Элиас Дж. Бикерман. Евреи в эпоху эллинизма

Часть III - ПОСТОЯНСТВО И ПЕРЕМЕНЫ

История и вера

Мы так привыкли говорить о Народе Книги, что нам трудно поверить в это, но простой еврей раннеэллинистического периода едва ли читал Тору; даже на службах в синагогах читали только отдельные отрывки из Писания. Не было чтений Торы в Храме и не было религиозных школ. И только специалисты такие, как Бен Сира и его ученики в поисках мудрости изучали книгу о Завете с Всевышним. Кое-что из Торы простые евреи узнавали из устных семейных преданий, а также из религиозной практики, совершенно так же, как делали это добрые христиане (не имевшие доступа к латинской Библии) в средние века.

Но со времени завоеваний Александра евреи (от Нила до Инда) жили в греческом мире, в атмосфере греческого духа рационального знания. Еврейские интеллектуалы, знавшие Тору, не избежали греческого любопытства и начали задавать вопросы (и получать ответы) вполне в греческом духе. Например, из Бытия еврей узнавал, что в начале люди общались с одним только Творцом и Владыкой Вселенной (Ною выпало быть спутником Бога), а отцы Авраама обратились к иным богам. И возвращение к истинному Богу совершилось только с Авраамом, Исааком и Иаковом. Соответственно, вполне в духе греческой учености еврейские писатели раннеэллинистического периода начали задаваться вопросом, когда и почему со-вершилось богоотступничество. В Книге Юбилеев по непонятной причине совращение человечества приписывается поколению Серуха, то есть четвертому колену до Авраама. Другие ученые, чьи воззрения повлияли на позднейшие источники, предпочитали считать Еноса, сына Сета, или Нимрода, внука Хама, - ответственными за обращение к идолам. Ено-хический автор думал, что Падшие Ангелы увлекли людей к идолам.

Идолы, конечно, были ничем, и, как утверждает Юдифь, ни один еврей не мог больше поклоняться богам, созданным руками людей. Однако автор Книги Юбилеев, следуя Второзаконию 32:17, утверждал, что из-за дерева и камня проглядывали отвратительные злые духи, и два енохических автора (автор Послания Еноха и автор Видения Еноха) разделяют это библейское воззрение. Вообще-то говоря, евреи, кажется, не придавали большого значения проблеме идолослужения. Обращает на себя внимание, что два замечательных отрывка из Второзакония не привлекались при рассмотрении вопроса о язычестве: 32:8, где утверждается, что "сыновья Бога" суть покровители других народов, в то время как Израиль - удел Господа. И 4:19, где утверждается, что Господь предназначил всем народам поклоняться воинству небесному, всем, кроме Израиля. Правда, Бен Сира (17:17) ссылается на этот первый отрывок, но лишь для того, чтобы подчеркнуть уникальность Избранного народа. Что же до поклонения звездам, то оно было чуждо грекам, и напрасно надеялся Платон, что его астральным божествам станут поклоняться в Афинах. Вавилонские жрецы, возможно, позднее развили астральную религию, но евреям были безразличны "варвары", и вавилонский Бел был для них лишь рукотворным и смешным идолом.

Узнав от греков об историческом подходе к религии, евреи начали обсуждать со своими греческими соседями, как впервые стал известен Бог? Верные знали, что основателем истинной религии был Авраам, но хотя в библейском изложении Бог сам избирает патриарха, в Книге Юбилеев. Божий призыв к Аврааму превращается в поиск Авраамом Бога: "Тебя и Твой удел избрал я" (12:19). Авраам является самовластным обращенным, который обрел истину, когда, созерцая звезды в поисках признаков скорого дождя, он понял, что Бог один дает и удерживает этот дождь.

Этот эзотерический еврейский писатель здесь выступает как последователь теории Платона и Аристотеля (которые все еще были популярны в раннеэллинистический период) в том, что зрелище звездного неба приводит человека к признанию существования богов. Астрономия ведет не к атеизму, а возгревает веру, и Авраам, как Платон, вывел Творца из Творения. Интересно заметить, что постоянное круговращение небесных тел указало Платону на Бога как на причину этого движения. Автор Книги Юбилеев, однако, который писал для менее изощренной публики, превратил дождь (и его прогнозирование) в источник веры Авраама.

Можно вспомнить молитву о дожде из еврейской литургии, которая призывает Того, "Кто дает дождь земле" (Иов 5:10). Образ Авраама, созерцающего звездное небо, приводил в восторг евреев эллинистической эпохи. Еврейский философ Аристобул цитирует еврейского поэта (которого мы выше встречали), писавшего по-гречески и выдававшего себя за легендарного Орфея. Тот говорит своим читателям, что ни один смертный не видел Создателя, кроме Авраама, искусного в астрономии, который (согласно этому псевдо-Орфею) предвосхитил греческую теорию однообразного движения наложенных концентрических сфер на небе. Поколение спустя другой еврейский (самаритянский) писатель предположил, что Авраам научил науке о звездах (открытой Енохом) финикийцев и египтян. Для Филона Авраам шел вперед от идолослужения - к созерцанию звезд, а потом (благодаря собственному рассуждению) к открытию, что тело Вселенной управляется разумом. Уход Авраама от халдеев и символизирует этот отказ от поклонения звездам.

Иосиф (или, скорее, источник, которым он пользовался) уточнил и скорректировал астрономический аспект обращения Авраама. Аргументация Платона (от совершенного небес-ного движения), которой воспользовался еврейский псевдо-Орфей, стала бесполезной в связи с уточнением знаний о небесной механике. (Филон относит вопрос о небесной механике к разряду тех, на которые нельзя ответить с уверенностью.) Так и Иосиф теперь утверждает, что нерегулярность звездного движения показала Аврааму подчиненность звезд высшей силе. Законоучители, однако, - которые, подобно поклонникам Исиды, также утверждали, что их Божество выше звезд, - приняли эту идею (уже предлагавшуюся Филоном), что Авраам открыл Бога одним рассуждением. Тем не менее, некоторые из них понимали обращение Бога к Аврааму "Сосчитай звезды" (Быт. 15:5) в том смысле, что Он открыл патриарху пути звезд. Изображение в синагоге Дура примерно от 260 г. н. э. показывает нам Авраама, созерцающим звезды. В этом смысле эллинистические евреи могли одновременно утверждать, что астрономия была создана их предком, и в то же время считать поклонение звездам лишь одним из шагов на пути к истинной религии, то есть религии Авраама и его потомков.

Идея совершенного порядка в природном мире нравилась проповедникам, которые пользовались ею, чтобы противопоставить законопослушную Вселенную беззаконному человеку. Иеремия (8:7) жаловался, что перелетные птицы соблюдают время прилета, а Израиль оставил заповеди Бога. В том же духе Платон настаивал, что человек должен научиться управ-лять беззаконием своей души, наблюдая неизменное движение светил. В раннеэллинистический период греческие и еврейские моралисты прибегали к тому же аргументу. Стоик Клеант утверждал, что совершенство космоса искажено трудом порочных в их безумии. А в это время в Иерусалиме Экклезиаст указывал на упорядоченность природных явлений, и Бен Сира заметил, что по Божьему велению светила никогда не уклоняются от своих обязательств и даже не смешиваются друг с другом.

Енохический составитель книги Хранителей, противопоставляя устойчивый природный порядок беспорядку среди людей, предостерегал своих слушателей, что к ним не будет пощады, если они уклонятся от соблюдения заповедей Господа. Неффалим в его завете напоминает сыновьям, что солнце, луна и звезды не преступают установленного порядка, и только жадный человек изменяет божественный закон.

В начале II века до н. э. философ Аристобул подчеркивал, что небо не посягает на землю. Позднее гимнограф из секты Мертвого моря и автор псевдосоломоновых псалмов повторяли, что светила соблюдают свой божественно учрежденный порядок. И Филон Александрийский мрачно пояснял, что в то время, как иные законодатели прибегают к басням, чтобы заставить людей повиноваться, Моисей начал с космогонии, демонстрируя созвучие своего закона закону Вселенной. Утверждающая периодичность природных явлений есть постоянное чудо и источник благодарного удивления.

И тем не менее хотя небеса возвещали славу Создателя и евреям, и грекам, но евреи и греки поняли это по-разному. Греки увидели во Вселенной полис: Создатель мира был demiourgos, то есть ремесленником, на общественном служении, а отношения между элементами, как отношения между обитателями полиса, устанавливались справедливостью. Так Пифагор Самосский, современник Второ-Исайи, бывший и пророком, и ученым, - который, как говорят, первым назвал небеса cosmos'ом то есть упорядоченной Вселенной, - объявил также грекам, что изучение чисел (математика) может открыть им секрет видимого порядка во Вселенной. С тех пор ученые - от греческих астрономов до Ньютона и Эйнштейна - применяют его плодотворную идею в изучении небес.

С точки зрения евреев миром правил абсолютный монарх, Который в Своей благости продолжает труд Созидания так же, как он сдержал Свои обещания патриархам. Автор Послания Иеремии противопоставляет бессильных идолов Богу, Которому послушны светила и Который повелевает молнией, ветрами и облаками. Различие между этим взглядом на Вселенную и механистической теорией греческой науки можно проиллюстрировать отрывком из апологетического труда Аристобула (уже ранее упомянутого). Говоря о Сотворении, Аристобул предостерегает своих греческих читателей, что, хотя Бог установил природный порядок навсегда, это не означает, что Он, как некоторые думают, пребывает в праздности. Отнюдь не бездействуя, Бог, устроив Вселенную, теперь содержит ее в целости.

Примерно 350 лет спустя после Аристобула знаменитый греческий врач Гален, бывший почти современником р. Иуды, составителя Мишны, прямо различал два взгляда на мироздание. Евреи верили, что для Бога все возможно, в то время как, по мнению греческих философов, Бог даже и не пытается вмешаться в работу созданного Им механизма. Это несогласие между греками и евреями отнюдь не случайно и не есть столкновение науки с богословием. Философ был в основном религиозен на манер греков - то есть соблюдал религиозные обычаи своего города; рабби, веривший в чудо, составил календари, которые включали регулярные движения светил. Но как Гегель, вслед за Филоном и отцами церкви, заметил, в язычестве природа преобладает над богами, в то время как в иудейском монотеизме она низведена на положение простого создания Божия.

Как объясняет мать героя в 2 Мак. Бог не сотворил мир из вещей существующих: ничто не существовало, пока не было создано Богом, и ничто не имело места, пока не было определено Богом. Человек - не винтик в механизме Вселенной, но отдельное существо, сделанное Мастером. Израиль и природа - параллельные проявления Божьего замысла, а обязанность человека повиноваться Богу, проистекающая из Торы, которая предшествовала Сотворению, распространяется и на природу: Енох видел, что семь звезд были связаны в конце неба и земли на 10000 лет за то, что они не взошли в назначенное время. В язычестве, как утверждает Платон, цитируя орфическое изречение, Бог - начало, середина и конец; для евреев же Бог был до начала и будет после конца.

Призывая народ Божий к повиновению, моралисты прибавляли к космологическим примерам аргумент из истории. Учение о том, что выбор Богом Авраамова потомства, до сих пор пребывающего, основывался на том, что Израиль исполнял Тору, и эксплицитно и имплицитно признавался всеми благочестивыми писателями эллинистического времени. Эта идея не была нова и не принадлежала исключительно Избранному народу. Каждый народ в древности считал себя избранным, поскольку только он поклонялся истинным богам. Египтяне, афиняне и римляне не меньше евреев верили, что они самые благочестивые - или: только они благочестивы, - и приписывали свои победы благословению своих богов. Только непочитание богов приписывалось всему народу, который вдруг впадал в неповиновение или иное смятение.

В Десяти заповедях, однако, за декларацией истинной веры следуют моральные предписания - и еврейские пророки угрожали Избранному народу гибелью в случае морального падения, как и в случае поклонения чуждым богам. Для благочестивого еврея в раннеэллинистический период, таким образом, аморальность была равнозначна идолослужению, которое почиталась пороком, как блуд или алчность. Прибегая к авторитету Еноха, Завет Неффалима объясняет, что Пленение было наказанием евреев за отвращение от Господа и поступки, сопоставимые с беззаконием язычников и грехами Содома. Именно эта концепция придавала евреям надменную самоуверенность: они могли быть грешниками перед Законом, но вне Закона не было ничего, кроме греха.

Язычники могли быть честными и следовать заповедям Ноя, но если они так поступали, то помимо своей гнусной веры. Евреи могли быть честными из-за Закона и в послушание Откровению. С другой стороны, даже личные грехи евреев угрожали Израилю как Избранному народу, потому что, если блуд подобен идолослужению, оно также становится грехом против морали. В самом деле, грехи народа Божьего навлекли уже падение Иерусалима.

Дискуссия о падении Иерусалима в 586 г. до н. э. не была пустым времяпрепровождением еще и в 200г. до н. э., то есть через 400 лет. Жестоковыйный народ, который дурно обошелся с Иеремией - и таким образом, по мнению некоторых, вызвал разрушение Святого града, - продолжал расплачиваться за преступления своих предков, чьи кости уже обратились в прах. Народ Божий все еще был рассеян, восстановленный Иерусалим поневоле подчинялся языческому владыке, и Израиль, Божий удел, все еще ждал, когда Господь возвеличит его.

Некоторые верили, что неповиновение Левию было главным преступлением Израиля. Священство, верили они, было выше царей, и к священникам надо приближаться со смиренным сердцем. Когда аллегорический "корабль Израиля" разобьют могучие волны, Иуда и Левий останутся на нем вместе и приведут его к земле, а Иосиф (предок самаритян) бежит на маленькой лодочке и остальные сыны Иакова будут рассеяны до пределов земли. С этой точки зрения диаспора и Самария должны склониться перед Иерусалимом, где первое место при-надлежит священству. Это не пример простого клерикализма.

В только что приведенной аллегории из Завещания Левия патриарх предостерегает, что потомки его станут учить заповедям, которые противоречат божественному закону, станут красть жертвы, есть жертвенное в компании с блудницами, бесчестить женщин и жениться на дочерях язычников. Надменные от своего высокого положения, они вызовут Божий гнев, и из-за их нечистоты Храм будет разорен. В контексте предсказание относится к Первому Храму, но автор и его читатели, конечно, имели в виду священство Второго Храма.

В традиции мы встречаем мысль, что в мире царит неизменный и совершенный порядок, и, если этот порядок нарушен, требуется реформирование, возвращение к первозданному состоянию. Древние египтяне, для которых восшествие нового фараона означало восстановление истинного и вечного порядка, по которому живут боги; греки, которые требовали возвращения к устроению предков; и Лютер, который претендовал на реформирование апостольской церкви - все придерживались этой спасительной веры. Именно это верование объясняет, почему во всех древних обществах так почитали первые откровения. Отцы-основатели Соединенных Штатов были первыми, кто сознательно установил novus ordo saeculorum и объявил, что их пирамида не завершена.

Между тем сама Тора отрицает древность закона Моисея. Авраам, основоположник истинной веры, на столетия опередил Моисея и подавал мясо и молоко самому Господу. Как только евреи узнали кое-что о греках, они уже не могли удержаться от того, чтобы сравнивать Моисея с Ликургом, Заратустрой и другими вдохновенными законодателями. При этом Закон Моисея, который не был известен при начале мира и (еврейского) народа, но пригодился как полезный при завоеваниях и объединении народов в союзы, не имел тем не менее вечного значения. Больше того, некоторые утверждения самого Писания дают желающим орудие для борьбы с авторитетом самой Торы. После того как римляне разрушили Храм, некоторые утверждали (ссылаясь на Иер. 7:22), что заповеди о жертвоприношениях не принадлежали настоящей Торе.

Нечестивцы, нападавшие на неудобные заповеди, существовали во все времена. Было бы наивно думать, что во времена первосвященника Симеона Праведного Иерусалим был населен одними благочестивыми. Безмятежный проповедник Бен Сира был грозен, когда говорил: "Горе вам, люди нечестивые, которые оставили закон Бога Всевышнего!" (41:11) Мы не должны путать евреев эллинистической эпохи со средневековыми евреями. Когда в мире преобладали христиане и мусульмане евреи жили в строгом подчинении законоучителям.

В эллинистическом же Иерусалиме стойкие защитники веры не имели других аргументов, кроме утверждения, что со времен Адама поистине благочестивые исполняли закон служения: Адам предложил жертву хвалы; Ной возжег приношения в строгом соответствии с Законом Моисея; закон об очищении после деторождения дан был Еве, праматери; Ассир знал, что заяц нечистое животное; Рахиль принесла мандрагоры священнику Всевышнего "бывшему тогда"; и Авраам праздновал Пасху.

История патриархов переосмысляется не только в Книге Юбилеев, написанной для утверждения непреходящей ценности Торы. Мы находим это и в Завещаниях двенадцати патри-архов - этой морализаторской исторической повести. В ней Иаков и его сыновья вновь и вновь обращаются к Закону Моисея и призывают потомков держаться его.

Более последователен автор Книги Юбилеев: он говорит читателям, что Откровение на Синае было кодификацией тех предписаний, которые давались постепенно с самого начала и что Закон Моисея есть лишь копия вечного закона, записанного на небесных скрижалях, еврейский поэт греческим гекзаметром говорит об Аврааме, который угодил Богу, живя по первейшим заповедям.

В Премудростях Соломона говорится, что олицетворенная Премудрость сама была создана от века. Приводя эти слова, Бен Сира не только прибавляет (весьма знаменательно), что мудрость не избудет до конца времен, но и, продолжая, объясняет, что как премудрость он прославляет Закон Моисея. Немного позднее Аристобул (по-гречески) цитирует тот же отрывок из Премудрости в доказательство, что sophia 'мудрость' существовала раньше неба и земли.

Существуя от начала, Закон поэтому останется навек. Правоверный Бен Сира, несколько необузданный автор Книги Юбилеев (веривший, что сами ангелы обрезаны), новеллист, написавший Завещания двенадцати патриархов, эпический поэт Филон и даже философ Аристобул при александрийском дворе - в этом вопросе согласны все.

Подобное сердечное согласие благочестивых авторов (писавших по-еврейски и по-гречески) около 200 г. до н. э. демонстрирует вес и значение противоположного утверждения, что Закон (будучи новым) является по определению преходящим. Поколение спустя после Бен Сиры "сыновья Велиара", как называет их 1 Книга Маккавейская, многих совратили в Иерусалиме, когда провозгласили, что с тех пор, как Израиль отделился от соседей, зло "захлестнуло нас". Этот тезис, выдвинутый реформаторами во времена Антиоха Эпифана, пред-полагает, что сепаратистские указания Моисея, отгородившие Израиль от соседей, не были известны патриархам и потому не всегда объединяли Избранный народ.

Благочестивые иудеи, несмотря на вероломные утверждения "сыновей Велиара", продолжали верить в грядущее спасение Божьего особого народа. Бен Сира просит Его в молитве о народе, названном Его Именем, и заклинает Вседержителя "сократить сроки". Возможно, он думал о тех, кто терял терпение и почти готов был прислушаться к "сыновьям Велиара", так как он затем восклицает: "Да обрящутся Твои пророки верующими".

Заключенная в библейские термины, надежда Бен Сиры была, по существу, та же, что и у греческих патриотов того времени: освобождение священных городов от македонского ига. Так что когда ученики Эпикура заявили, что есть и пить важнее, чем говорить о спасении греков, они намеренно оскорбляли таких мечтателей. Свобода была не менее сладка жителю Сидона или жрецу в Мемфисе, чем священнику в Иерусалиме или гражданам Афин. Под македонским владычеством египтяне лелеяли память последнего фараона Нектанеба и читали пророчества (которые для националистов с греческим образованием были переведены на греческий) о грядущем изгнании нечестивых чужеземцев, о разрушении Александрии и пришествии нового фараона - которого поставит сама Исида и который "даст благословение". Горе прошлого будет забыто, а те, кто переживет смятение последней войны, завершающей вообще все войны, захотят, чтобы почившие могли восстать и насладиться новым эоном. В Вавилоне за закрытыми дверями святилища возносилась молитва к Белу, Господину Вавилона, помиловать город, обратить лицо к храму и даровать свободу его служителям, детям Вавилона.

Тем временем на небе Запада всходила звезда Рима. Среди европейских греков, которые только что испытали ужасы римского завоевания, ходил в 188 г. до н. э. оракул, обещавший возмездие: тяжелые кони Селевкидов вступят на землю Италии, и армия Селевкидов сожжет города, наполнит реки кровью и навяжет Риму немилосердное рабство.

В Иерусалиме Селевкидов, однако, Бен Сира и его ученики взывали к Богу о сокрушении Селевкидов: "Сокруши головы правителей врагов". Их молитвы были услышаны. Вскоре в городах, покоренных хасмонейскими правителями, другие люди поставили других богов, чтобы те изливали свой гнев на новых хозяев Палестины и на народ еврейский, который (силой) обратил язычников в единственную и истинную веру.

Сила и опасность мифа о новом зоне была очевидна. Но и религиозная надежда на возмездие также могла быть источником квиетизма. Господь, конечно, возобновит знамения и вновь совершит древние чудеса, и истинно верящий человек воздержится от попыток неразумно принуждать руку Бога. Правоверные евреи все еще постились во искупление патриотического убийства Гедалии, который был первым вавилонским правителем Иудеи 26 веков назад.

Фактически от Гедалии до Ирода (пока священническая аристократия определяла дух нации) жила в Иерусалиме мессианская надежда, но мессианского движения не было. Иног-да, когда казалось, что судьба указывает на скорый конец, становились особенно необходимы апокалиптические вычисления и ожидания, как это случилось во время гонений Эпифана. Но лишь тогда, когда фарисеи ослабили авторитет первосвященника, зелоты смогли открыть век Мессии.

К концу III века до н. э. авторитет традиционных лидеров стал всеобъемлющим. Они знали, что Четвертая Империя, о которой они читали в историях Даниила, означала мир, а также их собственное безопасное правление в Иерусалиме. Имперская власть защищала Сион от арабов из-за Иордана, от идумеян на юге, от разнообразных "чужаков" на морском побережье и от зависти Самарии и братской ненависти почитателей горы Гаризим. Под защитой чужеземных владык евреи были уверены (как и, скажем, зороастрийцы и позднее христианская церковь), что спасение невозможно вне их веры (церкви) и что другие народы заблуждаются, впадая в идолослужение.

Как и греческие философы их времени, еврейские интеллектуалы делили человечество на безумцев (язычников и отпавших евреев) и избранных. И совершенно так же, как греческие философы, они ждали обращения - или проклятия - неверных безумцев.

По поводу судьбы неверных мнения, конечно, разделялись. Енохические авторы хотели видеть язычников и других грешников в вечном огне, а надеявшийся на лучшее автор книги Товита просто ждал, что они погребут своих идолов. И Бен Сира молился Богу об обращении народов. Идолослужители должны только узнать, что нет иного бога, кроме Господа, язычник должен только воспринять истинную веру - потому что в Господе нет различия между евреем и греком.

Однако до их обращения они прокляты Богом и Его народом. Как, бывало, говорили стоики: "Слепой пока слеп, пусть даже минуту спустя, он обретет зрение". Так что Товит и Бен Сира - оба надеялись одновременно и на обращение, и на наказание народов. Фактически будущая судьбы язычников - предмет, занимающий современных ученых, лишь время от времени прорывался в еврейские или, скажем, египетские мечты о спасении. Апокалиптические пророки интересовались больше уничтожением безбожных братьев, чем спасением или осуждением иных народов.

Веруя в милость Господа вовек и ожидая пришествия Мессии, Иерусалим Бен Сиры и первосвященника Симеона Праведного был пока доволен настоящим эоном. Чужеземный вла-дыка поддерживал Тору и оплачивал жертвоприношения, а когда царь из Птолемеев или Селевкидов, случалось, преступал свои права - как это было в случае с Птолемеем IV и Гелиодором, визирем Селевка IV, - Бог его смирял.