Ш. Д. ГОЙТЕН ЕВРЕИ И АРАБЫ - ИХ СВЯЗИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ВЕКОВ

ГЛАВА 7.

РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА В ПЕРИОД АРАБСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА

1. Участие евреев в средневековой цивилизации Ближнего Востока

Примерно до 1300 г. средневековая цивилизация Ближнего Востока во многих отношениях - экономическом, социальном и духовном - была более передовой, чем современная ей европейская цивилизация. По существу, это была промежуточная цивилизация, сочетавшая эллинистическо-римскую античность с новым временем.

Доминирующей религией был ислам. Следовательно, христиане и евреи получали узаконенный подчиненный статус, который делал их положение всегда приниженным и часто - опасным. Вместе с тем эта цивилизация была в основном светской, так что немусульмане могли ощущать себя равноправными наследниками великих культурных традиций.

Языком данной цивилизации был арабский. Первоначально это означало господство в обществе арабо-язычных мусульман - в такой степени, что ограничения, налагаемые на немусульман, включали (согласно некоторым источникам) запрет обучать их детей арабскому языку. Но вскоре арабы растворились в старом оседлом населении Ближнего Востока, навязав ему свой язык, при том что сами они утратили национальную идентичность.

Начиная с X в. речь шла уже не о противопоставлении арабов и неарабов, а скорее о противопоставлении цивилизованных арабо-язычных граждан Ближнего Востока и иноземных воинов-варваров, которые ими правили. Арабский, как латынь в Европе, перестал быть национальным языком и превратился язык цивилизации. Но благодаря гораздо более светскому характеру восточной цивилизации в ту эпоху он был значительно менее связан с правящей религией, чем латынь с католической церковью. Таким образом, христиане и евреи без колебаний пользовались арабским языком, даже для разъяснения своим единоверцам сакральных вопросов, так же как современные мусульмане или евреи могут использовать английский для проповедей или для изложения религиозных проблем.

Я надеюсь, все сказанное объяснит положение евреев внутри средневековой цивилизации Ближнего Востока и покажет, насколько вообще можно говорить о "евреях в арабском окружении" применительно к тому времени. Благодаря преобладанию в этой цивилизации ненационального и светского характера участие в ней евреев следует рассматривать скорее как вклад в общий прогресс человечества, а не в узко национальную культуру.

Недавно Культурный комитет Лиги арабских стран провел в Багдаде конгресс в честь тысячелетия Ибн Сины - Авиценны, знаменитого средневекового врача и философа. Очень эффектный юбилейный конгресс также устроили персидские власти. В свою очередь Турция отмечала тысячелетие Авиценны как родного. Все они имели на это право: по свидетельству некоторых авторов, Авиценна был тюркского происхождения. В Иране он провел большую часть жизни, а свои научные труды писал по-арабски.

Греки могли бы с еще большим правом чествовать его как национального героя, так как всю жизнь он исповедовал эллинистические идеи и образ мыслей. Я отметил этот факт, желая показать, что работу средневековых еврейских врачей, философов, математиков, астрономов и др. не следует описывать как еврейский вклад в арабскую цивилизацию, так как они писали не для прославления арабского языка и не для того, чтобы доказать жизненную силу еврейской расы; нет, занимаясь научной работой, они справедливо рассматривали себя как учеников древних наставников-греков.

Автор также не придает особого значения тому факту, что некоторые поэты еврейского происхождения писали прекрасные арабские стихи, - например, Ибрахим ибн Сахль аль-Исраили (Израильтянин) из Севильи (умер в 1260 г.; его "Диван", или собрание стихов, переиздавалось около десяти раз!), или тому, что евреи, принявшие ислам, были первоклассными знатоками арабской филологии и древности. Абу Убайда, персидский еврей, был таким великим авторитетом в арабском языке, генеалогии и племенных войнах, что мог похвастаться: "Два коня никогда не сходились [в битве] до или после Мухаммада, так чтобы это осталось неизвестным мне".

Этот и другие примеры приводились в двадцатых годах нашего века благожелательно настроенными арабами, чтобы показать, как велика хидма - "заслуга" евреев перед арабской культурой. Однако трудно будет отыскать в сочинениях этих авторов специфический еврейский вклад в арабскую литературу: по крайней мере, я не вижу ничего еврейского в том, что Ибн Сахль из Севильи посвятил много своих стихов еврейскому мальчику, которого он любил, или что от ненависти, которую вызывала едкая критика Абу Убайды, никто даже не пошел проводить гроб с его телом... Эти люди были евреями, так сказать, по плоти, но не по духу. Они просто были членами огромного зависимого населения Ближнего Востока, которые усвоили арабский образ мыслей и способ их выражения.

Первоначально автор данной книги намеревался включить в нее главу, посвященную часто обсуждаемой теме вклада арабо-язычных еврейских ученых в развитие средневековой науки. Но почувствовал, что этот вклад мало связан с отношениями между евреями и арабами или между исламом и иудаизмом. Эта тема с исчерпывающей полнотой освещена в первом из трех томов монументального "Введения в историю науки" Джорджа Сартона. Существуют и хорошие популярные издания, например книга "Еврейский вклад в цивилизацию", вышедшая из-под изящного пера Джозефа Джекобса (Philadelfia, 1919); Веуап Е.К. & Singer Ch. (eds).The Legacy of Israel:Roth C. The Jewish Contribution to Civilization, London, 1938, где содержатся важные коррективы и добавления к двум другим книгам.

Однако вполне корректно говорить о великом еврейско-арабском симбиозе, если ограничиться тем существенным вкладом, который неотъемлемые культурные элементы одной цивилизации внесли в автономную духовную жизнь другой. Таким было влияние иудаизма на творение Мухаммада и на последующее развитие ислама, которого мы касались в главе 4, такими же были различные пути воздействия арабо-мусульманской цивилизации на иудаизм и даже на еврейскую литературу.

Если не принимать во внимание общественную и культурную деятельность еврейского населения США и других англоязычных стран, которое стало играть значительную роль сравнительно недавно, то можно назвать три великих цивилизации, с которыми еврейский народ вступал в тесный контакт, после того как сам создал собственную уникальнейшую культуру. Первая из них - греческая цивилизация, с которой евреи встречались во многих странах, где говорили по-гречески, и в особенности в Палестине, почти тысячу лет последовательно входившей в разные эллинистические государства; вторая - арабо-мусульманская цивилизация, которой мы занимаемся в этой книге; и, наконец, это цивилизация романских и германских народов Западной и Центральной Европы, единение с которой началось тысячу лет назад, достигло высшей точки в XIX и первой четверти XX вв. и теперь быстро движется к концу.

Самое выразительное свидетельство греко-еврейского симбиоза - греческий Новый Завет, значительную часть которого следует рассматривать как продукт еврейского гения и истинно еврейское творение во всех аспектах. На греческом языке написаны также важные сочинения религиозных евреев - философские труды Филона Александрийского, которые ряд знатоков считает основой средневекового мировоззрения, или труды по еврейской истории Иосифа Флавия, когда-то бывшего священником Иерусалимского Храма.

Но ни одно из этих произведений не переводилось на иврит (во всяком случае, до нового времени), и лишь очень слабое их эхо достигало еврейских народных масс в средние века. А с Новым Заветом из-за трагического, но неизбежного стечения обстоятельств политического и духовного характера иудаизму пришлось расстаться навсегда. Таким образом, контакт с греческой цивилизацией, хоть и стимулирующий во многих отношениях, не привел к действительно продуктивному культурному симбиозу. Но к этому вопросу мы еще вернемся в другой связи.

Романские и германские народы в Западной и Центральной Европе оказывали на жившие среди них группы евреев разностороннее влияние. Наиболее очевидным результатом их взаимодействия было возникновение двух отдельных еврейских языков: ладино - на романской основе и идиш - на немецкой. Они получили особенно широкое развитие, когда большая часть евреев покинула страны Западной и Центральной Европы и перебралась восточнее, в страны Османской империи, где большинство евреев говорило на ладино, и в славянские страны, где преобладал и пышно расцветал идиш.

К началу XIX в. на идише говорило большинство еврейского народа, что объясняет, почему родственный немецкий язык стал литературным средством выражения для научной иудаики и других видов еврейской культурной и общественной деятельности на протяжении этого столетия и вплоть до конца Первой мировой войны. До этого времени даже сионистские конгрессы проводились на немецком, на том же языке публиковались и их материалы.

Научная иудаика, то есть воссоздание полной и ясной картины истории и духовной жизни евреев в целом, появилась на свет благодаря усилиям таких ученых, как Цунц, Грец и множества других, которые писали по-немецки и, конечно, много сделали для подъема самоуважения еврейского народа и для лучшего осознания им своей судьбы среди неевреев. Это проложило путь всемирной еврейской филантропии и даже националистическому движению, которое привело к созданию государства Израиль.

Современная философия иудаизма, в том виде, как ее разрабатывали люди, подобные Нахману Крохмалю (который писал на иврите, но был неразрывно связан с немецкой философией), Герману Когену или Францу Розенцвейгу, успешно помогала мыслящему еврею найти свое место в этом непостоянном мире. Наконец, благодаря еврейским литераторам, писавшим на немецком языке, получили выражение умонастроения, преобладавшие среди евреев в новые времена.

Неудивительно, что Мориц Штейншнейдер, сам выдающийся немецко-еврейский ученый, в своем "Введении в арабскую литературу евреев" (которое он написал в возрасте девяноста лет) сравнивал арабо-еврейский симбиоз с немецко-ев-рейским, считая, что они имели равное значение.

Здесь, однако, я позволю себе не согласиться с великим учителем. Несмотря на свою относительную значимость, ни одно из произведений еврейских авторов, написанное по-немецки или возникшее под влиянием западной цивилизации, не достигало всех частей еврейского народа и не оказывало воздействия на личную внутреннюю жизнь каждого еврея в той глубокой степени, в какой это удавалось великим еврейским писателям, принадлежавшим к средневековой цивилизации арабского ислама.

Причина такого различия самоочевидна. Современная западная цивилизация, подобно древней цивилизации греков, по своей сути противостоит религиозной культуре еврейского народа. Ислам же плотью и кровью своей вышел из иудаизма. Он представляет собой, так сказать, переделку, расширение иудаизма, так же как арабский язык тесно связан с ивритом. Поэтому иудаизм мог свободно и широко черпать в мусульманской цивилизации необходимое, сохраняя при этом свою независимость и целостность в гораздо большей степени, чем это было возможно в современном мире или в эллинистическом обществе Александрии.

Весьма поучительно сравнить высказывания еврейских авторов средневековья об исламе и арабах с высказываниями авторов XIX-XX вв. об окружавшей их культуре, например, в "Германизме и иудаизме" (Deutschtum und Judentium) Германа Когена. В книге Когена иудаизм "оправдан", потому что он рассматривается (справедливо или ошибочно) как сущностно идентичный высшим достижениям немецкой мысли. Однако большинство еврейских авторов средневековья, писавших на арабском, никогда не допускали ни малейшего сомнения в абсолютном превосходстве иудаизма.

Я подчеркиваю этот факт не потому, что считаю, будто такого подхода следует придерживаться в наши дни, а лишь как свидетельство, что иудаизм внутри ислама был автономной культурой, уверенной в себе, несмотря на тесную связь со своим окружением, а возможно, и по этой причине тоже. Иудаизму никогда не приходилось сталкиваться с таким близким и плодотворным симбиозом, каким оказалось сотрудничество со средневековой цивилизацией арабского ислама. Некоторые из особо важных аспектов этого будут рассмотрены в следующих разделах.