Г. Мишо ИСТОРИЯ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ

Глава XXIX

Нашествие татар. - Нападение на Святую землю и опустошение ее хорезмийцами. - Лионский собор и низложение Фридриха II. - Седьмой крестовый поход. Экспедиция Людовика IX. - Приготовления к отъезду - 1244-1253

В начале XIII века монгольские татары, предводительствуемые Чингисханом, нахлынули почти на всю Азию. Впоследствии бесчисленные орды этих варваров перешли через Волгу и распространились в восточной части Европы. Они опустошили берега Вислы и Дуная и стали угрожать одновременно и Германии, и Италии. Папа хотел проповедовать венгерцам крестовый поход против монголов; но в этой стране, опустошенной варварами, не оставалось даже ни одного епископа, который мог бы обратиться к народу с увещанием принять крест. Папа хотел обратить в христианскую веру свирепых победителей и послал к ним для проповеди монахов Францисканского и Доминиканского орденов - победоносные орды стали угрожать самому папе. Фридрих, император Германский, отправил к ним также своих послов, но и они были приняты не лучше. Глава империи написал тогда одновременно всем христианским монархам, убеждая их соединиться общими силами против этого народа, врага всех других народов; но каждый их них был так занят своими собственными делами, что близость такой большой опасности не внушала никому решения вооружиться и поспешить на встречу общего врага. "Если варвары придут к нам, - говорил Людовик Святой королеве Бланке, - то или они нас пошлют в рай, или мы их отправим в ад". Все, что могли сделать христиане, это усилить молитвы и повторять во всех церквах слова: "Господи! Избави нас от ярости татар!"

Хотя общее настроение в пользу крестовых походов очень ослабело, все же они не выходили из мысли государей и народов. Европа, сильно потрясаемая борьбою духовной власти с империей и угрожаемая ужаснейшим из нашествий, все еще устремляла свои взоры на Константинополь и на Иерусалим.

Татары, производя свои вторжения, не подумали о Византии, имя которой им было даже неизвестно. Так как они не исповедовали никакой религии, то бесплодные горы Иудейские еще меньше могли обратить на себя их внимание. Но весь Восток был потрясен их нашествием; ни одна страна, ни один народ не могли пребывать спокойными. Один народ, выгнанный преемниками Чингисхана из Персии и искавший страны, где бы он мог поселиться, был призван в Сирию султаном Египетским, бывшим тогда в войне с эдесскими и дамасскими мусульманами и с палестинскими франками. Орды хорезмийские поспешили в Иудею, обещанную их победоносному оружию. Они овладели Иерусалимом, в который только что возвратились тогда христиане; все христианское население было предано мечу. Скоро после того христиане, соединившиеся с сирийскими эмирами, были побеждены и все войско их истреблено в большой битве, происходившей близ Газы.

Передать в Рим эти печальные вести поручено было епископу Бейрутскому. Папа принял с сочувствием жалобы палестинских христиан и дал обещание помочь им. В то же время и Балдуин II вторично обратился к помощи Запада; Иннокентий не отказал ему в поддержке. К нему обратились за помощью против хорезмийцев, против греков-схизматиков, против мусульман; сам он вел ожесточенную войну с Фридрихом, а Европе угрожало нашествие татар. Папа не отступал ни перед какою опасностью и решился вооружить весь христианский мир против всех врагов сразу. Для этой цели он созвал в Лионе общий собор.

Восточные епископы и князья присутствовали также на этом соборе. Между прелатами замечателен был епископ Бейрутский, который приехал, чтобы рассказать о несчастиях священного города. Между государями был император Константинопольский Балдуин, умолявший о сострадании к нему и к его империи. Император Фридрих также отправил на это собор послов, уполномоченных защищать его против обвинений Иннокентия. Собор этот был открыт 28 июня 1245 г. Папа, пропев "Veni creator" ("Приди, Создатель!"), произнес речь, содержанием которой были пять скорбей, которыми он был терзаем, уподобленные пяти язвам Спасителя мира, распятого на кресте. Первой скорбью было вторжение татар, второй - раскол в Греции, третьей - нашествие хорезмийцев на Святую землю; четвертой - успех еретических учений, пятой, наконец, - преследование со стороны Фридриха. Хотя папа и упомянул о монголах в начале своей речи, но собрание обратило на них мало внимания; татары отступили перед опустошениями, произведенными ими самими, и удалились от Венгрии, которую они превратили в пустыню. Удовольствовались по этому поводу тем, что предложили народам германским выкапывать рвы, ограждаться стенами на пути варваров. Главнейшие же заботы отцов собора были о Константинополе и Иерусалиме. Проповедан был крестовый поход с целью освобождения того и другого; собор постановил, что духовенство будет уплачивать двадцатую часть, а папа и епископы - десятую часть в пользу крестового похода. Половина бенефиции без резиденции была определена собственно для латинской империи на Востоке.

Сделаны были также на Лионском соборе несколько постановлений для воспрепятствования успехам ереси; но все это было не главной заботою Иннокентия. Из пяти великих скорбей, о которых он упоминал в своей речи, преследование Фридриха принимал он ближе всего к сердцу. Напрасно император обещал, через своих посланных, остановить вторжение монголов, восстановить в Греции владычество латинян и пойти самому в Святую землю; напрасно обещал он возвратить святому престолу все, что он у него отнял, и загладить свою вину перед церковью. Папа, имевший основания не доверять искренности его обещаний, был неумолим и не захотел отвратить "секиру, готовую поразить". Разбирательство дела Фридриха заняло несколько заседаний; наконец Иннокентий, как судья и владыка, произнес приговор: "Я - наместник Иисуса Христа; сообразно с обещанием Бога главе апостолов, все, что я свяжу на земле, будет связано на небесах. На этом основании, посоветовавшись с нашими братьями кардиналами и обсудив дело всем собором, я объявляю Фридриха виновным в святотатстве и ереси, в измене и клятвопреступлении; объявляю его отлученным от церкви и лишенным императорской власти; разрешаю навек от присяги всех тех, кто клялся ему в верности; запрещаю навсегда повиноваться ему - под угрозою отлучения от церкви за нарушение этого моего запрещения. Повелеваю, наконец, избирателям выбрать другого императора, а себе предоставляю право располагать троном Сицилии". Современный историк с точностью передает то глубокое впечатление, которое произвел на собрание приговор папы. Когда папа и епископы, держа свечи в руках, наклонили их к земле в знак проклятия и отлучения, все затрепетали, как будто бы сам Бог пришел судить живых и мертвых. Среди молчания, воцарившегося после этого в собрании, послышались вдруг слова послов Фридриха, внушенные им отчаянием: "Теперь еретики воспоют победу; хорезмийцы и татары воцарятся над миром". Совершив благодарственное молебствие и объявил распущение собора, папа удалился со словами: "Я исполнил мой долг, да совершится воля Божия!"

На этом Лионском соборе в первый раз кардиналы облеклись в красную одежду - символ их крови, всегда готовой излиться ради торжества религиозной истины. Запад, погруженный в трепет и смятение, без сомнения, забыл бы тогда о христианах Святой земли, если бы один благочестивый монарх не явился во главе крестового похода, провозглашенного главою церкви и епископами христианскими.

За год до Лионского собора, в то время, когда Европа узнала об опустошениях, произведенных хорезмийцами в Палестине, Людовик IX, только что пережив тяжкую болезнь, пожелал возложить на себя знаки пилигримов. Чтобы придать более торжественности своему решению, он созвал в Париже парламент, в котором находились прелаты и знатнейшие люди королевства. После папского легата заговорил сам король Франции и представил баронам ужасное положение Святых мест. Он напоминал им о примере Людовика Младшего, Филиппа-Августа; он убеждал всех слушающих его воинов вооружиться на защиту славы Божией и славы французского имени на Востоке. Когда Людовик кончил свою речь, три его брата - Роберт граф Артуаский, герцоги Анжуйский и Пуатьерский - поспешили принять крест; королева Маргарита, графиня Артуаская и герцогиня Пуатьерская поклялись сопровождать своих супругов. Примеру короля и принцев последовала большая часть прелатов, присутствовавших в собрании. Между знатными владетелями, поклявшимися тогда идти биться с сарацинами, были Петр Дреский, герцоги Бретонский, граф де ла Марш, герцог Бургундский, Гуго Шатильонский, графы Суассонский, Блуаский, Ретельский, Монфорский, Вандомский. Между этими благородными крестоносцами история не может забыть верного Жуанвилля, имя которого останется навсегда нераздельным с именем Людовика Святого.

Между тем, решение короля вызвало глубокую печать среди его народа. Королева Бланка, говорит Жуанвилль, когда увидела сына своего в одежде крестоносца, была поражена трепетом, как будто бы увидела его мертвым. Без сомнения, и для Людовика IX горестно было расставаться со своею матерью, которой он никогда не покидал и которую он любил, по его собственному выражению, "превыше всех созданий". Не без великой скорби расставался он и со своим народом, который во время болезни его молился, чтобы отвлечь его от преддверия могилы, и который сокрушался теперь о его отъезде, как сокрушался прежде о его болезни. Он сам видел все опасности и осознавал все трудности, сопряженные с войной на Востоке; но он верил, что повинуется внушению свыше, и ничто не могло отклонить его от благочестивого намерения.

Крестовый поход проповедовался тогда во всех странах Европы; но голос духовных ораторов терялся среди смятения партий и шума оружия. Когда епископ Бейрутский обратился к Генриху III с просьбою помочь христианам Востока, то английский монарх, бывший в войне с Шотландией и Уэльсом, отказался принять крест и запретил проповедовать крестовый поход в своем королевстве. В Германии война была в полном разгаре, и тевтонские народы если брались за оружие, то только для того, чтобы защищать дело Фридриха или Генриха, ландграфа Тюрингского, которому папа повелел передать императорскую корону. Италия было потрясена не менее, чем Германия; вооруженные распри между святым престолом и императором усилили вражду между гвельфами и гибеллинами. Проповедь священной войны имела некоторый успех только в провинциях Фрисландии и Голландии и в некоторых государствах на севере. Гакон, король Норвежский, принял крест и известил о своем отъезде Людовика IX, который одобрил его решение и обещал ехать в ним вместе; но после долгих колебаний государь Норвежский не уехал, а остался в своем королевстве, удержанный надеждой самому воспользоваться смутами на Западе.

В интересах крестового похода Людовик сделал несколько попыток помирить императора с папой. Несколько послов били отправлены в Лион умолять папу следовать в этом деле более голосу милосердия, нежели правосудия; король Французский имел в аббатстве Клюни два совещания с Иннокентием, которого он снова умолял своим великодушием положить конец смутам, возникшим в христианстве. Но восстановление мира сделалось затруднительным. Напрасно император, расстроенный и унылый, соглашался оставить престол и провести остаток дней своих в Палестине - с одним только условием, чтобы папа дал ему свое благословение и чтобы сын его Конрад был наследником его престола. Христиане заморские также просили папу в пользу государя, от которого они ожидали могущественной поддержки. Глава церкви, хорошо понимавший намерения Фридриха, оставался неумолимо строгим. Папским декретом было передано королю Кипрскому королевство Иерусалимское, которое принадлежало Фридриху; потом папа обратился к султану Каирскому и убеждал его прервать всякий союз с императором Германским. Фридрих, со своей стороны, не ожидая более ничего от папы, начал действовать теперь не щадя ничего и не соблюдая никакой меры и таким образом сорвал покровы, в которые облекалось его лицемерие. Он не боялся больше изменять делу христиан и доказал теперь, что, освобождая Гроб Господень, он вовсе не имел в виду действовать ради славы Иисуса Христа. Послы его отправились предупредить властителей мусульманских обо всем, что приготовлялось против них на Западе.

Франция была единственным государством в Европе, где серьезно занимались крестовым походом. Людовик IX объявил о своем отъезде палестинским христианам и приготовлялся ко святому пилигримству. Королевство не имело ни флота, ни порта в Средиземном море. Людовик приобрел в свое владение территорию и порт Эгморт. Генуя и Барселона должны были доставить ему корабли. В то же время Людовик заботился о продовольствии армии Креста, об устройстве запасных вкладов на острове Кипр, где предстояло быть первой высадке на берег. Средства, которые были употреблены, чтобы добыть необходимые денежные суммы, не возбудили никаких жалоб и ропота, как это было во время крестового похода Людовика VII. Богатые добровольно отдавали плоды своих сбережений в королевскую казну; бедные несли свои лепты в церковные кружки; арендаторы королевских доменов выдали доходы за целый год вперед; духовенство уплатило больше, чем оно было обязано, и доставило десятую часть своих доходов.

Известия, получавшиеся в это время с Востока, возвещали о новых общественных бедствиях. Хорезмийцы, опустошив Святую землю, исчезли, погибнув от голода, от раздоров, от меча египтян, воспользовавшихся ими только как орудием; но другие народы, например туркмены, превосходившие свирепостью хорезмийские орды, опустошали берега Оронта и княжество Антиохийское. Султан Каирский, который перенес войну в Сирию и покорил ее, овладел также Иерусалимом и угрожал покорением всех христианских городов. Война против неверных, провозглашенная на Лионском соборе, усилила раздражение мусульманских народов. Эти варвары не только укрепили свои города и границы, но, если верить тогдашним народным слухам, высланы даже были на Запад агенты Старца Горы, и Франция трепетала за жизнь своего монарха. С ужасом повторяли во всех городах, что пряности, вывезенные из восточных стран, были отравлены врагами Иисуса Христа. Все эти слухи, выдуманные или преувеличенные легковерными людьми, наполняли сердца верующих святым негодованием. Народ повсюду выражал нетерпение отомстить сарацинам и двинуться в поход под знаменем Креста.