ИЕРУСАЛИМ В ВЕКАХ

Иерусалим под властью Птолемеев

В 301 году до н. э. Земля Израиля была в четвертый раз завоевана Птоле-меем Первым. Власть Птолемеев была на этот раз весьма продолжительной и длилась около ста лет' Мы располагаем очень небольшим количеством сведений относительно того, что происходило в этот период в Иудее и Иерусалиме.

Создается впечатление, что эти годы были мирным и спокойным временем. Нам не известно ни одно военное и политическое событие описываемого периода, которое непосредственно касалось бы Земли Израиля. Воины между Птолемеями и Селевкидами, известные под названием "сирийские войны", три из которых велись между 275 и 240 годами до новой эры, происходили за пределами страны.2

Информацию о различных сторонах внутренней жизни в Иудее того времени можно почерпнуть из важнейшего источника, так называемых папирусов Зенона3. Однако он не содержит данных об Иерусалиме. Иосиф Флавий сообщает о том, что Птолемей III Евергет (246-222 гг до н. э.) посетил Иерусалим после военной победы над Селевкидами, принес благодарственную жертву и богато одарил Храм4. Историки относятся с большим сомнением к достоверности этой информации, однако, если она все же является верной, то это служит дополнительным подтверждением тому, что многие иностранные правители с уважением.

Несмотря на скудность сведений, создается впечатление, что евреи поддерживали корректные отношения с властями, и последние не вмешивались во внутреннюю еврейскую жизнь. Новая ситуация не отличалась от положения дел, которое существовало во времена персидского правления, империи Александра и его наследников. С разрешения властей евреи соблюдали традиции своей религии, пользовались самоуправлением в лице первосвященника и совета старейшин и отправляли культ в Храме. Вместе с тем, в конце эпохи Птолемеев, после победы Птолемея Четвертого в битве у Рафы (Рафиаха) в ходе Четвертой сирийской войны (217 год до а э.) взаимоотношения между евреями и властями ухудшились. Причины этого ухудшения не вполне ясны, однако свидетельство о нем содержится в Книге Маккавеев Ш (Третья Книга Маккавейская) В ней рассказывется о столкновении между Птолемеем IV Филопатором и евреями во время ег посещения Иерусалима после битвы при Рафе. К неудовольствию иерусалимцев Птолемей попытался зайти в Святилище Храма.

8. Когда потом Иудеи отправили к нему от совета и старейшин послов поздравить его, поднести дары и изъявить радость о случившемся, то он пожелал как можно скорее придти к ним.

9. Прибыв же в Иерусалим, он принес жертву великому Богу, воздал благодарение и прочее исполнил, приличествующее священному месту;

10. и когда вошел туда, то изумлен был величием и благолепием, и удивляясь благоустройству храма, пожелал войти в святилище.

11. Ему сказали, что не следует этого делать, ибо никому и из своего народа не позволительно входить туда, и даже священникам, но только одному начальствующему над всеми первосвященнику, и притом однажды в год; но он никак не хотел слушать.

12. Прочитали ему закон, но и тогда не оставил он своего намерения, говоря, что он должен войти: пусть они будут лишены этой чести, но не я, и спрашивал, почему, когда он входил в храм, никто из присутствующих не возбранил ему?

13. И когда некто неосмотрительно сказал, что это худо было сделано, он отвечал, но когда это уже сделано, по какой бы то ни было причине, то не должно ли ему во всяком случае войти, хотят ли они того, или не хотят.

14. Тогда священники в священных одеждах пали ниш и молились великому Богу, чтоб Он помог им в настоящей крайности и удержал стремление насильственно вторгающегося; храм наполнился воплем и слезами, а оставшиеся в городе сбежались в смущении, полагая, что случилось нечто необычайное.

Не вызывает сомнения, что автор Книги Маккавеев Ш был гораздо менее заинтересован в точной передаче фактов, чем в создании у читателя драматического впечатления. Однако достаточно ли этого утверждения для того, чтобы полностью отмести историческую достоверность описанных событий?

Исследователь И. Гутман стремился доказать правдивость описания Книги Маккавеев, признавая что автор книги тенденциозно использовал имеющиеся факты. В начале своей статьи И. Гутман обсуждает характеристики литературно-историографического жанра, к которому относится Книга Маккавеев Ш.

Книга Маккавеев III не является историческим сочинением в обычном понимании этого слова. Ее стиль весьма далек от стиля и способа повествования, принятых у историков классической и эллинистической эпох, чьи произведения дошли до нас. Вместе с тем. не следует полностью отрицать принадлежность данного сочинения к историографическому жанру той эпохи, так как воззрения современных историков на содержание и стиль исторической работы значительно отличаются от воззрений, принятых среди историографов древности. Если попытаться взглянуть на Книгу Маккавеев III глазами историков эллинистического периода, то можно придти к выводу, что многие из них не только одобряли стиль и способ изложения материала, который мы встречаем в Книге Маккавеев III, но и относились без всякой симпатии к способу изложения и стилю ис-

торчков вроде Полибия', чьи сочинения сегодня по праву считаются эталоном историографии древности.

В исторической литературе эллинистической эпохи можно выделить две главные тенденции, граница между которыми. впрочем, несколько стерта. Ярчайшим, а в некотором смысле и единственным представителем первой из них является Полибий, который резко возражал против любых попыток использования риторики в исторических сочинениях. Любая работа, пусть даже весьма неудачная с точки зрения стиля, способа изложения и организации материала, может претендовать на название "историческое сочинение", если историческая реальность отражена в ней достоверным образом. Если то или иное произведение не удовлетворяет последнему критерию, то ни при каких обстоятельствах оно не может считаться историческим (Полибий, 2-3, 12, XII). Отсюда вытекает неприязнь Полибия к тем историкам, которые сочувствуют одной из сторон в описываемой ими исторической ситуации. Исходя из этого, Полибий также возражал против приведения точной исторической информации, если ее целью является воздействие на эмоции читателя. Уловки, к которым прибегают историки для того, чтобы вызвать потрясение или слезы у своих читателей, уместны в трагедии, но не в исторической работе.

Подобная критика, которую Полибий многократно направлял в адрес историков предшествующих поколений (см., например: Полибий XVI, 17-18; XII. 25). свидетельствует о том, что большинство исторических сочинений той эпохи писались как раз в осуждаемом Полибиемриторико-панегирическом2 стиле. Лишь изредка в эллинистической литературе той эпохи мы встречаем сочинения, полностью отвечающие критериям Полибия, большинство тогдашних историков видели своей задачей художественное описание исторических событии. История, по их мнению, являлась литературным жанром, приближающемся к поэзии или художественной прозе. В этом заключалась вторая распространенная тенденция эллинистической историографии. С точки зрения современников способ изложения и представление материала в сочинениях Полибия и близких ему по стилю историков навеивал на читателей скуку, и лишь немногие могли заставить себя дочитать их книги до конца.

Книга Маккавеев III не является, таким образом, единичным примером "художественной" историографии. Напротив. она отражает распространенную тенденцию, в соответствии с которой историческое сочинение не просто доводит до сведения читателя происшедшее события, но и воздействует на его чувства, религиозные и нравственные убеждения3.

Вместе с тем, хотя и не следует исключать это сочинение из корпуса историографической литературы лишь в связи с ее стилевыми особенностями, не вызывает сомнения, что хотя ее автор и использовал определенный исторический материал, в его планы не входило написание хроники исторических событий.

Вслед за литературным анализом, выявляющим тенденциозность автора, И Гутман указывает на достоверные исторические основания этого события.

В принципе можно сделать вывод о том, что молитва первосвященника отражает историческую реальность, существовавшую до эпохи Хасмонеев. Страх перед осквернением Храма столь силен, что автор книги, по-видимому, ни разу не сталкивался с подобным осквернением в прошлом. Вместе с тем описание ужаса, охватившего народ, напоминает картину событий, связанных с попыткой Калигулы установить статую в Храме. Как и там, мы видим здесь толпы людей, которые готовы погибнуть ради своего храма. Авторское изложение событий намекает на то, что по мнению автора, степень эмоциональной реакции людей связана не только с самим фактом попытки осквернения Храма, ной с отсутствием какого-либо прецедента этому в памяти предыдущих поколений людей. Описание происходящего ничем не свидетельствует о том, что жители города уже сталкивались с подобными трагедиями в прошлом, например во времена Хасмонеев. Народ демонстрирует здесь небывалое сплочение вокруг своего Храма. Мы не видим каких-либо признаков раскола, отсутствуют также указания на сознание совершенного греха, наказанием за который могло бы явиться столь страшное событие. Напротив, Храм представляется здесь надежным оплотом, гарантией того, что народ не постигнет какое-либо страшное бедствие, и даже если народ грешит, существует место, куда он может обратиться и искупить совершенные грехи. Жители Иерусалима верят в то, что их просьба не будет отвергнута и что, молитва первосвященника возымеет свое действие. У читателя складывается впечатление, что народ и Храм готовы совместно противостоять любой возникающей угрозе. Автор молитвы первосвященника ничего не знает о предстоящих евреям испытаниях в дни Антиоха.

Дополнительным свидетельством того, что автор Книги Маккавеев III пользовался достоверными историческим свидетельствами является его описание битвы при Рафе в 217 году до н. э между Птолемеем Филопатором и Антиохом III. Подробную информацию об этом событии мы можем также почерпнуть из сочинений Полибия. Сравнение между описаниями битвы у Полибия и в Книге Маккавеев III приводит к однозначному выводу: отчет Полибия необходимо исправить и дополнить на основании данных Книги Маккавеев. Приведенные в ней сведения о сражении почерпнуты из более надежного и полного источника, которым, по-видимому, являлся современник, или даже участник событий...

Рассказ автора Книги Маккавеев о посещении Филопато-ром Иерусалима и о его конфликте с еврейскими старейшинами 'относительно визита в Храм (KНИГА Макавеев III, 1:9-15) представляется вполне правдоподобным с точки зрения исторической реальности того времени. Описание происшедших событий также может быть подтверждено косвенно с помощью известных нам аналогичных происшествий в других городах Сирии и Земли Израиля.

Как сообщает автор Книги Маккавеев III. немедленно по прибытии в город Филопатор распорядился принести благодарственные жертвы истинному Богу и оказать Иерусалиму все подобающие почести. Он поднялся на Храмовую гору и начал наблюдать за богослужением в Храме. Восхищенный увиденным, он пожелал осмотреть Храм изнутри, что вызвало возражения у евреев. Священнослужители пытались разъяснить царю причины т возражения: ему рассказали, что даже сами священнослужителе не имеют доступа в святилище, а первосвященник может войти в него лишь один раз в году. После того. как и эти аргументы не переубедили царя, ему были зачитаны (вне всякого сомнения, в греческом переводе) отрывки из Торы. запрещающие входить в святилище даже самому Аарону' С'... чтобы он не во всякое время входил во святилище... дабы ему не умереть ... (Левит, 16:2). Понятно, что с помощью этих строк евреи надеялись испугать Птолемея грозящей ему опасностью смерти.

Нет никакой возможности проверить, соответствует ли описание спора между Царем и представителями Храма действительности. Вполне вероятно, однако, что Филопатр, который успел посетить храмы в других городах Земли Израиля и везде был принят с колоссальными почестями, мог утверждать, что то. что недозволенно первосвященнику, должно быть позволено ему. Представляется вполне реальным, что на вопрос царя о том. почему же в таком случае ему позволили побывать в других помещениях Храма, кто-то неодобрительно заметил, что это было ошибкой. Тот факт, что царь-язычник был допущен даже во внешние покои Храма вызвал, по-видимому, недовольство среди определенных кругов в городе. Подобное замечание еще более разгневало царя. и он решил во что бы то ни стало войти в святилище. Представляется также вполне достоверным замечание автора книги о "неосмотрительности" человека, который выразил свое недовольство визитом царя, не подумав о возможных отрицательных последствиях своих слов.

Следующие за этим стихи Книги Маккавеев III (1:16-2:24) рассказывают о суматохе, которая возникла в городе, и о молитве первосвященника, которая положила конец злостному намерению царя. Эта часть повествования относится, разумеется, к его нравственно-риторической части. Текст данных стихов призван показать потрясение народа при виде страшного умысла Птолемея и превознести важность искренней молитвы, которая коренным образом изменила положение дел. В соответствии с религиозно-нравственными задачами, которые ставил перед собой автор книги, вначале он кратко пересказывает имеющиеся в его распоряжении исторические сведения (1:1-15), а вслед за этим переходит к выводам, которые он делает в соответствии со своими особыми целями (1:16 и далее) ... Слова автора Книги Маккавеев III о том, что Птолемей вернулся в Египет полный досады (2:24) соответствуют ходу исторических событий конца лета и начала осени 217 года до н. э. По-видимому, можно со значительной долей уверенности предположить, что Иерусалим и Иудея сыграли определенную роль в душевных переживаниях Птолемея в описываемый период.

И. Гутман, "Историческая ценность Книги Маккавеев Ш", Эшколот, 3(1959), стр. 49- 59 (с пропусками).

Следует иметь в виду, что Книга Маккавеев III является частью особого корпуса литературных произведений, который ставил своей целью возвеличить Храм, рассказать о проявлениях божественной силы и т. д. К подобному жанру относится и рассказ о Елиазаре из Книги Маккавеев III.

Наши знания о происходившем в Иерусалиме в эпоху царствования Птолемея ограничиваются вышеприведенным рассказом.