ИЕРУСАЛИМ В ВЕКАХ

Иерусалим в конце персидской эпохи

      До сих пор мы черпали сведения о происходившем в Иерусалиме и о внут- ренней борьбе в городе из библейских источников, прежде всего из Книг Ездры и Неемии. Книги Ездры и Неемии завершают библейскую историографию с хроно- логической точки зрения. Описание событий, происходивших в конце персидской эпохи, мы находим в сочинении Иосифа Флавия "Иудейские древности" (одиннадцатая книга).

      Повествование Иосифа Флавия сосредоточено вокруг борьбы, которая велась между членами семьи священнослужителей, за контроль над Храмом. В ней так же принимали участие персидский пеха Иудеи и пеха Самарии Саннавалат. Вопрос, вокруг которого вращалась дискуссия, имел принципиальный характер: являются ли самаритяне частью еврейского народа и могут ли они принимать участие в работе Храма. Данная проблема, истоки которой лежат в далеких днях начала "возвращения в Сион", была окончательно разрешена лишь в конце персидской эпохи.

      Иосиф Флавий так описывает происходящие события:

      Когда умер первосвященник Элиасив, то сын его Иуда стал преемником его по сану, а после смерти Иуды первосвященство перешло, в свою очередь, к его сыну Иоанну. Благодаря последнему, военачальник Артаксеркса II, Вагой, осквернил храм и заставил евреев при принесении каждой жертвы ежедневно платить подать в размере пятидесяти драхм за каждого ягненка. Причиной этого послужило следующее обстоятельство: у Иоанна был брат Иисус, будучи в дружеских с последним отношениях, Вагой обещал ему достать первосвященство. Уповая на это обещание, Иисус затеял в храме ссору со своим братом Иоанном; последний страшно рассердился и в гневе своем убил Иисуса. Это было со стороны Иоанна гнусным преступлением, особенно же вследствие того, что убитый был его брат, и ни у греков, ни у варваров никогда не совершалось подобного гнусного и страшного преступления. Господь Бог, однако, не оставил этого дела без возмездия, и по этой-то причине народ впал в рабство у персов, а храм был последними осквернен. А именно полководец Артаксеркса, Вагой, узнав об убиении Иисуса в храме его родным братом, еврейским первосвященником Иоанном, немедленно налег на иудеев и гневно закричал на них: «Как вы дерзнули совершить смертоубийство в вашем храме?" А когда он захотел войти в храм, то евреи оказали ему сопротивление при этом, на что тот спросил: "Разве я не чище убийцы в этом храме?" С этими словами Вагой ворвался в святилище.

      Пользуясь этим случаем, Вагой в течение семи лет притеснял евреев за смерть Иисуса.

      2.Когда же умер Иоанн, первосвященство перешло к его сыну Иаддую. У последнего был брат по имени Манассия. Ему-то посланный последним Дарием в Самарию в качестве Сатрапа хуфеец родом, т.е. того же племени, из которого происходят самаритяне, Санаваллет, охотно отдал в жены дочь свою Никассо. Дело в том, что сатрап знал о могуществе города Иерусалима и о том, что жители его причиняли немало хлопот царям ассирийским и правителям Келессирии. Потому- то он и рассчитывал путем такого брака более расположить к себе весь народ иудейский.

      ...Тем временем старейшины Иерусалимские, раздраженные тем, что к первосвященству имеет отношение женатый на иностранке брат Иаддуя, восстали против него (против Манассии). Дело в том, что они боялись, как бы этот брак не стал удобным предлогом для всех, кто вздумал бы преступить законоположение о смешанных браках, и как бы этот случай не положил начала слишком близкого общения с иноплеменниками, тем более что они располагали живым примером: смешанные браки с иностранками были некогда причиной их плена и различных других бедствий. Поэтому они предложили Манассии либо развестись с женой, либо не прикасаться к жертвеннику вовсе. Когда же и первосвященник отнесся сочувственно к требованию народа и запретил брату своему доступ к алтарю, Манассия отправился к своему тестю Санаваллету и заявил ему, что, хотя он и любит его дочь Никасо, но он, благодаря ей, не желает лишаться священнического сана, который являлся верховным в глазах его народа и составлял постоянное достояние его рода. Однако Санаваллет не только не хотел лишать его священства и даже обещал доставить ему сан и могущество первосвященника и сделал его верховным правителем всей области, которая была в его распоряжении, лишь бы Манассия не прекращал своего сожительства с его дочерью. Он заявил зятю, что построит для него на высочайшей из самаритянских гор, именно на возвышенности Гаризим, такой же храм, какой имеется в Иерусалиме, и обещал сделать это с особого разрешения царя Дария.

      Уповая на эти обещания и возгордившись вследствие их, Манассия, в надежде получить от Дария первосвященство, остался при Санаваллете, который был тогда уже довольно пожилых лет. А так как подобные браки были заключены у значительного числа священников и (прочих) израильтян, то этот случай вверг Иерусалимцев в немалое смущение, потому что все эти лица перешли к Манассии, тем более что Санаваллет предоставил им денег и земли для обработки и наделил их участками для поселения, всяческим образом оказывая поддержку сво- ему зятю.

      "Иудейские древности", книга 11, 7:1-2, 8:2.

      Современные исследователи не знают, на какие источники опирался Иосиф Флавий при описании конфликта между евреями и самаритянами. Некоторые ученые выражают сомнения в достоверности его рассказа, в особенности при отсутствии каких-либо иных свидетельств по данному вопросу. Вместе с тем, не вызывает сомнения, что Иосиф основывался на исторических материалах, не вошедших в Библию. В наши дни большинство специалистов склонны принять основные положения его версии.

      С окончанием персидской эпохи завершился один из этапов борьбы между различными течениями в Иерусалиме. Эта борьба велась за еврейский облик города в будущих поколениях. Уход из Иерусалима Манассии и его людей и основание храма на горе Гризим явилось поворотным событием в еврейской истории. Победа сторонников обособленности привела к исключению самаритян из еврейских общин и к расколу между самаритянами и последователями иудаизма, который сохранился до наших дней.

      Одним из последствий раскола стало изменение статуса Иерусалима, который остался административным центром лишь самой провинции Иудея. Что же касается борьбы между сторонниками полной обособленности евреев от окружающих их народов и сторонниками интеграции в них, то она была еще далека от своего окончательного завершения. Как мы увидим в дальнейшем, дискуссия разгорелась с новой силой в период эллинизации. Вместе с тем, основы, заложенные Ездрой и Неемией в персидскую эпоху, глубоко укоренились в сознании и традициях еврейского народа. Лишь с их помощью сумел он сохранить свою уникальность в эл- линистическом мире.