ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА под редакцией С.Эттингера

Ш. ЭТТИНГЕР: НОВОЕ ВРЕМЯ

Глава четвертая: ВНУТРЕННЯЯ БОРЬБА В ЕВРЕЙСКИХ ОБЩИНАХ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ И ХАСИДИЗМ

В середине XVIII в. усилилось влияние кругов, критиковавших корпоративную структуру Речи Посполитой, и участились жалобы на бессилие сейма. Многие видные представители польской общественности требовали ликвидацию liberum veto (единогласия в сейме). Эти централистские тенденции использовались врагами евреев для нападок на их автономию. Враждебность по отношению к еврейству усилилась не только со стороны мелкого, но и со стороны среднего дворянства.

Высказывалось мнение, что взимание подушного налога с евреев {448} при помощи правительственных чиновников, без участия "Ваада четырех стран", увеличит доходы казны. В июне 1764 г. сейм постановил большинством голосов упразднить ваады и взимать с каждого еврея подушный налог в размере двух злотых, который должен был быть уплаченным каждой отдельной общиной в соответствии с величиной принадлежавшего к ней населения. Для определения общей суммы налога было решено провести перепись еврейских жителей государства. Так были ликвидированы в Польше центральные органы еврейского самоуправления, просуществовавшие при поддержке правительства почти 200 лет.

Еще задолго до того внутренняя борьба внутри еврейства в значительной степени подорвала авторитет ваадов. Отдельные лица и группы, которым раньше волей-неволей приходилось подчиняться центральным органам самоуправления, начали противиться им. Случаи обращения в правительственные инстанции или к магнатам с просьбой о защите от требований ваадов становились все более частыми. Подобные явления привели также к упадку кагалов (т. е. местных общин) и к уменьшению их влияния.

Кагал, который в пору своего расцвета был в силах обуздать экономическую конкуренцию между евреями путем установления "хазаки" (права владения, т. е. наложение запрета предлагать большую цену, чтобы приобрести промысел, находящийся в руках другого еврея), не был больше в состоянии обеспечить им существенную защиту. В особенности это ощущалось "ишувниками" (еврейскими арендаторами, проживавшими отдельными семьями в деревнях), и они, в свою очередь, старались освободиться от обязанности платить общинные налоги.

Ослабление влияния кагала повлекло за собой изменение системы взимания налогов. Так как все труднее становится взыскивать прямые налоги с дохода или с капитала, их доля в бюджете общины уменьшается, и возрастает значение косвенных налогов, которыми облагаются предметы потребления, т. н. "коробочных сборов". Этими налогами был обложен ряд предметов потребления, в первую очередь мясо, так как надзор {449} за убоем скота в соответствий с религиозными обрядами ("кашрут") находился в руках кагала. В середине XVIII века "коробка" стала существенным источником дохода в бюджете еврейских общин. Рост косвенных налогов лег тяжелым бременем главным образом на широкие слои малоимущего населения.

В обширной нравоучительной литературе польского еврейства XVIII века неоднократно изобличаются евреи, "которым сильные мира сего дают подачки из еврейских денег, получаемых при их помощи" (то есть евреи, которые помогают помещикам грабить своих братьев и за это получают часть награбленного). Моралисты резко порицают богачей, сблизившихся с власть имущими и пытающимися подражать им в образе жизни, "строить просторные терема, разбивать сады и парки". Они подкапываются друг под друга, стараются превзойти друг друга блеском и великолепием и кончают тем, что разоряются, терпят банкротство и накликают бедствия на все еврейство. А в то время, как богачи гонятся за роскошью, еврейские массы прозябают в крайней нищете.

Внутренний разлад, проявившийся во многих общинах из-за раздоров между соперничающими семьями или борющимися за власть группами, начал приобретать ярко выраженную социальную окраску. Простолюдины, примыкая к той или иной группе, становились фактором в общественной борьбе, и их влияние в общине стало возрастать.

Правящая верхушка, опасаясь возникновения оппозиции или же возмущения народных низов, усердно издавала постановления против "сплетников", против тех, кто "наводит поклепы, смеется и издевается над достойнейшими людьми города", т. е. против всех, кто критиковал заправил. Указы запрещают "интриговать с товарищами против авторитета и действий семи руководителей города" ("Семеро достойнейших мужей города" - принятое в еврейских документах название общинного руководства, вне зависимости от числа его членов в действительности. Этот термин употребляется уже в Талмуде.), т. е. организовывать оппозицию руководству {450} общины. Многократность этих указов, издававшихся один за другим, сама по себе свидетельствует об их безуспешности.

Гнездами наиболее сплоченной оппозиции являлись ремесленные цехи. Они основывали особые религиозные братства, сами избирали себе проповедника и даже раввина. Таким путем они пытались избавиться от опеки кагала. По их следам пошли и другие товарищества: изучающих Писание, чтецов Псалтыри и т. д.

Все эти объединения существовали и раньше, но только теперь, в условиях социальной борьбы, обострившейся в XVIII столетии внутри общин, они стали приобретать характер оппозиционных ячеек. Кагал пытался обуздать эти группировки, пользуясь традиционным правом назначать в них старост по своему усмотрению, но и этот надзор не привел к желанным результатам. Эта борьба усугубила олигархический характер общинного руководства. Избирательное право, и без того ограниченное, сузилось еще больше. Только ничтожный процент членов общины избирал выборщиков, которые затем из своей среды назначали должностных лиц кагала. В некоторых местах сохранились постановления, категорически воспрещавшие представителям ремесленников участие в выборах.

Еврейское общество все резче начинает делиться на два класса: с одной стороны, господствующая группа богачей и ученые талмудисты, а с другой - массы простонародья. Исконный антагонизм между этими классами обострился во второй половине XVIII в.

Общегосударственные условия в Речи Посполитой, ослабление органов внутренней автономии и социальная борьба сопровождались глубоким идейным брожением, охватившим еврейские массы в Польше в конце XVII в. и в первой половине XVIII в. Оно явилось следствием подъема саббатианского движения и последовавшего за ним кризиса. После вероотступничества Саббатая Цеви главы еврейских общин в разных странах приложили все усилия к тому, чтобы вытравить всякое упоминание об этом "царе и мессии" из документов общин и из народной памяти. В общем эти старания увенчались успехом, но преследования и отлучения все {451} же не могли искоренить новые идеи, проникшие в народное сознание а связи с этим движением.

Не все отреклись от мессии-отступника. Некоторые усматривали в принятии ислама Саббатаем Цеви глубокую мистическую тайну и видели в этом поступке пример, достойный подражания. Другие, отрицая сам факт отступничества, продолжали почитать Саббатая Цеви и ждать его второго пришествия. Постепенно в среде приверженцев Саббатая Цеви образовались два течения, резко отличавшиеся друг от друга.

Одно, умеренное, состояло из тех, кто ожидал нового пришествия Мессии, и для того, чтобы приблизить его, они впали в крайний аскетизм и ревностно исполняли все религиозные предписания. Другое, крайнее, течение, численно совсем незначительное, приняло форму тайных, связанных между собой групп, которые старались привлечь к себе новых последователей. Часть их внешне перешла в магометанство (например, секта донме в Салониках), но некоторые мелкие группы в Польше, Богемии и Германии остались верными еврейству.

Их вождями были: Барухия из Салоник, Нехемия Хаюн и Хаим Малах, а во второй половине XVIII века - Яков Франк. В основе их мировоззрения лежала вера в божественность Мессии, в приближающийся конец изгнания и начинающееся избавление или, по каббалистической терминологии, в конец "мира сотворенного", в котором обязывают Тора и религиозные предписания, и в начало "мира эманации", мира мессианской свободы, несущего с собой также освобождение от заветов Торы. На этом толковании основывался их антиномизм, их стремление отменить религиозные законы и утверждение, что "в упразднении Торы и есть ее осуществление".

Яков Франк пытался возродить в Польше радикальное саббатианство и распространить его путем усиленной организаторской деятельности. Традиции саббатианства и каббалы приобрели у Франка идейно-политическую окраску. Не Палестина, а Польша казалась ему избранной страной, а избавление еврейского народа было связано в его представлении с военно-политической деятельностью. Он мечтал о создании большой еврейской армии, которая {452} осуществила бы его цели, используя распри между государствами. Однако его проповедь об отмене религиозных заветов возбудила в еврейских кругах огромное негодование. Половая разнузданность Франка и его приверженцев, являвшаяся нарушением общепринятых норм, еще больше усилило всеобщее возмущение.

Франк был уроженцем Подолии. Покинув родину, он после продолжительных скитаний появился в Салониках, где сблизился с саббатианцами. В 1755 году он вернулся в Подолию и стал собирать вокруг себя саббатианцев, рассеянных в этом округе, провозгласив себя мессием и даже воплощением божества. Деятельность Франка и его приверженцев была скоро обнаружена еврейским руководством, и они подверглись отлучению.

Тогда в их пользу вмешался каменец-подольский епископ, использовавший это движение как предлог для преследования евреев. Он потребовал устроить религиозный диспут между правоверными евреями и франкистами, которые объявились противниками Талмуда, верующими в воплощение божества и в Троицу и отрицающими избавление Израиля и его возвращение в Палестину. Диспут состоялся в июне 1757 года, и, разумеется, епископ провозгласил франкистов победителями. Следствием диспута было публичное сожжение Талмуда рукой палача.

После внезапной смерти покровителя франкистов гонение на них со стороны евреев возобновилось. Франк бежал в Турцию и там ему удалось получить охранную грамоту от польского короля. Возвратившись в Подолию, он и его последователи обратились к львовскому архиепископу и просили устроить новый религиозный диспут. Второй диспут состоялся летом 1759 года, и на нем франкисты, по требованию католического духовенства, обвинили евреев в употреблении христианской крови для ритуальных целей. Франк пытался добиться автономии для членов своей секты (т. е. права жить отдельно, сохранять свои священные книги и т.д.), но безуспешно. Не видя другого выхода, Франк решил принять христианскую веру, и несколько сот саббатианцев последовали за ним.

Чтобы лишить Франка возможности оказывать влияние на своих приверженцев и тайно продолжать {453} свою сектантскую деятельность, он был заключен польскими властями в Ченстоховскую крепость, где пробыл 13 лет, и, освободившись, поселился в Оффенбахе, в Германии. Туда к нему съезжались его приверженцы. После его смерти во главе франкистов стала его дочь. В начале XIX века эта секта прекратила свое существование.

Франкизм был лишь крайним и весьма незначительным проявлением идейного брожения среди польских евреев в середине XVIII в.

Гораздо более распространены были группы так называемых "хасидим" (благочестивых), стремившихся приблизить пришествие Мессии путем строгого, ригористического соблюдения религиозных заветов. Среди них было много ожесточенных противников саббатианства и его идеологии. Эти группы были, по-видимому, весьма многочисленны главным образом там, где местные органы еврейского самоуправления не были достаточно сильны.

В те времена стал пользоваться заметным влиянием широкий слой учеников духовных академий ("иешиботов"). Лишь немногим из них удавалось стать раввинами или занимать другие духовные должности; зачастую назначения на эти посты производились за деньги или же на основании семейных связей. Так возникла группа ученых-талмудистов, которые не могли найти себе соответствующее положение в общине и поневоле превращались в проповедников, странствовавших с места на место и наставлявших народ. Понятно, что эти люди, считавшие себя обиженными, были настроены оппозиционно. Они были своего рода ферментом, вызывавшим появление новых идей, и служили связующим звеном между различными группами хасидов.

В этой духовной и социальной атмосфере начал свою деятельность основоположник нового хасидизма рабби Исраэль Баал-Шем-Тов (Бешт, 1700-1760 гг.). Его личность, как и у большинства основателей религиозных движений, овеяна легендами. Он родился в Подолии и до того, как "открылся миру", был "баал-шемом", т. е. знахарем-каббалистом, исцелявшим недуги при помощи заговоров, заклинаний, амулетов и прочих магических средств. Этой деятельностью он продолжал заниматься {454} и тогда, когда уже стал вождем нового религиозного движения. Бешт не оставил после себя никаких письменных трудов, если не считать немногих посланий и ряда изречений, записанных его учениками. Секрет его успеха следует искать не столько в его учении, сколько в обаянии его личности.

Перемены, которые хасидизму суждено было внести в жизнь еврейского народа в Восточной Европе, относились, главным образом, к укладу жизни масс и к общественно-религиозному руководству, а не к сфере верований, религиозных традиций и обрядов. В противоположность саббатианцам, хасиды строго соблюдали предписания религии (мицвот).

Бешт сблизился с некоторыми благочестивыми аскетами, изучавшими Каббалу, и ему удалось привлечь их к себе. Главным новшеством в его учении было перенесение центра тяжести идеала благочестия от аскетизма и отшельничества к активному участию в общественной жизни.

Хасиды организовали свои особые ячейки. Во главе каждой стоял "цаддик" (праведник), являющийся, по хасидскому учению, краеугольным камнем мироздания. Только для праведников создана вселенная и только благодаря им снисходят в мир как духовные, так и материальные блага. Призвание цаддика - вести за собой народ, в этом заключается его миссия. Духовное возвышение цаддика без связи с народом может даже оказать превратное влияние и привести к торжеству зла, ибо в сравнении с непревосходимой праведностью цаддика еще ярче выступает греховность всего мира.

Вот почему в хасидизме особое значение приобретает идея единения и сплочения народа под руководством цаддика. С одной стороны, цаддик связан с Создателем, с другой, - со всем Израилем, и таким образом он является посредником между народом к. Богом. Цаддик несет ответственность за деяния всего народа и поэтому