любая деятельность, носившая политический характер, не могла претендовать на нейтралитет имперской администрации. Это следует учитывать и при рассмотрении религиозной автономии евреев. Высший еврейский орган - институт первосвященства - находился в подчинении римских наместников, которые на первом этапе прямого управления Иудеей (6-41гг. новой эры) обладали правом смещения и назначения первосвященников; впоследствии эти полномочия были переданы членам семьи Ирода: брату царя Агриппы I Ироду из Халкиды, а после его смерти Агриппе II.

Не вызывает сомнения, что с точки зрения евреев подобные порядки нарушали нормальный ход еврейской религиозной жизни в соответствии с древними традициями. Отголосок этого недовольства мы встречаем в приводимом Иосифом Флавием рассказе о конфликте между Агрипой II и "иудейскими главарями" (т.е. видными священнослужителями). Агриппа построил дополнительное крыло в своем Иерусалимском дворце. Из окон его комнат он мог следить за тем, что происходит в Храме. В ответ на это священнослужители построили высокую стену, которая скрывала помещения Храма как от Агриппы, так и от римского гарнизона. Наместник Фест распорядился снести построенную стену. Делегация, состоявшая из видных иудеев во главе с первосвященником отправилась в Рим и испросила у императора Нерона разрешение оставить стену на месте.

(Иосиф Флавий, "Иудейские древности", книга 20, 8:11).

Несмотря на все сложности Храм оставался духовным центром каждого еврея и нации в целом. В еврейском обществе не было разногласий по поводу статуса Храма. Подобное отношение не раз проявлялось в годы режима наместников, когда действия властей представляли угрозу святости Храма. В ответ на это вся еврейская нация, без различия социальных классов и общественных течений и во главе с представителями Иерусалимской элиты, объединялась для защиты святыни. Наиболее известным примером из этой области является борьба против приказа императора Калигулы установить в помещении Храма его статую (40 год). Филон Александрийский указал на то, что в представлении евреев наличествовала связь между решением императора и сохранением особого статуса Иерусалима в жизни нации. Об этом пишет в одной из своих статей А. Кашер :

В соответствии со своими философскими воззрениями в отношении духовного единства еврейской нации и ее безграничной преданности Иерусалимскому Храму и Моисееву закону. Филон видел в требовании об установке статуи не просто несчастье, а катастрофу общенациональных масштабов ("О посольстве к Гаю", 184 и далее). По его мнению, требование Калигулы, поставило под вопрос еврейское самосознание и лишило еврейскую религиозную практику ее метафизической основы не только в Иерусалиме, но и во всех странах диаспоры. Нетрудно заметить, что концепция, в соответствии с которой еврейские общины диаспоры являются интегральной частью еврейского народа, соответствует идее Филона о том, что эти общины служат "колониями" Иерусалимской "метрополии"...

Необходимо определить совместные права еврейского народа в качестве большой политеи евреев" (там же, 197). Ее существование обусловлено нормальной деятельностью Иерусалимского Храма; поэтому, любое вмешательство в его деятельность по сути приводит к отмене самого понятия "еврейский народ". Отсюда следует, что поскольку все права еврейских общин диаспоры основываются на традиции и на их связи с Иерусалимом, невозможна ситуация, при которой отдельно взятая община будет вести борьбу за свои права в то время, как существование Храма и закона поставлено под сомнение...

По словам Филона, наместник Сирии Петроний, получив приказ Калигулы, предвидел размер беспорядков и волнений, которые могут возникнуть после его исполнения. При этом он принял в расчет не только возможное восстание евреев Иудеи, но и бурю, которая может разразиться среди еврейских общин в диаспоре. Другими словами, он находил реальной ситуацию, при которой вслед за бунтом в Иудее разразится всеобщее еврейское восстание в центрах расселения евреев в других странах. Возможно также, что по его мнению подобный бунт мог найти поддержку во враждебных Риму иностранных государствах, прежде всего у парфян. Филон полагал, что Петронию была хорошо известна привязанность евреев Вавилона к Храму. Он также "опасался военной мощи парфян" (там же, 216). которые, используя установку статуи, как повод, нападут на него со всех сторон. Итак, становится ясно, что Петроний, наместник Сирии и командующий римскими войсками на парфянском фронте, был глубоко убежден в том, что ради сохранения святости Храма евреи готовы совершить величайшее самопожертвование. Он полагал, что исполнение приказа Калигулы приведет к всеобщему восстанию евреев в римских владениях на Востоке, и подавление такого восстания потребует от него столь значительных усилий, что баланс сил в регионе может быть нарушен.

По мнению Филона, приказ Калигулы поставил под угрозу само существование еврейской религии. Он был убежден в том, что еврейскому самосознанию членов всех общин диаспоры грозит смертельная опасность. Связь между евреями рассеяния и Храмом лежала в основе еврейского религиозного единства и еврейской самобытности. Филон подчеркивал, что связь между Иерусалимом и общинами диаспоры подобна взаимоотношениям между метрополией и колониями, и, более того, все евреи стремятся вернуться в Иерусалим в будущем, филон расценивал пребывание евреев вне Страны Израиля как временное явление, которое прекратится с приходом Мессии, когда все евреи переселятся в Иерусалим.

А. Кашер, "Иерусалим как "метрополия" в национальном сознании Филона", Катедра, 11(1973), стр. 54-56.

В другом сочинении А. Кашер так подвел итог данному инциденту:

Приказ Калигулы задел самые глубокие чувства евреев, и ни один из них не мог смириться с ним ... Поэтому он столкнулся с единым еврейским фронтом, в состав которого входили все общественные слои, в том числе и представители Иерусалимской элиты, которые обычно демонстрировали абсолютную лояльность по отношению к властям.

А. Кашер, "Великое восстание", стр. 62.

Ранее, когда Понтий Пилат приказал внести в Иерусалим знамена римских легионов, на которых был изображен император, и попытался конфисковать имущество Храма, также возникло народное движение сопротивление ("Иудейские древности", книга 18). Филон рассказывает о том, что когда Пилат поместил во дворце Ирода в Иерусалиме щиты с изображением императора, члены семьи Ирода и другие видные Иудеи послали протест императору Тибе-рию, который распорядился перенести щиты в Цезарею ("О посольстве к Гаю", 299-305). В 45 году новой эры наместник Иудеи Фад пожелал хранить облачение первосвященника в крепости Антония и лично надзирать за ним, однако и в этом случае возникло серьезное сопротивление этой попытке. Еврейская делегация отправилась к императору Клавдию, который отменил решение Фада ("Иудейские древности", книга 20). Можно заключить, что каждый раз, когда создавалась угроза нарушения святости Храма, начинались волнения и все слои общества объединялись для борьбы против этой угрозы.