КАНТОНИСТЫ - страницы трагедии

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОЙМАННИКИ. ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ПРАВИТЕЛЬСТВУ.

Штрафы не давали ожидаемых результатов. Ожесточенные власти на местах доносили в Петербург односторонне и пристрастно, и последствием этого была еще более крутая мера. В июле 1853 года правительство предоставило кагалам и каждому еврею в отдельности право ловить "бродяг", то есть беспаспортных или с просроченными паспортами и сдавать пойманников в рекруты вместо себя. Сдатчик поймавшего таким путем еврея получал квитанцию и этим кровавым документом мог пользоваться сам или перепродать его другому лицу.

Официальное правительственное постановление в отношении пойманников гласило.

Для прекращения укрывательства и безвестной отлучки евреев, подлежащих рекрутскому набору, правительство постановило принять следующие меры:

1) Разрешить еврейским обществам - каждого укрывающегося от рекрутства и вообще беспаспортного или с просроченным паспортом еврея задержать и сдавать в рекруты там, где он будет пойман, не отсылая на место его прописки.

2) Отдавать из таковых людей в рекруты способных с зачетом тем обществам или частным лицам, кои поймают и представят пойманного в рекрутское присутствие, хотя бы он принадлежал к обществу другой губернии или уезда, а неспособных сдавать без зачета.

3) Меру эту ввести в действие в виде опыта на три года; по прошествии же означенного трехлетнего срока предоставить министерству внутренних дел войти с представлением об окончательном утверждении сказанной меры с теми изменениями и дополнениями, какие окажутся нужными.

Этой мерой правительство предполагало образумить упорных и исправить неисправных. Но получилось наоброт. Начали процветать продажность и предательство. Завелся торг людьми, торг рекрутскими квитанциями.

Пошла дикая охота. Уже не катальные только ловцы искали живой добычи, а шло на ловлю каждое частное лицо, которое хотело заменить себя или члена своей семьи рекрутом из чужой, иногородней семьи или просто заработать на зачетной квитанции.

Образовались шайки еврейских бандитов, которые рыскали по дорогам и постоялым дворам, обманом или насильно отнимали у проезжих лиц паспорта и затем представляли захваченных в воинские присутствия как "пойманников" для сдачи в солдаты.

Просветитель середины прошлого века, писатель И. Б. Левинзон, в своей книге "Мир произвола" дает следующую картину безудержного катального насилия во время рекрутского набора: "Менахем-делец в молодости занимался контрабандой и тому подобными темными делами. Со временем он сколотил состояние, благодаря чему стал заправилой в своем кагале. Этот делец увидел, что ловля и торг рекрутами весьма выгодное дело, что оно как бы только и создано для него испокон веков. Менахем отложил в сторону все другие дела и придумывал разные ухищрения, чтобы завоевать доверие своих сородичей и заведовать в кагале делами рекрутчины. Его дом превратился в сборище бедняков. И кто сможет рассказать о том зле и насилии, которые творились в доме Менахема-дельца во время набора рекрутов! На каждом шагу справедливость и правда попирались; закон Торы и хорошие законы государства были втоптаны в грязь. Вопли обездоленных доходили до небес. Женщины простирали руки, взывая к Всевышнему, падали в обморок. Здесь горько плакал ребенок и проливал слезы восьмидесятилетний старец. Но для уха обер-ловца их плач звучал как музыка. Он прохаживался среди толпы, смеялся или свистел своим птичкам в клетках, садился за стол в кругу своей семьи. Этот негодяй был невероятно жесток, и мир подобного ему еще не видал. Никогда Менахем не утешит плачущего перед ним человека. Наоборот, своими грубыми и злобными ругательствами он увеличивает горе, причиняет боль".

Описываемое Левинзоном не случайная сценка, а картина быта того времени. Это подчеркнутая реальность общественной несправедливости и разбоя. Об отношении власть имущих к подобным позорным явлениям свидетельствует следующий факт, который Левинзон приводит. Однажды суд разбирал дело о незаконно отданном в рекруты бедняке в присутствии местного губернатора - человека умного и справедливого. Этот последний откровенно заявил женщине, у которой незаконно взяли сына, которому давно минуло 30 лет: "Я знаю, что правда на твоей стороне, несчастная женщина, но что мне делать, когда двенадцать собак из вашей среды присягнули перед Господом Богом о том, что твоему сыну всего лишь 23 года? Пусть Господь это видит и рассудит, а я и русский трон здесь ни при чем".

Власти не внимали никаким жалобам, мольбам, доводам и протестам жертв подобных насилий, не наводили справок, не наряжали следствий, а поступали усердно по закону и, конечно, "законное" усердие властей было в то же время прибыльным для них делом...

Под давлением этой меры еврейские массы доходили до крайней степени деморализации. Каждый боялся отлучиться за версту от своего местечка. В любом встречном видели ловца-бандита. Рекрутская инквизиция достигла крайнего предела. Она натравливала людей друг на друга, вызвала войну всех против всех, смешала мучеников, с мучителями. Отчаяние охватило все еврейское население, потому что пощады не было никому. Торговля совсем прекратилась, нужда была невероятная. В эти годы, полные трагических событий, горе евреев достигло крайних пределов и вместе с тем это была позорная страница в истории русского еврейства.

Масса требовала от раввинов, чтобы они подняли свой авторитетный голос против хищников, чтобы они поразили их ударом еще могучего тогда "херема". Но раввины не хотели, не могли этого делать. Они считали невозможным противодействовать только что изданному закону, имевшему целью пополнение рядов армии в критическое для государства время.

...Был канун Крымской войны!

Вот некоторые факты из несчетного числа злоупотреблений, порожденных правительственным постановлением о свободной ловле беспаспортных евреев и сдаче их в рекруты.

* Задерживали приезжих евреев с паспортами, сроки которых должны были скоро истекать. Задержанных держали под арестом до того дня, пока не были просрочены паспорта, после чего их сдавали в рекруты в качестве бродяг.

Бывали многочисленные случаи, когда насильно отнимали и уничтожали паспорта и их владельцев таким образом превращали в бродяг.

* В Бобруйске некий портной схватил иногороднего еврея и хотел сдать его в рекруты за свое семейство. Схваченный был из соседнего города, отстоявшего менее чем на 30 верст, и по закону не обязан был иметь при себе паспорт. Вмешались друзья и знакомые задержанного, которым удалось уговорить портного взять выкуп в 150 рублей. Но задержанный не имел при себе всей суммы, и портной, для получения остальных денег, отправился с ним в город. Тут, однако, роли переменились. Прибыв домой, он, как местный житель, представил портного с своей стороны в рекрутское присутствие как беспаспортного и сдал его в рекруты за свое семейство.

* Придирались к евреям, имевшим паспорта, под тем предлогом, что приметы, обозначенные в паспорте, не соответствуют наружности владельца паспорта. По этой причине многие стали жертвой ошибок лиц, писавших приметы. Паспорта аннулировались, их владельцы объявлялись бродягами и с ними поступали так, как было разрешено поступать с "бродягами".

* Когда поверенные какого-нибудь кагала приезжали в другой город с предписанием отыскать принадлежащих их обществу евреев, состоящих на очереди, почти всегда случалось, что местный кагал завладел задержанными таким образом лицами. Он сдавал их за себя в рекруты как неимевших письменного вида на жительство. Поверенные же уезжали с пустыми руками, не имея кем исполнить рекрутскую повинность, и их кагал оставался все-таки неисправным.

* Во многих местах случалось, что сдавали в рекруты лиц, семейства которых отбыли уже на месте своей прописки рекрутскую повинность. В момент задержания эти лица не имели паспортов по причинам, вовсе от них независящим. В тот же день или чуть позже многие такие рекруты получали по почте паспорта, но их уже не освобождали. Было также много случаев, когда целое семейство поступало в рекруты... один - в месте прописки, как очередной, прочие - по другим городам, захваченные по несчастной случайности, когда в момент задержки у них не было письменного вида на жительство. Из таких семейств оставались только женщины и малолетние дети без средств к существованию.

* Были случаи и с купцами, которые по закону совсем не подлежали рекрутской повинности. Когда они отлучались за несколько верст из дому без своих паспортов в кармане, то их задерживали. Они откупались деньгами у поимщиков, и дело обходилось только страхом.

* В одном местечке поверенный кагала превратил свое положение в доходное для себя дело и долгое время торговал беспаспортными. Составив себе значительное состояние, он увлекся до того, что продал двух родных племянников и, наконец, попался.

* К одному еврею, жившему в уединенной корчме в Подольской губернии, подъехали ночью из соседнего уездного города поимщики беспаспортных. Корчма выстроена была по местному обычаю из смеси глины с соломой, и поэтому стены были непрочны. Поимщики легко разобрали стену и выкрали мальчика, сына корчмаря, с целью сдать его в рекруты. Когда отец разведал о том, в чьи руки попался его сын, то явился к похитителям с предложением заменить пойманного другим своим сыном, менее им любимым, за что предложил в придачу 50 рублей. Торг состоялся, и замена совершилась. Когда же хищники представили замененного мальчика в рекрутское присутствие для сдачи, то оказалось, что это была переодетая девушка.

* Поверенные кагалов придумали следующую уловку, чтобы безнаказанно совершать преступления. В своем городе или местечке, где находились "очередные книги" с соответствующими отметками, они не могли отдавать в рекруты мальчиков, не достигших определенного возраста, или взрослых, семьи которых уже отбывали эту повинность. Поэтому, схватив свои жертвы, обменивали их у чужого кагала и, таким образом, каждый кагал сдавал таких несчастных беспрепятственно в качестве пойманников.

* Один еврей с просроченным паспортом спешил на родину со своим семейством, состоявшем из жены и пятерых детей мал мала меньше. Его задержали в одном местечке. Самого его со старшим сыном поимщики сдали в рекруты за свой кагал; двух средних, как лишних, продали за деньги другому кагалу, а бедную осиротелую мать с двумя меньшими мальчиками, по летам негодными, отправили на родину по этапу.

* Богатый еврей одного местечка Волынской губернии, возвращаясь из поездки домой на отличной лошади, нагнал шедшего пешком усталого молодого еврея и, узнав из расспросов, что тот идет в Литву за новым паспортом, предложил ему ночлег у себя дома. С этой целью он взял его к себе в экипаж. Приехав домой, он хорошо угостил усталого спутника, который успел отдохнуть и познакомиться с многочисленным семейством своего покровителя. На другой день "сердобольный" богач передал странника становому приставу для его заключения под стражу, а затем, как беспаспортного, сдать в рекруты за свое семейство. Просидев сутки под арестом, пойманный юноша попросился к приставу на допрос, утверждая, что должен сделать важное заявление. В кабинете у пристава молодой человек вытащил из-под чулка на ноге паспорт, которому срок еще не прошел, и объявил, что боялся говорить правду приютившему его еврею о действительности своего паспорта из опасения, чтобы тот не отнял его насильно и не уничтожил, чему неоднократно бывали примеры. Пристав был по-своему честный человек. Он условился с молодым пойманником, каким способом наказать негодяя-хищника. При этом местечковый начальник не забыл и о своей выгоде.

Получив от пристава необходимые наставления, тот вернулся под арест, а на следующее утро поимщик был призван к приставу на очную ставку с пойманником. Тут молодой человек объявил, будто он военный дезертир, такого-то числа бежавший из такого-то полка и несколько недель укрывался у поимщика. В доказательство он назвал имена жены, детей и других домочадцев и обстоятельства из домашней жизни приютившего его еврея, указанные им накануне.

Все эти данные достаточно доказывали о несомненном его пребывании в этом доме. Дело угрожало принять уголовный оборот. Шутка ли - дать приют дезертиру! Обезумевший от страха поимщик с криком: "разбойник, за что ты хочешь меня погубить?!" - повалился в ноги приставу, умоляя о пощаде. Кончилось тем, что пристав получил 500 рублей, чтобы не погубить негодяя, а молодой человек получил 100 рублей на путевые расходы. Поимщик дал зарок никогда больше не похищать беспаспортных на большой дороге.

Три года спустя после введения опыта ловли людей, уже после смерти Николая I, представители кагалов подали записку правительству, в которой просили отменить узаконенную ловлю беспаспортных и сдачу их в солдаты.

Если бы исполнение этой меры было вверено начальству, говорится в "Записке", а не частным лицам, она не породила бы столько злоупотреблений, какие происходили везде в эти три года. Но при нынешнем порядке ее исполнения правительство не может знать о злоупотреблениях, жертвами которых сделались тысячи невинных людей. Во время набора все дороги становятся для евреев опасными, потому что везде образовались шайки, торгующие беспаспортными и подстерегающие путников, которым и паспорт не всегда служит охраной. У них дома наполнены задержанными, и торг ведется систематически: кому нужен рекрут - приходи и покупай на выбор. Товару всегда вдоволь: за деньги можно достать замену за своего сына. Одним словом, у евреев завелась теперь настоящая торговля людьми, ни в чем не уступающая той, какая ведется между Африкой и Америкой, с той, однако, разницей, что здесь продаются и покупаются белые люди и гораздо дешевле негров.

Для сдачи задержанного еврея не требуется участия начальства, которое поэтому не может надзирать за правильностью этих задержаний и сдач. Бедному, безграмотному, в особенности безродному, на чужбине не остается другого средства, кроме жалоб и переписки, чтобы привлечь вмешательство начальства. Но пока последует расследование, несчастный схваченный в течение нескольких часов будет уже далеко. Набор кончается, а о несправедливо сданном в рекруты на чужой стороне кто там станет хлопотать?..

По уголовным нашим законам, сказано дальше в "Записке", сдача в солдаты признается наказанием, так как она определяется за многие преступления. Следовательно, суровая мера в отношении беспаспортных евреев есть ни что иное, как уголовное наказание, но нельзя не признать, что наказание это несоразмерно выше. Из всех отданных в рекруты беспаспортных евреев весьма немногие были действительно бродягами или скрывавшимися от рекрутства; большая часть из них были честные и совершенно невинные молодые люди. Если схваченные в чем-нибудь и виновны, то разве только в том, что в продолжение некоторого времени лишали казну паспортного сбора, но это далеко еще не уголовное преступление. В некоторых исключительных случаях законы предписывают иногда строгие меры против упорно уклоняющихся от исполнения государственных повинностей, но применение этих мер всегда вверяется властям, а не предоставляется частным лицам. Если же применение закона переходит в руки всех и каждого, его уже нельзя называть законом, а привилегированным самоуправством. Для сдачи пойманного без паспорта еврея в солдаты не требуется никаких справок, ни следствия, ни суда; из рук общества или частного лица, им завладевшего, он иногда через несколько часов вступает в рекрутское присутствие и становится солдатом. А вопрос - почему нет паспорта - рекрутскому присутствию не вменено в обязанность спрашивать.

Не отдал ли тут человек на неограниченный произвол другого, имеющего выгоду в том, чтобы признать схваченного виновным? И даже у еврея, отдающего другого в рекруты за свое семейство, любовь к собственному сыну говорит сильнее чувства справедливости и сострадания, а пойманный, ставший солдатом, по правилам службы не вправе подавать жалобы; родных большей частью нет на месте, а бедность лишает многих возможности найти для себя ходатаев и заступников.

Не везде найдется военный приемщик, подобный тому, которому отчаявшаяся женщина в одном городе при выходе из рекрутского присутствия бросила к ногам, на покрытую снегом мостовую, полугодовалого ребенка. Сама же с двумя остальными детьми упала на колени, умоляя за своего мужа, пришедшего в городскую думу за паспортом и отданного в рекруты как бродягу. Своим поступком женщина спасла своего мужа. Военный приемщик, к счастью, был благородным человеком и, по-видимому, имел иной взгляд на дело.

Не соответствуя принципам законодательства, мера о беспаспортных евреях не приносит практической пользы и в административном отношении. Надо полагать, что мера о пойманниках введена вследствие донесений начальства о постоянной неисправности в представлении рекрутов еврейскими обществами пограничных губерний, о значительных рекрутских недоимках их обременяющих, по причине частых побегов очередных лиц за границу. Но послужит ли эта мера к прекращению таких побегов? Решительно нет. До кого доходит очередь и ему представляется легкая возможность скрыться за границу, тот непременно воспользуется ею, хотя бы знал, что тысячи его братий погибнут из-за него. В этом отношении и христиане, живущие вблизи границы, не лучше евреев, только им законом предоставлено право вносить деньги вместо предоставления рекрутов натурой. Итак, пограничные еврейские общества никогда не будут иметь своих людей для исполнения наборов и будут ловить беспаспортных или таких, которых можно называть беспаспортными. Но взамен этого сколько своих людей будет терять каждый тысячный рекрутский участок, вовсе не скрывающихся от рекрутства, но живущих по разным другим городам и местечкам и по разным причинам остающихся во время набора временно без паспортов?

Поскольку из каждого тысячного участка евреи дают 10 рекрутов, то за один набор могут действительно скрываться не более десяти человек. Но вместо этих десяти при каждом наборе такой участок может лишиться 50-100 человек, захваченных другими обществами. Вдобавок за них кагал обязан по закону платить подати с будущей народной переписи и поддерживать их семейства, возвращающиеся без своих кормильцев на родину. И этого мало. Когда общество иногда посылает в другой город за своими очередными, их не выдают: они беспаспортные, и по закону становятся собственностью местных поимщиков. Более всего теряют еврейские общества непограничных губерний, особенно скудных хлебом, из которых из-за постоянного неурожая уходят на заработки и становятся жертвой злоумышленников. Следовательно, эти общества на деле отбывают рекрутскую повинность и за себя и за других и не по десяти с каждой тысячи, но в громадном размере.

В положении о беспаспортных евреях есть еще одна сторона, и весьма важная, она уничтожила законом установленные рекрутские очереди. До сих пор, хотя очередные неохотно поступали на военную службу и некоторые из них, когда возможность к тому представлялась, иногда старались скрыться, однако, схваченные и отданные в рекруты, они покорялись, зная, что они отданы по очереди, на законном основании, а все члены их семейства имели право считать себя отбывшими рекрутскую повинность и потому находятся вне всякой опасности. Никому из общества, исполнившего набор, кроме следующих очередных, не приходила мысль сделаться когда-либо рекрутом по произволу другого - рекрутский устав защищал всех и каждого, и даже сами рекрутские поверенные были ограничены законом и редко могли совершать злоупотребления. Ныне все переменилось - отбывшие рекрутскую повинность по очереди на месте прописки, не могут уже спасти еврея, живущего в другом городе. Малейшее замедление в присылке нового паспорта, от него вовсе независящее, или иной несчастный случай, предает его в руки его недоброжелателей или злоумышленников. Когда еврей отправляется в дорогу, его семейство не боится воров и разбойников в лесу, но совсем иного рода хищников; там грабят уже не кошельки, а паспорта. Даже сами рекрутские поверенные у себя дома не стесняются более правилами, установленными насчет порядка сдачи рекрутов по очереди и ограничения лет. Если закон не дозволяет отдать какое-либо лицо в рекруты, его обменивают в чужом обществе, и оба обмененные сдаются в качестве беспаспортных, наперекор закону. Во время каждого набора "Дамоклов меч" висит над каждым евреем. Чему же теперь служит очередная система и прочие правила рекрутства, установленные нашими законами?

С точки зрения нравственности и последствия меры о беспаспортных евреях представляют зрелище не менее достойное сожаления. Сначала любовь к собственным детям и чувство самосохранения побуждали евреев посягать на личность своих собратий. Но увидев, что власти лишены возможности вмешиваться в дело, они пошли далее. Нашлись люди корыстолюбивые, сделавшие беспаспортных предметом постыдного торга. И было бы еще хорошо, если бы этой участи подвергались только действительно укрывающиеся от рекрутства: они понесли бы в таком случае заслуженную кару. Но если собрать справки по делам рекрутских присутствий, то откроется, что почти все так называемые "пойманники" не принадлежат к этому разряду, а были беспаспортными или с просроченными паспортами не по их вине, или такими, у которых паспорта злоумышленно похищены, и что почти все общества не сдали ни одного из своих очередных, а исполняли набор исключительно чужими. Нет ни одного общества, среди которого не жили бы иногородние евреи, и неприязненные отношения между ними, имеющие источником зависть, конкуренцию и другие причины, неизбежны. Во время набора все страсти долго сдерживаемые, разражаются, и горе несчастному иногороднему, у которого паспорт на исходе! В тот самый момент, когда почтмейстер принимает из рук его истекающий свой срок паспорт для отсылки на замену, он становится уже беспаспортным и неминуемо делается жертвой своих завистников, недоброжелателей и человеко-промышленников. Если эта мера останется и впредь в силе, то можно поручиться, что она породит у евреев ожесточение нравов и полное заглушение законности, справедливости и сострадания, чего правительство ни в коем случае желать не может.

Этот потрясающий документ тогдашнего торга людьми был доложен Александру II, и позорный "опыт", введенный Николаем I, был отменен указом в 1856 году.