Элиас Дж. Бикерман. Евреи в эпоху эллинизма

Часть I - До и после Александра Македонского

Александр и Самария

Впрочем, Александр изменил историю в Иерусалиме своим отношением к Самарии. На протяжении своей истории царственный град Израиля заслонял более старую столицу Иудеи. Когда Саргон Ассирийский в 721 г. покорил Самарию, он не только переселил еврейское население города в Северную Месопотамию и Мидию, но и заселил город ассирийскими военными колонистами - "возвеличив Самарию больше, чем прежде", как гордо заявил он.

Последователи Саргона - от ассирийских царей до римских императоров - один за другим наследовали громадный военный лагерь, "армию Самарии", и использовали этот "форпост" для утверждения своей власти над Самарией. Две главные оборонительные стены вокруг вершины холма Самарии, а также оборонительные сооружения на склонах были построены и спроектированы израильтянами в IX веке до н. э. так надежно, что фортификации (при постоянном ремонте и укреплении) делали город неприступным на протяжении восьми веков.

Подобно Саргону, маккавейский царь Иоанн (Иоханан) Гиркан не смог взять Самарию приступом и победил сирийский гарнизон лишь голодом (около 109 г. до н. э.).

Когда власть Персии в Сирии пала после разгрома Дария при Иссе, Самария (к концу 333 года) покорилась Александру. Однако уже на следующую зиму, пока Александр оставался в Египте, она взбунтовалась. Дарий, готовивший новую армию для решительной битвы с Александром, очень бы выиграл, если бы Македонцу пришлось обложить палестинскую крепость продолжительной осадой.

К несчастью для Дария, Александру, прибывшему на север весной 331 года, восставшие были выданы, а другие сторонники персов бежали. Одна группа нашла убежище в пустынной пещере в четырнадцати километрах на север от древнего Иерихона, там их обнаружили македонцы и истребили. Скелеты примерно двухсот жертв, включая женщин и детей, были найдены в этой пещере вместе с некоторыми правовыми документами (на арамейском) на владение собственностью в Самарии. Очевидно, надеясь вернуться домой, если Александр будет побежден, жертвы захватили с собой эти документы.

Александр также придавал Самарии большое значение в военном отношении и разместил там своих военных колонистов - македонцев, конечно, для обеспечения крепости. Причем привел в движение цепь таких исторических событий, которые спровоцировали затем религиозный раскол и породили новый народ, последние представители которого (около 200 душ) и поныне обитают в гетто Наблуса, неподалеку от древнего Сихема (Шхема). Мы называем их "самаритяне", но чтобы понять не только имя, но и самое происхождение этого народа, нам необходимо вернуться к Саргону Ассирийскому.

Люди, которых Саргон и его преемники переселили в Самарию из Элама в Вавилонии и из Северной Сирии, принесли с собой богов своих предков - Адамилка и Нергала; последний был демоном чумы и покровителем Куфы (между Вавилоном и Тигром), его почитали в Сидоне, другом городе, также вновь заселенном ассирийцами.

Израильтяне, которых ассирийцы не выселили, конечно, продолжали почитать Бога своих предков и своей земли, в то время как политеисты-пришельцы почитали тех богов, которых принесли с собой, и со временем также приняли божественного Господа той земли, где они теперь обитали, - как и ассирийцы в Сидоне научились поклоняться сидонским богам.

Знаменитый отрывок во 2-й Книге Царств (17:25 след.) объясняет, почему ассирийские колонисты в Самарии считали необходимым узнать закон Бога своей новой земли. Как сами они объявили иерусалимским евреям в 520 г. до н. э. (Езд. 4:2), они приносили жертвы Богу от дней Асархаддона, царя Ассирии, то есть долгое время они соединяли язычество своих предков с почитанием единого Бога в традиционно израильских местах поклонения.

Вопрос, как и когда они стали монотеистами и признали Бога Иерусалима, до сих пор не может быть разрешен; но в 520 г. до н. э. они предложили помочь в перестройке посвященного Ему Храма, сказав еврейским старейшинам: "Мы ищем вашего Бога, как и вы".

Их предложение было отвергнуто на том законном основании, что приказание Кира восстановить Храм было адресовано исключительно евреям (Езд. 4:3), причем идолопоклонство здесь никак не упоминается.

Спустя столетие Санбаллат, правитель Самарии, дает своим сыновьям имена, призывающие Господа Иерусалима, и спустя два поколения после того (накануне завоеваний Алек-сандра) потомок Санбаллата, который также носит имя, призывающее Господа Иерусалима, и который, подобно предку, был "правителем Самарии", пользуется печатью с надписями, выполненными еврейской и палеоеврейской графикой.

Однако когда Александр поселил македонцев в Самарии, он невольно разрушил религиозное согласие между Самарией и Иерусалимом. Новые хозяева этого северного укрепления ничего не знали о Боге Израиля. Новые "самаритяне" смотрели за море на запад: в Афинах греческое культовое сообщество рассматривало "самаритян" как благожелательных себе, и в Самарии теперь можно было увидеть храмы эллинских богов (таких, как афинская Кора), алтари Озириса и Изиды и статуи Диоскуров.

Македонские поселенцы, подобно своим ассирийским предшественникам, возможно, приняли бы со временем Бога Израиля в свой пантеон, но такой синкретизм для евреев был неприемлем. Божий народ соблюдался в изгнании ради благочиния, и из собственного опыта слуги Господа навсегда научились отвергать распутство языческих культов. Никто не может служить одновременно Богу и Ваалу. Поэтому, когда Самария вновь стала городом многобожия, верующие в единого Бога, отвергая олимпийцев, удалились в Сихем.

Когда македонцы осели в Самарии, прежняя знать города, военачальники и правительственные чиновники - все те, кто "был нахлебником во дворце" при персидских царях, утратили свое привилегированное положение. Будучи монотеистами, они не могли более совершать свои обряды в Самарии, оскверненной греческими идолами, но, хотя они верили в то же Божество, что и народ Иерусалима, в глазах иерусалимлян они были евреями второго сорта как не имевшие права священства, а также и собственного места поклонения Богу.

Самаритяне поэтому смело бросили вызов Иерусалиму как единственно истинному месту жертвоприношений и поклонений Богу и построили Ему храм на собственной священной горе Гаризим. Эта гора была освященным местом с незапамятных времен, ибо по вступлении в Обетованную землю Законоположник вменил здесь "благословлять народ Израилев" (Втор. 11:20; Иис. Нав. 8:33).

Иосиф нам рассказывает, что святилище на горе Гаризим было построено с разрешения Александра Великого Санбаллатом, последним персидским правителем Самарии. Этот факт следует приписать самаритянскому преданию, так как ни один еврей не выдумал бы связи между храмом отступников и великим македонцем.

Напротив, евреи настаивали, что ни один "азиатский царь" не оказал чести горе Гаризим. Хотя сам Иосиф путает этого Санбаллата (Саннавалата) с одноименным советником Неемии, самаритянское предание косвенно подтверждается упомянутым выше юридическим папирусом. Уже сам факт, что новый храм был возведен на горе Гаризим вблизи Сихема, а не в Самарии, месте, где жил соперник Неемии, может служить решительным доводом в пользу достоверности самаритянской хронологии. Часто случалось, что при основании греческой колонии на чужой территории местные жители под ее властью объединялись вокруг общего святилища. По той же схеме монотеистическое население македонской Самарии стало новой общиной со святилищем на горе Гаризим и политическим центром у подножия этой святой горы, на месте Сихема израильтян, который ассирийцы разрушили около 724 г. до н. э.

Новый город унаследовал имя древнего библейского города, но община именовала себя (по-гречески) "сидонцы Сихема". По-гречески со времен Гомера "сидонцами" назывались финикийцы, то есть хананеи Писания, где Сидон - первородный сын Ханаана (Быт. 10.15). Ханаан и в самом деле именуется отцом финикийцев у одного самаритянского автора, писавшего по-гречески. Так что и жители Сихема, первоначально бывшего хананейским городом, имели все основания называться по-гречески "сидонцами". Народы определяются местом расселения не меньше, чем происхождением.

В 677 г. до н. э. этот исторический островок Сидон был опустошен Асархаддоном, а его население было переселено. Новые ассирийские колонисты построили свой город на новом месте и дали ему имя "Крепость Асархаддона". Однако уже меньше чем через сто лет ассирийская колония приняла гордое древнее имя Сидон, и никто ни тогда, ни позднее не подвергал сомнению их право называться сидонцами. Так же и граждане греческого Илиона считали себя сами (и почитались таковыми со стороны) законными наследниками гомеровской Трои.

Но поклонявшиеся на горе Гаризим очень нуждались в отличительном имени.

"Самария" принадлежала теперь персидским колонистам,

а "Израиль", историческое имя северного царства, было к тому времени захвачено иудейскими евреями.

Эти последние для того, чтобы подчеркнуть чужеродность поклонявшихся на горе Гаризим, называли их теперь "кутеями" (по вавилонскому городу, откуда пришли многие ассирийские насельники Самарии). Евреи считали этих новообращенных полукровками и захватчиками на Земле обетованной. Называя же себя "сидонцами", то есть "хананеями", и, следовательно, местными обитателями, потомки ассирийских поселенцев присваивали себе древнюю славу Сихема и задевали и евреев в Иерусалиме, и более древних пришельцев в Ханаане, а также и греков в Самарии - более поздних пришельцев.

Сихемцы теперь утверждали, например, что Мелхиседек, царь Салема (в окрестностях Сихема) и священник Бога Всевышнего, который, согласно Торе, благословил Авраама и получал десятину от этого патриарха, был из них, так как принадлежал к "народу Сидона и Ханаана".

Больше того, заявляя, что Мельхиседек был поставлен в священники на горе Гаризим, они приписывали своему святилищу гораздо большую древность, чем Сиону. Соответственно и самаритянская Тора говорит, что Бог "избрал" (а не "изберет", как в еврейском тексте) место поклонения Ему в Земле обетованной. Позвольте еще раз сформулировать наше утверждение, что, согласно грекам (и римлянам), "сидонское" происхождение не могло помешать отпавшим претендовать на законную принадлежность Израилю. Не удивительно поэтому, что притязания самаритян беспокоили Иерусалим.

Во всяком случае, в том, что касается их веры, самаритяне были истинными сынами Авраама: и для них Тора была единственным основанием жизни. Позднее принятие их обратно в общее лоно веры обуславливается единственно признанием их со стороны Иерусалима и зависит от проповедания ими воскресения. Поскольку же учение о воскресении было позднейшим фарисейским нововведением, очевидно, что исторически все расхождения между двумя группами последователей Моисея сводились к единственному вопросу: какое из двух мест - Гаризим или Сион - избрал Бог Себе обиталищем. Отпавшие также были евреями, но не с Сионом, а с Гаризим.

Влияние этого последнего святилища распространялось лишь на небольшую территорию. Македонская колония в Самарии простиралась на пять миль к северо-западу от Сихема; где-то в десяти милях на юг от горы Гаризим проходила религиозная граница, за которой люди продолжали обращаться к Иерусалиму. И как бы то ни было, святилище на горе Гаризим оставалось угрозой Сиону. Бен Сира противопоставляет народ "на горе Самарии" (то есть македонскую колонию) и филистимлян - два народа, раздражавших его, - "дуракам, живущим в Сихеме", которые вовсе не были для него народом. Евреи разрушили святилище соперников при первой же возможности, то есть во времена маккавейской экспансии около 128 г. до н. э. Спустя примерно двадцать лет им удалось захватить и Самарию.

Когда римляне восстановили Самарию около 57 года, она получила новое имя в честь римского военачальника Габиния. Позднее при Ироде она называлась Себастией в честь Августа.

Впрочем, район вокруг города оставался по-прежнему Самарией, а так как отпавшие были рассеяны по окружающим деревням, они были собраны Иродом (или каким-то римским правителем Самарии) в народ "самаритян".

Вот почему самаритянами и доныне называются отпавшие. Храм на горе Гаризим никогда не был восстановлен: Александр Великий, некогда разрешивший его постройку, неразумно навеки разделил Иуду и Израиля.