ДОН ХУАН-АНТОНИО ЛЬОРЕНТЕ КРИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ

Глава XXXVI - НЕСКОЛЬКО ПРОЦЕССОВ ИНКВИЗИЦИИ, ВОЗНИКШИХ ИЗ ПРОЦЕССА АНТОНИО ПЕРЕСА

Статья вторая

АМНИСТИЯ, ДАРОВАННАЯ ИНКВИЗИЦИЕЙ, И СВОЕОБРАЗНЫЕ АНЕКДОТЫ, КОТОРЫЕ ИЗ НЕЕ ПРОИСТЕКЛИ

I. Инквизиторы опубликовали льготный указ; явилось более пятисот человек, просивших освобождения от церковных наказаний, которые они могли навлечь на себя в связи с событиями, разразившимися по делу Антонио Переса. Они обещали под присягою являться на службу святой инквизиции каждый раз, когда понадобится. Каждый проситель исповедался в совершенном им грехе, что позволяет нам узнать забавные подробности.

II. Мария Рамирес, вдова Мельхиора Бельидо, показывает, что, видя, как Антонио Переса ведут в инквизицию, она воскликнула: "Несчастный! Продержав его столько времени в тюрьме, они еще не нашли в нем еретика".

III. Кристобал де Эредиа, слуга графини д'Аранда, исповедуется, что он желал, чтобы Антонио Перес выпутался из дела.

IV. Донья Херонима д'Артеага - что она произвела небольшой сбор пожертвований среди сострадательных лиц, чтобы помочь Антонио, который не мог пользоваться своим имуществом.

V. Луис де Антон - что он был попечителем Переса и сделал несколько попыток услужить ему.

VI. Мартина де Аластуси, вдова Антонио Аньоса, - что она готовила у себя дома пищу Антонио Пересу и что сын ее Антонио Аньос, слуга узника, относил ее в тюрьму.

VII. Дон Луис де Гурреа просит отпущения только для успокоения своей совести, которая, впрочем, ни в чем его не упрекает.

VIII. Дон Мигуэль де Сесо просит его также для успокоения своих сомнений.

IX. Дон Мартин де Эспес, барон де Лагуна, член депутации королевства от дворянства, исповедуется, что в комитете представителей он голосовал за обращение к папе по поводу декларирования договора, заключенного с святым трибуналом и утвержденного Его Святейшеством.

X. Доктор Мурильо - что он посещал Антонио Переса в тюрьме, когда тот был болен.

XI. Мария Гарсия, жена Хиля Иваньеса де Уроса, - что, торгуя свинцом, пулями и порохом, она продавала свои товары всем, кто приходил их покупать, со стороны ли инквизиторов для охраны замка Альхаферия, со стороны ли тех, кто выступал против кастильской армии.

XII. Как видно, многие из этих мнимых грехов только смешны важностью, которую им придают; другие - настоящие дела милосердия. Если этого было достаточно, чтобы навлечь церковные кары со стороны инквизиции и если все это может служить предметом отпущения, то очевидно, что прокурор должен был донести, как на заподозренного в ереси, на вице-короля графа де Мората, который не просил отпущения греха, совершенного принятием деятельного участия в волнении, возбужденном в пользу Переса.

XIII. История того же процесса представляет и другие обстоятельства, диаметрально противоположные этому постыдному и низкопоклонному духу колебания и трусости.

XIV. Доктор дом Грегорио де Андиа, викарий прихода Св. Павла, узнав, что один священник отказал в отпущении более чем двумстам людям, потому что они просили об отпущении после публикации буллы папы св. Пия V, не удержался, чтобы не сказать: "Этот священник - невежда. Пусть эти люди, а также все участвовавшие в мятеже, придут ко мне; я разрешу их от всех грехов с удовольствием, не опасаясь ни на минуту этой меры". Смелость викария повлекла за собой его арест, и он был заключен в секретную тюрьму. Много других лиц разделили его участь. Некоторых из них я назову по поводу высказанных ими мнений.

XV. Ипполит Феррер - за то, что сказал: если бы принц Астурийский явился на собрание кортесов Арагона, чтобы быть признанным наследником короля и принять присягу на верность, он дал бы ее только, если бы присягнул предварительно, что пресечет зло, которое инквизиторы творят ежедневно.

XVI. Хуан де Серио, чиновник святого трибунала, - потому что, услыхав, будто арагонцы не потерпят долее инквизиции, отвечал: "Что касается меня, они могут сжечь дом, тюрьмы, документы и даже инквизиторов; я ничего не возражу".

XVII. Хуан де Вильякампа, священник митрополичьей церкви, - за то, что однажды сказал: "Жив Бог, несправедливо так поступать с Антонио Пересом. Я видел однажды вечером, в начале минувшего марта, как маркиз д'Альменара и инквизитор Молина, переодетые, бегали по улицам Сарагосы, отыскивая свидетелей, которые показали бы перед инквизицией против Антонио Переса".

XVIII. Гаспар де Сегура, сарагосский аптекарь, - за то, что высказал следующее соображение о мятеже в этом городе: "Событие чудесно. Бог взял дело в свои руки и не захотел допустить, чтобы Антонио Перес стал жертвой лжесвидетелей". Слушатель Гаспара возразил, что "умершие при защите инквизиции счастливее погибших под проклятием отлучения". "Какая глупость! - сказал аптекарь. - Разве Святая Троица может одобрить отлучения, налагаемые судьями, которые поступают по преступным побуждениям души?"

XIX. Монах-тринитарий - за то, что, узнав, будто кастильцы хотят ограничить права арагонцев и уничтожить их привилегии, осмелился сказать: "Если бы Иисус Христос был кастилец, я больше не веровал бы в него".

XX. Марко де Пленас, хлебопашец, - потому что, понуждаемый просить прощения у инквизиции за то, что участвовал в деле 24 сентября, воскликнул: "Как! Вы мне советуете идти просить прощения у инквизиции! Я предпочел бы иметь дело со всеми адскими чертями. Я буду разговаривать с папой". Ему возразили, что Его Святейшество откажется его выслушать, так как он сам установил власть инквизиции; на это он возразил: "Ну что ж! Мне не в чем сводить счеты с подобными людьми; пусть берут меня". Пленас недолго ждал и дорого заплатил за свою неосторожность.

XXI. Мартин Гиральдо - за то, что, находясь 24 мая вместе со многими другими вооруженными мятежниками у ворот замка Альхаферия, закричал инквизиторам, которых заметил на террасе: "Низкие кастильцы, лицемеры, единственные еретики на свете, верните свободу узникам или вы сгорите в огне, которым вы сжигаете других".

XXII. Мигуэль Ургель, прокурор королевской аудиенции, сознался, что, выслушав заявление четырех членов совета, согласно которому передача узников в руки инквизиции была бы нарушением привилегий, сказал: "Письма инквизиторов достойны смеха. Если король их поддерживает, он - тиран. Освободимся от него и изберем королем уроженца Арагона, так как мы имеем на это право".

XXIII. Педро Гуиндо - за то, что, узнав о приближении к Сарагосе генерала Варгаса с войском, сказал: "Горцы Хаки помогут нам преградить ему путь. Позволят ли арагонцы, как мы, ограничить свои права изменнику, который продал Португалию? Позволят ли они это сделать королю, отлученному, как Иуда, потому что он клятвопреступник относительно наших прав, уважения коих требует папа под угрозою отлучения? Нам было бы лучше с Вандомом в Арагоне, и наваррцам также было бы лучше в Наварре, которую похитил кастилец".

XXIV. Хиль де Меса, арагонский дворянин (который потом был камергером короля Генриха IV и одним из тех, которые активно участвовали в движении в пользу Антонио Переса, ежеминутно с пренебрежением подвергая свою жизнь опасности), сказал одному из своих друзей, упрекавших его в безрассудстве: "Я надеюсь, что никто не переломает мне костей, потому что я ношу на себе бумагу, данную мне итальянским кармелитом, на которой написано обетование Священного Писания: "Кости его не сокрушайте"". Если бы этот милый дворянин вернулся из Парижа в Сарагосу со своим талисманом, он мог бы подвергнуть его испытанию, потому что сенатор Ланц осудил его на смерть, а инквизиторы приговорили к релаксации.

XXV. Хуан де Саланова, узнав, что инквизиторы пошлют Переса в Мадрид, если не удастся взять его, осмелился так сказать чиновнику инквизиции: "Передайте инквизитору Молине, чтобы он готовился к смерти. Если это случится, я убью его собственноручно, хотя бы меня повесили. Зачем король посылает к нам кастильских инквизиторов? Мы увидим, как они поступят, и наведем порядок".

XXVI. Педро де Сеговиа по случаю мятежа 24 сентября выразился следующим образом: "Если бы мне поверили, инквизитор Молина был бы в тюрьме Переса и был бы счастлив, что не случилось хуже, потому что этот мерзавец заслуживает смерти".

XXVII. Антонио д'Аньос, чиновник святого трибунала, - за то, что, разговаривая о результатах дня 24 мая, дерзнул сказать: "Смотрите, как Бог благ! Кто спас невинного? Антонио де ла Альмуниа, лжесвидетель в розыске против Антонио Переса, умер, и я узнал, что он кончил жизнь в безумии, отрицая Бога. Вот что сталось с человеком, который по-отечески покровительствовал девицам в домах терпимости. Вот свидетели, которые нужны инквизиции, называющей себя святою. Очевидно, Молина мечтает о митре; он ожидает ее, как награду... А этот плут Торальба, помогавший в поисках лжесвидетелей, без места и изгнан из королевства. Что стало с подлым маркизом д'Альменарой? Он сошел в преисподнюю. Карета, которую он предложил для перевозки узников в застенки инквизиции, послужила для доставки его трупа в Мадрид. Бог показывает себя, он защищает свое дело".