Элиас Дж. Бикерман. Евреи в эпоху эллинизма

Часть II - ТРЕТИЙ ВЕК

Царство Севера

Антиох III переименовал отвоеванную у Птолемеев провинцию Сирии и Финикии и назвал ее "Келесирия и Финикия", что часто сокращается до Келесирии. Эта провинция также перестала называться "стратегией", и стала "сатрапией". Военный правитель, именовавшийся стратегом, не только был административным главой, но и командовал войсками. Дело сбора налогов поручалось "управляющему доходами".

В иерархии Селевкидов стратег имел исключительное значение (в огромной их империи, протянувшейся от Геллеспонта до Индийского океана, было всего около тридцати сатрапий). Поэтому древние историки сохранили имена шести военных правителей (генерал-губернаторов) Келесирии и Финикии за период с 200 г. до н. э. до смерти Антиоха IV Эпифана в 164 году. Первым был Птолемей, сын Фрасея, в прошлом военачальник на службе Птолемея IV, перешедший к Антиоху III.

Сатрапия делилась дальше на мериды, и глава той части Самарии, которая, по-видимому, включала Иудею и Галилею, назывался также "главой мериды - меридарх". Эти районы далее делились на области: топархии или (следуя египетскому обычаю) номы. Такая административная и финансовая организация, где во главе стояли стратег и "управляющий доходами", порождала двойное управление.

Так, письмо Антиоха IV в связи с петицией Самарии было направлено не только соответствующему меридарху, но также и царскому управляющему финансами. Сложность подобной бюрократической машины видна, например, в том, как рассматривались требования уже упоминавшегося генерал-губернатора Птолемея. Решения Антиоха III всегда пересылались нескольким местным чиновникам, совместно осуществлявшим царские приказы, - двум диойкетам (занимавшимся финансами) по одному случаю или четырем правительственным чиновникам - в двух других случаях.

Несмотря, однако, на свою сложность, эта административно-фискальная структура с успехом управляла разнообразными политическими образованиями - македонской военной колонией Самарии; эллинизированными поселениями, как Филадельфия (Амман); полуавтономными, первоначально финикийскими городами побережья, как Акко-Птолемаида; территориями прямого царского правления, как Галилея (причем даже в Галилее некоторые земли короны имели особый статус, почитаясь дореа, то есть временно дарованными царским фаворитам вроде генерал-губернатора Птолемея); и, наконец, национальными или племенными образованиями, среди которых были и "народ (ethnos) евреев".

В древнем мире, поскольку каждый город и каждый народ почитались отдельным и специальным образованием, завоеватель вынужден был определять будущую судьбу каждого такого образования, когда оно присоединялось к его владениям. В общем, обычно подтверждался прежде бывший статус города. Если жители города поддерживали победителя в его внешней и внутриимперской борьбе, город возвращал свои привилегии или даже обретал новые.

Конечно, если город долго и упорно сопротивлялся, он часто бывал наказан или даже разграблялся. В те времена, когда не было взрывчатых веществ, осада обнесенных стенами поселений оказывалась долгим и трудным предприятием, так что покорность города приносила большую военную выгоду. Когда в 200 году Иерусалим перешел к Антиоху III, победитель (по примеру своих македонских предшественников) подтвердил и даже, возможно, расширил привилегии города.

Текст грамоты Антиоха III "народу евреев" сохранился у Иосифа Флавия. Вместе с другими историческими свидетельствами она позволяет обрисовать статус Иудеи под властью Селевкидов.

Правительство Селевкидов делило самоуправляемые образования в своем царстве на полис, династия, этнос. Евреи не представляли собой ни княжества (династия) со своим князем, ни города в греческом смысле этого слова (полис), то есть административной единицы, где во главе стояли выбранные народом старейшины. Они были, скорее, "племя", этнос со своей территорией (в 200 г. до н. э. она более или менее совпадала границами с персидской провинцией Иудеей). Соответственно и еврей (ioudaios) не был просто человеком еврейской веры, но человеком с родством в Иудее, чье место происхождения (idia origo) было Иудея, а, скажем, не Аскалон или Антиохия.

Такой человек должен был поклоняться Богу Иерусалима, совершенно так же, как этолийцы в Греции должны были почитать богов Этолии. Соответственно, в своей грамоте Антиох провозглашает, что "все члены этого этноса должны управляться по законам своих предков". Ссылка на законы предков была традиционной формулой при даровании привилегий городу или народу, но для евреев того времени такая формулировка могла означать только одно - по законам Торы. Как и в Содружестве пуритан Массачусетса по грамоте Карла I, иной культ был нетерпим в Иудее. Следуя установленной Артаксерксом I в 457 г. традиции, Антиох III придал Закону Моисея (в Иудее) статус царского закона. Впрочем, как это бывало в древности, царская грамота была всего лишь декларацией, подтверждавшей то, чем, собственно, и был старый закон (причем от века).

Народ (или группа), получивший право жить по собственному закону, получал таким образом самоуправление. И действительно, царская власть, кажется, не имела ни постоянного представителя, ни войск в Иерусалиме. Евреи сами управлялись со своими делами, исполняя обязанности по отношению к короне и платя налоги, между прочим, без давления извне. Бен Сира рассказывает нам, что первосвященник Симеон укрепил Иерусалим на случай осады и, возможно, евреи произвели и другие оборонительные работы на своей территории - в крепости Бет-Цур или башне Иерихона. Но когда безопасности империи что-то угрожало или падали сборы налогов, старая крепость, смотревшая на Храм, заполнялась царскими войсками, а офицерам поручалась также административная и фискальная обязанности. Предполагалось, что присутствие войск возбудит сознательность налогоплательщиков.

Преамбула к грамоте Антиоха показывает, что "народ евреев" был представлен собственным сенатом (герусия- по-гречески, возможно, зекейним - по-еврейски) и что этот орган существовал уже в птолемеевском Иерусалиме. Семьдесят толковников иногда переводят еврейский термин "старейшины Израиля" как герусия Израиля, и позднейшие эллинистические источники Иосифа заявляют, что Моисей и Иисус Навин действовали по совету герусии.

Последний раз этот термин появляется в письме, которое обычно приписывают Иуде Маккавею, но которое на самом деле было сфабриковано примерно в середине I века до н. э., когда это слово уже вышло из употребления в римском Иерусалиме. Состав сената (ни в Иерусалиме Селевкидов, ни в Иерусалиме Птолемеев) не известен; мы также не знаем, как и из кого назначались его члены. Но мы знаем, однако, что Антиох освободил герусию от некоторых (или от всех) личных налогов.

Народное собрание, собиравшееся в Храме, продолжало функционировать наравне с сенатом. У Бен Сиры его роль внушительна, хотя и не очень понятна. Кажется, народ выступал судьей в случаях супружеской измены или при установлении законнорожденности ребенка. В этих случаях в собраниях искали поддержки мудрых мужей. Следовало, таким образом, похвалить того мудреца, который советовал не оскорблять народ. При Птолемеях Иосиф, сын Товии, демагог и краснобай, созвал народ в собрание и убедил направить его к царю пред-ставителем евреев. Этот вопрос обсуждался, кажется, только знатными, а простым людям отводилась роль шумного утверждения (или неутверждения). Практика подачи голосов и их последующего подсчета, основание греческого конституционного правления, кажется, никогда не была введена в Иудее.

Иосиф Флавий описывает еврейское устройство в домаккавейскую эпоху как "аристократическо-олигархическое". Единственный, кто нам известен из правящих в "народе евреев", - это агораном, наблюдатель рынка, который благодаря занимаемой позиции контролировал всю торговую жизнь Иерусалима, и в особенности поставки продуктов питания. И тем не менее мы не знаем, как он назначался.

Самая значительная лакуна в наших знаниях о политическом устройстве евреев при Птолемеях и Селевкидах, однако, состоит в том, что мы не представляем себе действительную роль первосвященника. Мы не находим царских писем к нему, до времени захвата первосвященства Ионатаном в 145-144 гг. Эллинистические цари писали "народу евреев", а инструкции направляли высшим чиновникам. Так, грамота Иерусалима имеет форму письма царя генерал-губернатору Птолемею. Однако, когда Иосифу потребовалось собрать Народное собрание для обсуждения политического вопроса (о назначении его самого представителем евреев при Птолемее), необходимо было разрешение первосвященника. И мы знаем (от Бен Сиры), что первосвященник же отвечал за фортификационные работы в Иерусалиме.

Он, впрочем, даже не упоминается в мандате Артаксеркса Ездре (Езд. 7), хотя этот текст посвящен вопросам священства, жертвоприношений и другим проблемам религии. За пределами Иерусалима, в городах и весях Иудеи, народ представляли местные старейшины. Мы можем предположить, следовательно, что организация, на которую ссылается Книга Юдифи (книга маккавейского периода), существовала уже при Селевкидах. Как говорится в Книге Юдифи, три архонта (возможно, sarim по-еврейски) стояли во главе города Ветулии и созывали старейшин. Местное Народное собрание, в котором участвовали и молодые люди, и женщины, одобрило предложения этих авторитетных лиц.

Фактически в обычные времена, как мы уже заметили, у царя в провинциях были только фискальные интересы. "Народ евреев" как политическое образование платил ежегодно дань короне. В добавление к этому Антиох в своей грамоте специально упоминает "верховный налог" (который первоначально был добровольным и случайным подношением правителю, но потом стал ежегодным сбором) и налог на соль (возможно, еще один личный налог или обязательство, налагаемое на отдельных лиц покупать определенное количество соли по фиксированной цене у государства). Поскольку в грамоте говорится только о тех налогах, которые взимались с привилегированных граждан, здесь мы не встречаем никаких упоминаний о налогах на имущество.

Тем не менее, поскольку такие сборы упоминаются в позднейших документах Селевкидов, относящихся к "народу евреев", и едва ли вообще могли отсутствовать при сельскохозяйственном укладе, мы можем предположить, что какой-то сбор платился землевладельцем уже при первых Селевкидах. Наконец, в грамоте упоминаются пошлины на импорт (на еврейские территории). Дополнительные пошлины, по-видимому, также взимались у ворот Иерусалима, хотя мы и не знаем, как они собирались и в каких количествах. Не знаем мы также, из каких источников оплачивались расходы еврейского правительства.

Живущие за границами Иудеи - евреи диаспоры или язычники - вовсе не интересовались ни сенатом, ни заботами Иерусалима, ни самим маленьким народом: выше всего этого - хронологически, в правовом отношении и психологически - был Храм. Поклонявшиеся Господу Небес были возвращены Киром из плена ради восстановления Храма Сиона. Что такое Иерусалим или сами евреи без их святыни? Говоря об Антиохе III, Полибий пишет, что царь покорил "евреев, которые обитали вокруг святилища, называвшегося Иеросолима", и еврейский автор, почти современник Полибия, представляет свой народ как "добрых людей, которые живут вокруг великого Храма Соломона".

Псевдо-Аристей, александрийский еврей времен экспансии Маккавеев, посвящает лишь несколько строк Иудее и Иерусалиму, но с большой тщательностью описывает Храм. Грамота Антиоха упоминает "в первую очередь" царские дары Храму, жалованные "из благочестия". В Иерусалиме, как и везде, грубая сила победителя сдерживалась его суеверным страхом перед чужим и неизвестным божеством.

Важность Храма в Святом граде замечается нами и в списке налоговых послаблений, дарованных Антиохом. Такие послабления уже были предоставлены всему священству (свя-щенникам и левитам) Храма (и только Храма) царем Артаксерксом в 445 г. (Езд. 7:24). Грамота Антиоха более детальна. В первую очередь, он включает небольшую группу мирян, сенат евреев. Во-вторых, хотя даруемые им привилегии по-прежнему обнимают все священство, но только левиты упомянуты отдельно: певцы Храма, присутствие которых необходимо для службы, и "писцы святилища" (Числа 34:13: soferim), то есть управители Храма. И нет более яркого свидетельства возвышения бюрократии в эллинистическую эпоху, чем эта благо-склонность к группе служителей, которые в документе Артаксеркса даже не упоминались. В-третьих, изъятия Артаксеркса распространялись на все налоги, включая пошлины, в то время как Антиох, как мы видели, указывал только на главный налог, царский налог и налог на соль.

Очевидно, что эти, как и другие, бенефиции, дарованные Селевкидом, должны были планироваться с участием советников со стороны евреев. Мы замечаем, например, что царь не обязуется поставлять дрова для общественных жертвоприношений. Это объясняется тем, что пожертвование дров было традиционной обязанностью богатых еврейских семей в Иерусалиме (Неем. 10:35, 13:31). Ив самом деле, мы случайно узнаем (2-я Мак. 4:11), что грамота Антиоха была доставлена через некоторого Иоанна, сын которого Евполем сорок лет спустя, в 161 году, способствовал установлению союза Рима и "народа евреев", с Иудой Маккавеем во главе.

Как и в греческих городах, македонские правители делали различия между секулярной и сакральной финансовыми системами Иерусалима.

В отличие от языческих капищ Храм не облагался налогом, поскольку Дом Господень не имел ни больших землевладений, ни других независимых доходов. Еврейский законодатель, пролив поток благодеяний на священство, забыл, однако, обеспечить поддержание самого Храма и храмовой службы.

Поскольку Храм Соломона первоначально был царской часовней, примыкавшей к царскому дворцу и стал святилищем всего Избранного народа только во времена реформ Иосии в 622 г. до н. э., соответственно цари, правившие в Иерусалиме, поддерживали Храм, а после них это были обязаны делать их македонские и персидские преемники.

Дарий I построил Святилище на собственные средства. Антиох III, однако, хотя и повелел восстанавливать Храм после того, как он был разрушен во время осады Иерусалима в 200 г. до н. э., но не оплатил эту реставрацию: он только освободил от налогов строительные материалы. Так что делом самих евреев было обеспечивать работы деревом, камнем и рабочей силой; Бен Сира хвалит первосвященника Симеона за то, что тот завершил ремонт Храма. И только в маккавейский период (между 125 и 88 гг. до н. э.) Храм получает сбор от главного налога с каждого мужчины еврейского вероисповедания в возрасте 20 лет и старше, собираемого как по всей Иудее, так и в рассеянии.

Двор Селевкидов определил сумму дотаций на Храм раз и навсегда. Причем только пшеница и соль поставлялись в натуре: соль, кажется, была царской монополией, и пшеница так-же могла происходить из царских владений в Палестине. Для общественных жертвоприношений требовалось примерно 150 эфа муки в год, и почти такое же количество требовалось для хлебов предложений, что в целом составляло 165 аттических медимн (примерно 190 бушелей, или 6700 литров). Царь обещал 1360 медимн пшеницы, указывая, что для обеспечения такого количества "лучшей муки" священные мельники Иерусалима получали в восемь раз больше зерна. Что же касается соли, которая добавлялась к каждому жертвоприношению, то Храм нуждался в 375 медимн (примерно 430 бушелей, или 15000 литров) в год.

Дальше Антиох обещает 20000 серебряных драхм на жертвенных животных, вино, масло и благовония. Для общественных жертвоприношений требовалось ИЗ быков, почти 1200 голов овец, 342 хин (около 1900 литров, или 550 галлонов) вина и такое же количество масла в год.

Мы не знаем цены на эти товары в Иерусалиме Селевкидов, но в соответствии с общим уровнем цен в конце III века представляется, что 20000 драхм было больше чем достаточно. Принимая же во внимание примерную стоимость пшеницы и соли, мы можем оценить царский дар пример в 30000 драхм, или (исходя из цены металла) 7500 золотых долларов.

Другой привилегией, дарованной, возможно, Селевком IV Филопатором (187-176), было обещание платить дотации с собственных доходов царя, причем это вне зависимости от нетвердых и изменчивых доходов от налогов, собираемых в Иудее. Термин syntaxis, которым Селевк называет этот дар, показывает, что он мыслился как постоянный, а не исключительный. Так, при Селевке IV, и определенно при Антиохе IV царская казна продолжала покрывать все культовые расходы из своих собственных средств. Возмещением за эти расходы было право царя контролировать финансы Храма и назначать "надзирающего за Храмом". Царские дотации относились к специальному "счету пожертвований".

Около 180 г. до н. э. такое положение дел спровоцировало конфликт между Храмом и казной. Дело шло о том, кому принадлежит накопившийся на счете пожертвований излишек: Храму или царю. Правовые несогласия привели к вмешательству Гелиодора, визиря Селевка IV, попытавшегося изъять этот излишек. Евреи же увидели в этом попытку святотатственного захвата фондов Храма. В его чудесном наказании (которое описано в 2-й Мак. и изображено Рафаэлем и Делакруа) христианское священство в 388 и в 1791 годах видело предостережение будущим грабителям церковного имущества.

Вмешательство Гелиодора и его чудесное поражение были, впрочем, незначительным эпизодом. Селевк IV продолжал уважать букву и дух грамоты своего отца, и Святой град (как свидетельствует 2 Мак.) продолжал жить в "нерушимом мире". Но при Антиохе IV, который стал царем в 176 г. до н. э., еврейские реформаторы под водительством первосвященника Ясона, брата и преемника благочестивого Онии, убедили молодого царя отказаться от грамоты и ввести новые обычаи, несогласные с Торой. Реформаторы стремились к ассимиляции: поскольку мы отделились от соседей-язычников, утверждали они, много зла пало на нас. Это нарушение грамоты впервые привело к религиозным преследованиям, затем к восстанию Маккавеев и, наконец, к потере Иудеи и Палестины Селевкидами.