ИСТОРИЯ АНТИСЕМИТИЗМА И КАТАСТРОФА

КАТАСТРОФА

Реакция еврейской общественности на информацию о геноциде

Пока намерение немцев физически и поголовно уничтожить все еврейство не стало очевидным, пока существовала хоть малейшая надежда, что хотя бы у части евреев есть шанс пережить войну и спастись - считалось, что сопротивляться врагу не следует. Восстание оценивалось как безответственная акция, и об этом шли горячие споры.

22 июля 1942 года началась депортация евреев Варшавы. Немедленно состоялось совещание, в котором участвовали некоторые общественные лидеры и главы молодежных движении. Обсуждался вопрос, что делать и как реагировать на акцию нацистов.

"Представители левых сионистских партии и движения "ха-Халуц", а также некоторые общественные деятели призывали осуществить те или иные активные действия. Но большинство постановило: ждать. До каких пор? Пока ситуация не прояснится, поскольку распространился слух, что из Варшавы выселят только 50-70 тысяч евреев - стариков, нищих, заключенных и тому подобное - и на том акция немцев закончится..."

В качестве другого примера приведем спор между членами молодежных движении в Вильнюсе в конце 1941 года. К этому времени погибло три четверти еврейской общины города (60 тысяч из 80). Но еврейское население Польши и даже соседнего Белостока еще не было истреблено, и молодые активисты задавали себе вопрос: является ли уничтожение евреев Вилюнюса "местной акцией" или же это начало всеобщего уничтожения? Активист "ха-Шомер ха-цаир" Аба Ковнер сказал тогда:

"Мне трудно объяснить, почему Вильнюс обливается кровью, а в Белостоке спокойно. Одно ясно: Вильнюс - это не только Вильнюс и Понары - не эпизод... Это целая система".

Но были те, кто думал по-другому. Мордехай Тененбаум-Тамаров, один из членов движения "Дрор", писал:

"Мы не знали, что это станет судьбой всего польского еврейства. Мы искали причину несчастья в местных властях, в отношении литовцев".

Другие тоже утверждали, что вывод, столь прямо высказанный Ковнером, чрезмерно категоричен и способен привести к опасным последствиям - если на самом деле немцы не готовят всеобщее уничтожение, а только собираются произвести лишь местную, ограниченную ликвидацию евреев. Но вопреки разногласиям и отсутствию единых выводов относительно намерении немцев в воззвании, составленном Абой Ковнером и распространенном 1 января 1942 года, было сказано:

"Гитлер задумал уничтожить всех евреев Европы. Евреи Вильнюса оказались первыми в очереди!"

Следует помнить также, что германская политика наказаний действительно привела к уменьшению количества антинемецких акций вследствие чувства ответственности за семью и коллективной ответственности. Люди знали, что если их поймают, наказание постигнет не только их, но и их семьи, их общину. Из-за опасений за судьбу близких, из-за ежедневной изматывающей борьбы за существование семейные люди лишь крайне редко принимали участие в подпольных действиях. Антек Цукерман, заместитель командира "Борющейся еврейской организации" в варшавском гетто, по этому поводу говорил:

"Мы гневно глядели на наших старших товарищей, суетливо устраивавших свои "личные дела", стремившихся найти "производительное место работы", будто бы оберегающее их и их семьи от депортации. Мы были решительны, мы были тверды, видели лишь одну цель - борьбу с немцами. Но через некоторое время - это было 20 лет назад - уже тут, в Израиле, выйдя весенним днем погулять на киббуцные поля, когда рядом со мной шагал мой первенец, мой сын-малыш, в моей голове вдруг пронеслась мысль: вот гетто, акция, я - и мои малыш рядом. Что бы я делал?".

по материалам курса Открытого Университета Израиля