=ПРАЗДНИКИ =НА ГЛАВНУЮ=ТРАДИЦИИ =ИСТОРИЯ =ХОЛОКОСТ=ИЗРАНЕТ =НОВОСТИ =СИОНИЗМ = АТЛАС =

---

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - СИОНИЗМ В ГОДЫ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ

Глава двадцатая - ОТ ФЕВРАЛЯ ДО ОКТЯБРЯ

3. Еврейские войсковые части

Как уже было рассказано, Жаботинский и Трумпельдор совместно действовали в Александрии (Египет), стараясь организовать еврейскую боевую часть в рядах британской армии. Было это в начале войны, еще до того как британское верховное командование приняло решение о наступлении в Палестине, и военные власти отказали в создании еврейской боевой части, {389} предложив создать транспортный отряд для посылки на один из фронтов, необязательно в Палестину. Жаботинский отверг это предложение наотрез, но Трумпельдор его принял, и так возник "Сионистский отряд погонщиков мулов" под командованием полковника Паттерсона и его заместителя Трумпельдора.

Отряд действовал на Галлиполийском полуострове, отличился эффективными действиями, преданностью идее и героическими поступками, заслужив похвалу и признание английских военных властей. Позднее, работая над воспоминаниями об истории легиона, участвовавшего в завоевании Палестины в конце мировой войны, Жаботинский без околичностей признал, что ошибся в своем отношении к транспортному отряду и что прав оказался Трумпельдор:

"Эти шестьсот "погонщиков мулов" потихоньку открыли новую эру в развитии сионистских возможностей. До тех пор трудно было говорить о сионизме даже с дружелюбно настроенными политическими деятелями: в то жестокое время, кому из них было до сельскохозяйственной колонизации или до возрождения еврейской культуры?

Все это лежало вне поля зрения. Маленькому отряду в Галлиполи удалось пробить в этой стене первую щель, проникнуть хоть одним пальцем в это заколдованное поле зрения воюющего мира. О еврейском отряде упомянули все европейские газеты; почти все военные корреспонденты, писавшие о Галлиполи, посвятили ему страницу или главу в своих письмах, потом и в книгах. Вообще, в течение всей первой половины военного времени, отряд этот оказался единственной манифестацией, напомнившей миру, в особенности английскому военному миру, что сионизм "актуален", что из него еще можно сделать фактор, способный сыграть свою роль даже в грохоте пушек.

Для меня же лично, для моей дальнейшей работы по осуществлению замысла о легионе, Zion Mule Corps сыграл роль ключа, открыл мне двери английского военного министерства, дверь кабинета Делькассэ в Париже, двери министерства иностранных дел в {390} Петербурге.

Но и чисто военная история Галлиполийского отряда тоже представляет собой яркую страницу в нашей книге военной летописи".

В середине апреля 1915 года, будучи в Александрии, Жаботинский получил телеграмму из Генуи от Пинхаса (Петра) Рутенберга, просившего о личной встрече.

Еще до отъезда из Рима в Александрию Жаботинский узнал от русского писателя Александра Амфитеатрова, что проживавший тогда в Италии известный революционер Рутенберг, член русской партии эсеров, в последнее время усиленно интересуется сионизмом и говорит, что вступление Турции в войну открывает перед евреями исключительные возможности. Жаботинский знал Рутенберга и историю его жизни понаслышке, лично знаком с ним не был и никогда не встречался. Получив от Рутенберга телеграмму, Жаботинский простился с Трумпельдором и отплыл в Италию. Рутенберг также был наслышан о личности Жаботинского, его деятельности в сионистском движении и месте, которое он там занимал. Поэтому Рутенберг и обратился к нему по делу, оказавшемуся, как вскоре выяснилось, общим для них обоих.

Зеэв, или как он был известен под своим русским именем Владимир Евгеньевич, Жаботинский был одной из наиболее крупных и блестящих фигур в русском сионизме, да и среди всей еврейской общественности России. Вейцман, который с 1923 года сделался самым резким и энергичным политическим противником Жаботинского в сионистском движении, в своей автобиографической книге упоминает его несколько раз; отмечая достоинства и недостатки Жаботинского, он пишет:

"Он явился к нам из Одессы в качестве вундеркинда. В 20 лет с небольшим он уже достиг значительной известности как русский журналист, писавший под псевдонимом "Алталена", и привлек к себе внимание таких людей, как Максим Горький и старик Лев Толстой. Он был также оратор Божьей милостью и знал {391} полдюжины языков. Но главное, чем он памятен, связано с основанием еврейского полка в Первую мировую войну, созданием ревизионистской партии и того, что зовется "Новой сионистской организацией".

Сионистской работе Жаботинский особенно отдался после Кишиневского погрома и в том же году (1903) был избран делегатом от Одессы на Шестой конгресс в Базеле. Во время угандийской полемики он был вместе с противниками Уганды и вместе с ними ушел из зала заседаний.

Очень скоро он стал одним из главных ораторов русских сионистов и имел огромное влияние на еврейскую учащуюся молодежь и русскоязычную еврейскую интеллигенцию. Его статьи, которыми зачитывались все, будили еврейское национальное сознание и призывали не склонять головы перед лицом антисемитов любого толка. В качестве члена редакции органа российских сионистов "Рассвет" (главным редактором которого был Авраам Идельсон) Жаботинский очень многое сделал для развития сионистской мысли и методов сионизма.

Он умело и энергично боролся с ассимиляторами, с антисионистским Бундом и с антисемитизмом.

Своими замечательными переводами на русский язык стихов Бялика он приблизил еврейскую (и не только еврейскую) интеллигенцию к новой еврейской национальной поэзии на иврите.

Что касается направления сионистского движения в России, Жабогинский выступил за синтез "гегенвартсарбейт" и работы в пользу Эрец-Исраэль, иначе говоря - за соединение борьбы за еврейские права в диаспоре с задачами, связанными с Эрец-Исраэль, как это было сформулировано в Гельсингфорсской программе, одним из творцов которой он являлся (вместе с И.Гринбаумом, А. Идельсоном и другими).

Верный ученик и сподвижник Жаботинского Иосеф Шехтман рассказывает, что он имел необыкновенные лингвистические способности и отличался талантом проникновения в дух каждого языка, который изучал. Он в совершенстве владел семью языками и достаточно хорошо знал еще несколько. Свои литературные {392} произведения - прозу и поэзию, а также многочисленные публицистические статьи - он создавал, в основном, на русском языке, но писал также на иврите, идиш и европейских языках. В России он работал до начала Первой мировой войны и сделал многое для возрождения языка иврит и основания сети еврейских школ.

Вот как описывает Жаботинский свою встречу с Рутенбергом в Бриндизи:

"Десятиминутной беседы оказалось достаточно, чтобы сговориться о главном. Хоть мы никогда и не переписывались, тут обнаружилось, что думали мы одну и ту же думу. И больше того: хотя в печати тогда еще не было ни одного слова ни о легионе вообще, ни об александрийских добровольцах, он почему-то знал наверное, что я работаю для этой цели; и я, хоть А. В. Амфитеатров в Риме не сумел мне объяснить, в чем заключались планы Рутенберга, тоже сразу понял из его короткой телеграммы, зачем ему нужно свидание со мною. Странно, откуда берется этот беспроволочный телеграф между людьми, которые, встретясь на улице, не узнали бы друг друга...".

Как свидетельствует Вейцман, Жаботинский и Рутенберг по-отдельности пришли к нему с одной и той же идеей насчет создания еврейской боевой бригады на стороне Англии; это было осенью 1914 года, вскоре после начала войны, еще до приезда Жаботинского в Александрию и его встречи с Трумпельдором. В период встречи с Вейцманом вся деятельность Рутенберга была сосредоточена на вопросе о еврейских войсках. Своим крупнейшим предприятием на благо Эрец-Исраэль - постройкой на Иордане электростанции для электрификации Страны - Рутенберг занялся лишь несколько лет спустя.

Во время встречи в Бриндизи Жаботинский и Рутенберг договорились, что необходимо сформировать бригаду из молодых евреев, выходцев из России, которых насчитывались тысячи в Англии, Франции и в нейтральных странах, а также в Америке, и что самый {393} подходящий компаньон в этом деле - Англия. Оба начали совместно действовать в Риме, затем Жаботинский поехал в Англию и Францию, а Рутенберг отправился в Америку. Еще находясь в Италии, Рутенберг написал на русском языке статью "Национальное возрождение еврейского народа", где, в частности, выдвинул и свою идею о сформировании еврейского боевого соединения на стороне стран Антанты, против Турции и Германии.

Рукопись он привез в Америку и вступил в переговоры с партией Поалей Цион по вопросу ее издания. Однако американские Поалей Цион, участвовавшие в сионистском конгрессе и входившие во Всемирную сионистскую организацию, соблюдали нейтралистскую линию, установленную сионистским руководством, и поэтому вычеркнули (с согласия автора) место, где говорилось о создании еврейского отряда. Статья была переведена на идиш и издана в Нью-Йорке летом 1915 года отдельной брошюрой (в Израиле она была выпущена на иврите с предисловием Ицхака Бен-Цви в первую годовщину смерти Рутенберга).

На брошюре на идиш значилось имя автора - Пинхас Бен-Ами: так подписывался теперь русский революционер Петр Рутенберг, который некогда был весьма далек от своих соплеменников и братьев, а теперь вернулся к ним после радикального пересмотра своего мировоззрения. Следует отметить, что к моменту написания своей работы Рутенберг еще не читал сочинений Пинскера и Герцля. Он пришел к сионизму самостоятельным путем и безоговорочно его принял. Вот некоторые мысли из его статьи:

"Евреи, рассеянные и разбросанные по различным русским социалистическим партиям, занимаются мировыми вопросами и заботятся обо всех народах, не только больших, но и малых: поляках, финнах, сербах, турках, армянах, арабах. Зато национальные интересы евреев являются для них "шовинистскими" и "реакционными".

Еврейские социалисты, аттестующие себя "идеологами русского пролетариата", не замечают и не чувствуют, что это вызывает пренебрежительное отношение к ним даже со стороны их товарищей - русских {394} социалистов. Почему же, в таком случае, еврею нельзя быть еврейским революционером, еврейским социалистом, борющимся с полным сознанием своего национального достоинства, как русский, французский, немецкий социалисты-революционеры?

Социализм международен, но отнюдь не космополитичен. Космополитизм - еврейское творение, творение людей безродных, бездомных, лишенных уверенности в завтрашнем дне. В свое время космополитизм сыграл свою роль, но время это прошло. И сколько бы мы, еврейские "русские социалисты", ни твердили, что являемся "русской секцией Интернационала", нас не будут считать русскими, ибо это неправда.

Мы растрачиваем наши силы и энергию на пустопорожние споры, к которым никто, кроме нас, не прислушивается, на "резолюции" и "лозунги" по поводу войны и мира, как будто война и мир зависят от наших лозунгов и решений. И мы не замечаем и не чувствуем, что все это не что иное, как опиум, бессознательно изобретенный нами, чтобы заглушить и остановить наши специфические еврейские муки, понятные только нам. Это муки, которые терзают душу и голодного еврейского революционера, и сытого еврейского банкира. Мы не видим и не замечаем, что в это страшное время наше тяжелое положение беженцев-эмигрантов превращается в унизительную льготу, порождающую презрение и ненависть к нам в сердцах бессчетных окружающих нас вдов и сирот, презрение и ненависть не как к русским, а как к паразитирующим евреям.

Велика ответственность каждого еврея, способного сделать что-то для своего народа. Велика его ответственность за каждый пустой день и час, за все, что сделано, и за все несделанное.

Государства, входящие в Антанту, провозгласили, что они воюют за культуру, за свободу малых народов. Наше национальное значение - материальное и духовное - не подвергается сомнению. По числу жертв, понесенных еврейским народом в этой войне, по количеству солдат, которых мы дали фронту, мы фактически являемся самым {395} внушительным союзником государств Антанты.

Наша доля больше, нежели доля Бельгии, Сербии и Черногории. Мы должны поэтому потребовать и добиться, чтобы этот факт был публично признан. Мы должны добиться официального признания представительства еврейского народа на мирной конференции, чтобы оно могло от его имени вести переговоры с правительствами заинтересованных стран и представлять интересы еврейского народа в официальном порядке. В этом направлении нам следует организовать и вести систематическую пропаганду в американской и европейской печати. Нашей целью будет - еврейское государство в Эрец-Исраэль и достойное человеческое существование во всех концах диаспоры на основе гражданского, политического и национального равноправия".

Рутенберг так описывал ход своих мыслей, который привел его, русского социалиста-революционера, к сионистскому мировоззрению:

"Я социалист и отдаю себе ясный отчет в том, что собираюсь содействовать воплощению сионизма, а не социализма; воплощению капиталистического еврейского государства, далекого от земного рая. И там у нас будут богатые и бедные, и горе, и несправедливость, и жестокость. Но все это будет нашим, продуктом нашей еврейской жизни, как у остальных народов. Наше будущее будет зависеть от нашей силы, нашей способности, борьбы. Положение прочих мест нашего рассеяния, которые по-прежнему останутся разбросанными по всем странам, будет зависеть от нашего положения в Эрец-Исраэль. И с нас хватит этого, ибо в этом все".

Рутенберг завершает статью следующими словами:

"Ежели мы, современные евреи, ныне не выполним нашего долга перед народом, то на нас, наших детей и внуков ляжет вечное проклятие и позор. Но этому не бывать, ибо велики силы еврейского народа и безмерны его страдания. И они его подстегнут не упустить этот исторический час, час единственный для своего {396} освобождения и возрождения. Теперь - или никогда".

Итак, Рутенберг действовал в Америке, а Жаботинский в это время добивался создания еврейской бригады в столицах стран Антанты, главным образом в Лондоне. Однако его усилия наталкивались на почти всеобщее сопротивление. Среди редких его сторонников был, как уже упоминалось, Вейцман.

Идею еврейского войскового подразделения поддерживал и Зангвилль, но Макс Нордау был против нее. Закончились неудачей и все усилия Жаботинского добиться разрешения английского правительства на сформирование бригады. В конце августа 1916 года военное министерство сообщило, что правительство не намерено формировать еврейскую часть. Энергичное сопротивление плану Жаботинского оказывали также евреи Уайтчепеля - еврейского квартала в восточной части Лондона, где проживали, в основном, иммигранты из Восточной Европы, в том числе множество русских подданных.

Во всей Англии жило тогда около 10 тысяч русских евреев призывного возраста и 5 тысяч в возрасте до 41 года. Это вызывало недовольство и раздражение английского общества, потому что, будучи русскими подданными, эти евреи не подлежали призыву в английскую армию, добровольно же в армию они не шли и не хотели защищать страну, которая дала им приют. Ходили слухи, что, если они не пойдут в армию по доброй воле, их отошлют в Россию. Отсюда буря, поднявшаяся среди евреев Уайтчепеля, и озлобление, которое у них вызывал Жаботинский и его план.

Внутренние и внешние затруднения на пути идеи еврейской бригады надолго задержали ее осуществление, и только в конце августа 1917 года, накануне опубликования Декларации Бальфура, наступил перелом, после того как британское военное министерство (под заметным влиянием Ллойд-Джорджа, главы правительства) вынесло положительное решение.

Ядром бригады стали 120 солдат из отряда "погонщиков мулов", приехавшие в Лондон из Египта после расформирования отряда. Почти все они были выходцами из {397} России и прибыли в Лондон, чтобы поступить на службу в британские войска.

К ним присоединился Жаботинский, который пошел добровольцем как простой рядовой, а позднее, уже в Палестине, заслужил офицерское звание.

С формальной точки зрения организация еврейской боевой части в Лондоне стала возможна после того, как договор, заключенный в июле 1917 года между правительством Керенского и английским правительством, предоставил Великобритании право призывать в армию проживавших на ее территории русских подданных. Так в Лондоне был основан 38-й полк королевских стрелков под командованием полковника Паттерсона, в прошлом командира отряда "погонщиков мулов".

В то же самое время в Америке добивался создания боевой еврейской части Рутенберг. Он встретился там с Давидом Бен-Гурионом и Ицхаком Бен-Цви, высланными из Страны по приказу Джамаль-паши.

По инициативе Бен-Гуриона и Бен-Цви и при помощи Рутенберга был сформирован полк еврейских добовольцев, в большинстве членов партии Поалей Цион. Это стало возможным после вступления Америки в войну на стороне государств Антанты.

Добровольцы, среди них Бен-Гурион и Бен-Цви, прибыли в Лондон, прошли там обучение, и из них был укомплектован 39-й полк королевских стрелков под командованием полковника Элиэзера Марголина.

Третий полк - 40-й полк королевских стрелков под командованием полковника Сэмюэля - был сформирован из добровольцев в Палестине, после долгих споров в ишуве между сторонниками и противниками добровольной службы у англичан. (Не только из принципиальных, но и из практических соображений: не причинить вред ишуву на севере Страны, где еще были турки.) Но полк был основан. В его формировании активно участвовали многие ученики гимназии "Герцлия" во главе с Элияху Голомбом и Довом Хозом. Невзирая на отрицательную позицию своей партии, добровольно вступили в полк и отдельные члены {398} Хапоэль хацаир, например, Леви Школьник (Эшкол) и Давид Свердлов.

От рабочих идею поддерживали и сами вступили в полк Берл Кацнельсон, Шмуэль Явнеэли, Шимон Кушнир и другие. Мобилизовался в полк также Моше Смилянский, один из деятелей и активистов еврейского ишува. Многое сделала для привлечения в полк рабочих Рахель Янаит в качестве представителя Поалей Цион.

Создание полков вызвало раздражение у ассимилированных евреев в Англии, которые пытались ранее сорвать и Декларацию Бальфура. Сначала в качестве эмблемы для еврейских полков был избран Маген-Давид, но в результате действий ассимиляторов в военном министерстве эта эмблемами ивритские буквы были сняты (Позднее, на фронте, солдаты и офицеры еврейских полков все-таки носили на левом рукаве "щит Давида". А после занятия Заиорданья получили и кокарду - в виде меноры с ивритской надписью "кадима".- Прим. ред.).

Число солдат во всех трех еврейских полках достигало 6 тысяч. Английскому военному командованию во главе с генералом Алленби пришлось не по вкусу добровольчество евреев (то же самое повторилось в Стране в годы Второй мировой войны). Военные руководители старались, насколько было возможно, ограничить действия еврейских полков, выдавая тем самым свое отрицательное отношение к сионизму и к Декларации Бальфура. Двуличная политика англичан в Палестине в отношении еврейского ишува и сионизма проявилась уже с самого начала завоевания Страны. Отношения между полками и британским командованием были чрезвычайно натянутыми и часто выливались в крупные конфликты. Вскоре после завоевания Страны еврейские войсковые части были англичанами расформированы. {399}

---