Элиас Дж. Бикерман. Евреи в эпоху эллинизма

Часть I - До и после Александра Македонского

Еврейские окраины

Евреи в Иудее, то есть на своей собственной земле с разрешения Кира, представляли собой полуавтономное политическое образование, этнос, по греческой терминологии. Как бы то ни было, их карликовая территория была лишь небольшой частью Земли обетованной: Бог Небес повелел Киру воссоздать Храм в Иерусалиме, а не восстанавливать царства Давида. Так что после 539 года множество людей иудейского вероисповедания жили в Святой земле, но за пределами Иудеи. Семьи многих из них никогда не выводились отсюда в плен - ни ассирийцами, ни вавилонянами. Другие вернулись из плена, поскольку эдикт Кира определенно предписывал им возвращение из пленения в свои прежние дома поклонения Богу Иерусалима. Так что перед экспансией Хасмонеев еврейская диаспора была почти у ворот Иерусалима и окружала крошечную Иудею.

Хотя гористая местность на юге былого царства Давида была теперь занята идумеянами и арабами, а то, что было юго-западом царства Давида, подпало под власть прибрежных городов, тем не менее еврейское (по вере) население к югу от Иерусалима протянулось "от Вирсавии и до долины Енномовой" на южной стороне города (Неем. 11:30). К северу от Иерусалима располагались еврейские вкрапления в холмистой стране Нарбаты, к северо-западу от города Самарии и к юго-востоку от Сихема в Ахрабатене. Документ Селевкидов от 145 г. до н. э. повествует о том, что много людей, живущих в Лидде (Лоде), Раматаиме и Афайреме - трех южных районах Самарии, приносили жертвы в Иерусалиме.

За Самарией горная местность Галилеи - в прошлом часть уделов колен Иссахара, Завулона и Неффалима всегда оставалась в основном израильской. Ассирийцы не разрушили галилейских сел в 733 г. до н. э., не заселили их чужеземными колонистами. Летописец начала четвертого века знает многих из Ассира к северу от Кармела и из Завулона, кто ходил на поклонение в Иерусалим. Герой Книги Товита, человек из племени Неффалима - благочестивый исповедник Бога Сиона; Енох живет у истоков Иордана в уделе Дана; а в Завещаниях двенадцати патриархов (сочиненных в раннеэллинистический период) посвящение Левия совершается в Абель-Майиме в уделе Неффалима.

Больше того, в персидский и раннеэллинистический периоды народ, исповедовавший иудаизм, мигрировал также в языческие города на средиземноморском побережье Палестины. Согласно Завещаниям двенадцати патриархов, Завулон был рыбаком на побережье "в земле Ханаана"; а в Завещании Неффалима (6:1-3) Иаков и его сыновья имели лодку в Явне, где они однажды увидели "лодку без управления и без людей", известную как "корабль Иакова", и они на собственной лодке отправились к ней, чтобы ее исследовать. Фактически в домаккавейский период евреи были вполне оседлыми и в Явне, и в Яффе. Дальше на юг, как мы читаем на одном из египетских черепков середины пятого века, лежал "виноградник Зевадии" на территории Ашдода. И, наконец, последнее: к концу четвертого века Феофраст упоминает закон Тира, по которому среди запрещенных иностранных клятв упоминается клятва "корбаном" (то есть приношением Храму) - специфически еврейская формула, как замечает Иосиф.

На другой стороне Иордана также было много еврейских поселений, в стране Гилеад, земле назначенной прежде Гаду и Манассии, но затем опустошенной Тиглатпаласаром Ассирийским в 733 году. Там особое значение имела "земля Това", большое пространство между Абель-Шиттимом (Абилой) напротив Иерихона, Раббат-Амоном (впоследствии Филадельфия, теперь Амман) в верховьях Яббока (Иавока) и Хешбоном (Есевоном, теперь Хесбан) между Арноном и Яббоком. Эта территория была наследственной вотчиной Тобиадов, старойблагородной семьи из Иерусалима. Во времена Неемии главой этого рода был царский правитель аммонитской земли к востоку от Иордана (Неем. 2:19). Домаккавейская еврейская ко-лония также существовала в Скифополе (Бет-Шеане), греческом городе, который господствовал над главным проходом между западом и Заиорданьем и был, без сомнения, связующим звеном между евреями на обоих берегах реки.

Итак, в хасмонейский период, когда (как полагает автор легенды о семидесяти двух переводчиках Торы на греческий язык) существовали все двенадцать колен в Святой земле, а автор Книги Юдифи полагает, что эта земля всегда и сплошь была заселена Избранным народом, - эти литературные измышления не были лишены основания. Примечательно, что повсюду в Палестине, кроме греческих городов и побережья, хасмонейским царям не приходилось применять силу, чтобы привести народ вновь под ярмо Закона, в то время как в Идумее на юге и в Итурее на севере за Галилеей такое принуждение требовалось.

Для мужчин и женщин Иерусалима в это время вся страна - от Ливана до Египта - представлялась их законным наследством. Когда Бен Сира сравнивает мудрость с прекрасным растением, он упоминает не только пальмы Эн-Геди и розы Иерихона, но также и растения прибрежных земель, которые не принадлежали Иерусалиму, и кедры Ливана, и кипарисы горы Хеврон. И все же, хотя евреи продолжали населять страну от Дана до Беер-Шевы (Вирсавии), в большей части Земли обетованной, на север от Бет-Эля (Вефиля) и на юг от Бет-Цура, они были теперь только временными жителями.

Эта необычайная ситуация породила два противоположных психологических явления. Многие евреи - поборники воссоединения проявляли свою привязанность к Иерусалиму исключительным благочестием. Юдифь и ее поколение, которых покарало разрушение Храма Соломона, больше не поклонялись рукотворным богам, как их предки. И не знали иного бога, кроме Господа. Сама Юдифь соблюдает даже мельчайшие постановления Закона в отношении передачи ее собственности по наследству, например, и соблюдает предписания в отношении еды даже в палатке Олоферна. И все же, хотя она живет ради возвышения Иерусалима, она живет в Бетулии, где-то на краю Изреельской равнины, на большем расстоянии от Иерусалима, чем от Тира. Но она была не единственной, кто помнил Бога в Святой земле за границами провинции Иудеи. Не может быть простой случайностью, что во II веке до н. э. трое из пяти "отцов" еврейской традиции между Шимоном Праведным и Шимоном бен Шетахом просияли за границами Иудеи: Антигон был из Сохо, что на запад от Иудеи, Йосеф бен Йосеф был из Зереда в Самарии и Ниттай был галилеянин.

С другой стороны, евреи, которые жили в Святой земле (но вне Иудеи) и которые, таким образом, не подпадали под власть иерусалимских первосвященников, меньше подчиня-лись закону предков и больше контактировали с "нечистыми" иностранцами. Это меньшее подчинение Закону можно продемонстрировать на двух археологических находках. В то время как в Иудее невозможно было приносить жертву Богу за пределами Храма, в Лахише, как раз за границей Иудеи, некий Иауш, сын Махалии ("YH отрекся"), посвятил Ему алтарь всесожжении.

Больше того, место поклонения такого же типа, как и другие святилища Господа в Араде до вавилонского пленения, было построено в раннеэллинистическом Лахише (причем, возможно, на смену более раннему меньшему храму) во время персов. Евреи Лахиша, как и евреи Элефантины, очевидно, поклонялись Господу еще до Второзакония. Что же касается контактов с иностранцами, мы видели, что Палестина в пятом и четвертом веках до н. э. принадлежала к средиземноморскому поясу эклектичной греко-египетско-финикийской цивилизации. По всему Средиземноморью, которое объединилось сначала под персидским правлением, а позже под скипетром Александра, такие вещи, как кухонные горшки или тяжелые бронзовые браслеты для ног, которые носили девушки, или оружие мужчин, были стилистически похожи. Греческие расписные вазы, египетские идолы и финикийские амулеты находятся при раскопках в одном домовладении.

Естественно, что эта космополитическая цивилизация проникала в Святую землю. Аттическая чернофигурная ваза, украшенная сфинксом, была найдена в Телль-эн-Назбехе (Мицпа) всего лишь в шести милях от Иерусалима; и в деревушке, которая расположилась среди руин библейского Иерихона, люди пользовались кувшинами и чашками из Афин. А с чужими товарами приходили чужие идеи, образы и обычаи, которые бы привели в смятение иерусалимлян, на их высоком плато, если бы доставлялись необрезанными, - но все это каза-лось не таким чужим и еретическим, когда приносилось своим братом-иудеем из Явне и Галилеи. Прежде чем Иерусалим увидел первого греческого торговца или первого македонского солдата, Святой град уже почувствовал влияние греческой цивилизации через посредство евреев, живших повсюду в языческой Палестине.