ЕВРЕИ В ИСЛАМСКОМ МИРЕ

=ГЛАВНАЯ =ИЗРАНЕТ =ШОА =ИТОРИЯ =ИЕРУСАЛИМ =НОВОСТИ =ТРАДИЦИИ =МУЗЕЙ =

Саадия Гаон.

Во время арабского владычества на Востоке, духовные вожди еврейства - гаоны - выдвинули из своей среды немало выдающихся деятелей. Но никто из них не приобрел той славы, которую имел Саадия Гаон. Он был не только великим законоведом и талмудистом, но и великим мыслителем, усвоившим себе все науки того времени.

Он родился в 892 году в Египте, где тогда процветала арабская образованность. Изучив еврейскую и арабскую письменность, Саадия с юных лет начал писать книги. Его блестящие трактаты против караимства помогли многим разобраться в истоках конфликта между новой сектой и приверженцами талмудической традиции. Книгу "Опровержение Анана" он написал в 23 года. В ней Саадия доказывал, что библейское учение не может существовать без устных преданий, изложенных в Талмуде, ибо многие законы Торы выражены неясно. Его сочинение вызвало бурю негодования в среде караимов. Известнейшие караимские ученые возражали молодому писателю в целом ряде книг, защищая свое учение. Саадия отвечал им и в то же время успевал писать сочинения по еврейской грамматике и переводил Тору и Мишну на арабский язык, который он знал в совершенстве.

Этим переводом веками пользовались евреи всех арабо-язычных стран. Он составил грамматику языка иврит и был одним из первых ученых, сделавших попытку кодифицировать Талмуд.

Получила известность и написанная им "Книга времен" - прекрасный труд, сочиненный на библейском иврите. Эта книга упрощает понимание расчетов, лежащих в основе еврейского календаря. Эта книга положила конец разногласиям и восстановила единства еврейского календаря, так как находились ученые, которые, желая ослабить авторитет вавилонских гаонов, предлагали собственные астрономические расчеты. Кроме этого Саадия был великолепным поэтом.

К моменту переезда в Вавилон /922 г./, о нем уже шла слава как о блестящем знатоке как Торы, так и светских наук. В том же году он оказался вовлеченным в серьезный диспут между вавилонскими евреями и евреями Эрец-Исраэль.

Глава Иерусалимской раввинистической академии, Аарон Бен-Меир, заявил, что его метод установления еврейского календаря дает иные даты праздников, чем те, которые установлены по методу Вавилонской академии. В результате теоретического спора ученых стал назревать раскол между общинами: одни соблюдали праздники по вавилонскому календарю, другие — по Бен-Меиру. Попытки Саадии переубедить Бен-Меира не увенчались успехом. И тогда Саадия принял решение в пользу вавилонской школы. Его поддержка окончательно решила вопрос. Раскол был предотвращен, а престиж Вавилонской академии упрочен на многие столетия вперед.

Решающая роль Саадии в диспуте по поводу календаря определила и его собственное будущее. По его прибытии в Вавилонию в 922 г. Саадия был избран главой академии в Пумбедите, несмотря на то, что был человеком новым и не обладал связями. Уже в 928 г. он получил титул «Гаон» и стал во главе академии в Суре. Вавилонские законоучители и экзиларх пригласили Саадию, хотя на эту должность обычно принимали только уроженцев Вавилонии, к тому же ему едва минуло 36 лет. Саадия находился во главе всего вавилонского еврейства до самой смерти в 942 г. Через 300 лет Рамбам (р.Моше Бен-Маймон, Моисей Маймонид), отвергнувший многое в философском наследии Саадии, тем не менее, чрезвычайно высоко оценил его, как духовного лидера. "Если бы не Саадия, — говорил Рамбам, — Тора могла бы исчезнуть из духовной среды Израиля".

Вскоре разгорелся спор между ним и экзилархом Давидом бен Закаем. Экзиларх решил один из споров о наследстве не по закону, а по личным корыстным соображениям. Он потребовал, чтобы гаоны Сурской и Пумбедитской академий подписались под его приговором. Гаон Пумбедиты выполнил требование экзиларха, но Саадия отказался подписать решение как противозаконное. Экзиларх послал непокорному гаону строгий приказ повиноваться, угрожая ему отрешением от должности, но все было напрасно. Тогда раздраженный экзиларх выполнил свою угрозу: лишил Саадию гаонского звания и назначил на его место другого ученого. Саадия наложил проклятие на Давида и вместе со своими последователями избрал другого экзиларха. В Вавилонии образовалось две враждебные партии. Каждая из них стремилась склонить на свою сторону багдадского халифа. Благодаря щедрым подкупам, партия Давида одержала верх, и в 933 году Саадия вынужден был покинуть Суру. Он поселился в Багдаде и жил там в уединении чеиыре года. Все это время он продолжал работать и писать новые книги.

Тем временем, умер халиф и партия опального гаона снова усилилась. Нашлись люди, которые смогли помирить Саадию и Давида. Вскоре это примирение состоялось и Саадия вновь занял место гаона в Суре.

Во времена Саадии синагогальная служба не имела строго определенного порядка. Он собрал молитвы и ритуал Б-гослужения в один из первых еврейских молитвенников, названный сиддур (порядок). Так называются наши молитвенники и поныне.

Как глава Сурской академии он вырастил новое поколение ученых, составил множество респонсов.

Во многих отношениях раби Саадия Гаон — один из главных архитекторов иудаизма средних веков. Человек блестящих дарований и плодовитый автор, был ключевой фигурой в еврейской средневековой религиозной и философской мысли. Его труды в таких разнообразных областях, как ивритская поэзия и грамматика иврита, еврейский календарь и библейские комментарии, религиозный закон галахи и философия веками оказывали влияние на многие поколения евреев. Его собственная философия была по характеру мышления вполне рационалистической, и тем не менее, его главный философский труд, «Книга верований и мнений», как и комментарий на каббалистическую «Книгу творения», оказали немаловажное воздействие на позднейшие мистические течения в иудаизме. Он составил одно из первых изданий молитвенника; первый словарь иврита; первый перевод еврейской Библии на арабский. По сути Саадия — основоположник еврейской философии, филологии и науки.

Саадия был глубоким мыслителем. Его основной философский труд -"Верования и мнения" разъясняет основные идеи иудаизма. Саадия организует в ней материал согласно новому, логическому методу, разработанному им самим. Он пытался разрешить вечный спор между верой и знанием, наукой и религией. Он борется и против суеверия толпы, и против безверия многих ученых. Саадия писал:

"Сердце мое болит, когда думаю о некоторых разрядах разумных существ, и душа моя тревожится за участь народа нашего, детей израилевых. Я вижу в наше время многих верующих людей, вера которых нечиста и мнения которых лишены ясности; с другой стороны многие отрицатели гордятся тем, что они все уничтожают, считают себя выше людей убеждения, а между тем сами заблуждаются. Видел я, как одни тонут в море сомнений, а другие погружены в пучину заблуждений, и нет пловца, который извлек бы их оттуда."

Он излагал сущность иудаизма следующим образом:

Б-г сотворил мир не из готовой материи, первоначально Он сотворил и саму материю.

Творец мира един по существу.

При создании мира Он руководствовался определенной целью.

Венец творения - человек - наделенный разумной душой, способной отличать добро от зла и познать истину.

Но человек не может сам найти истинный путь в жизни, поэтому ему необходима помощь Б-га.

Б-г дал людям Синайское откровение, свод законов и заповедей, которые направляют деятельность человека к благим целям.

Человеку предоставлена свободная воля; он волен исполнять или нарушать заповеди откровения.

Отсюда - понятие о заслуге, добродетели, грехе.

Добрые, богоугодные дела очищают и возвышают душу, дурные поступки омрачают, пачкают ее.

Справедливость требует, чтобы праведники достигали блаженства, а грешники страдали вследствие своих отступлений от истинного пути.

Но, так как в земной жизни полное воздаяние по заслугам невозможно, то окончательное справедливое воздаяние происходит только в будущей жизни.

Смерть есть не конец бытия, а переход к иному существованию.

Праведные души возносятся к месту блаженства и покоя, а грешные скитаются по вселенной.

В определенное Б-гом время произойдет воскресение мертвых, связанное с приходом Мессии.

Воскресение мертвых Саадия понимал в смысле учения Талмуда, т.е. что воскреснут и телесные оболочки людей. С приходом Мессии на Земле воцарится эра высшей справедливости.

Саадия считал, что главные истины еврейского вероучения основаны на фактах и не противоречат разуму. Книга была написана на арабском языке, а позже переведена на иврит, что позволило самой широкой аудитории получить более ясное представление об иудаизме.

При Саадии престиж и влияние гаонов Суры и Пумбедиты достигли вершины. А после смерти этого великого человека слава вавилонских академий начала постепенно клониться к закату. Вместе с ней клонилась к закату и власть гаонов.

Одна из областей, где руководство Саадии оказалось особенно действенным, была его борьба с еврейской сектой, известной под именем «караимов». В комментарии Ибн-Эзры, ученого XII в., к стиху библейской книги «Исход», в котором излагается знаменитый «закон возмездия»: «око за око, зуб за зуб" (Исх., 21: 24) — приводится спор Саадии с караимом, толковавшим этот закон, в соответствии с караимским подходом, буквально.

Возразил ему Саадия:

«Невозможно истолковать этот стих буквально. Если кто-то, ударив, лишит другого зрения на треть, то как возможно ударить его так, чтобы нанести ровно такой же ущерб, не больше и не меньше? Он может вообще ослепнуть, или же рана будет тяжелее. Мало того, если ранить в опасном месте, человек может умереть после ранения. Разум не приемлет этого».

Караим Бен-Зута, собеседник Саадии, ответил ему:

«Но ведь сказано в Торе: Кто причинит ущерб другому —то же да будет сделано ему"

(Лев., 24:19)

Объяснил Гаон:

«Это значит, что он должен быть наказан соответственным наказанием».

Бен-Зута отвечал:

«Что он сделал — то да будет сделано ему»

(Лев., 24:19).

Гаон ответил:

«Возьми, к примеру, Самсона, сказавшего о филистимлянах: брал их жен, как они сделали, и не отдал их другим, но лишь воздал им по заслугам!»

Ответил Бен-Зута:

«Но если тот, кто ударил, беден, как его наказать, когда ему нечем выплатить?»

На что Гаон ответил:

"А что если слепой лишит зрения зрячего? По крайней мере, бедный еще может разбогатеть и тогда расплатиться. Но слепой не сможет заплатить своим зрением! И вот тебе общее правило: мы не можем верно истолковать слова Торы, если не полагаемся на слова учителей. Ибо, как письменную Тору мы получили от наших предков, также и устный закон; между ними нет различия».

Этот спор иллюстрирует одно из фундаментальных положении иудаизма. Однако, Саадии принадлежит не только религиозный, но и философский вклад в еврейскую культуру.

Первым известным нам философствующим иудеем был Филон Александрийский. Он писал свои философские труды в 1 веке, по-гречески, в виде комментариев к Библии. Аллегорическая интерпретация Писания Филоном позволила ему согласовать и примирить истину религии откровения и рациональную истину философии в том виде, в каком она существовала в его время; такая аллегорическая рационализация Писания окажется прототипом большей части западной религиозной философии. Но труды Филона, написанные по-гречески, оставались, вплоть до нового времени, неизвестными позднейшим поколениям евреев, и сохранены были христианской церковью, которой этот метод оказался особенно удобен.

Только девять столетий спустя среди евреев снова проснулся настоящий интерес к философии, на этот раз, в странах ислама, где стали активно переводить с греческого на арабский труды по философии, медицине и науке.

Что же привело именно Саадию к занятиям философией? Ответ, по-видимому, в том, что в отличие от своих предшественников, у Саадии были для этого как возможность, так и мотивация. Возможность — потому что приблизительно полтора столетия назад халиф основал в Багдаде «бет Аль-Хикма», «Дом мудрости», — центр для перевода на арабский греческой философии и научной литературы. На протяжении уже нескольких десятилетий такие переводчики, как Хуньян Ибн-Исхак и его сын Исхак Ибн-Хуньян публиковали переводные и оригинальные труды по философии. Вдобавок, в отличие от братьев в христианских странах, не допущенных к участию в местной латинской культуре, евреи в странах ислама активно участвовали в бурном развитии арабской философии, научной и медицинской культуры общества, где они жили. Таким образом, Саадия был одним из первых евреев, которые имели реальную возможность погрузиться в новую философскую культуру арабской цивилизации.

Была у Саадии и мощная религиозная мотивация. Саадия видел две опасности, угрожавшие традиционному иудаизму: изнутри — вызов, брошенный караимами, соблазнительная рационалистичность караимства, оказавшаяся притягательной для многих евреев, извне — с одной стороны, философия, угрожавшая подорвать традиционную веру и практику жизни, а с другой — религиозные традиции христианства и ислама, отвергавшие саму законность иудаизма.

Общим критерием для этих соперничающих идеологий был разум. Поэтому именно к разуму приходилось обращаться Саадии, чтобы продемонстрировать истину иудаизма и опровергнуть претензии идеологических противников. И, как вы помните, во имя разума отверг Саадия буквальное понимание библейского «закона возмездия». "Разум, — сказал Саадия, — не приемлет этого". Рациональная религия — вот мотив философского шедевра Саадии, «Книги верований и мнений», написанной, как и многие еврейские философские труды после нее, на специфическом еврейско-арабском языке. В Введении к книге Саадия писал, что разумная вера несравненно выше веры слепой:

«Если и ученый и ученик будут следовать таким путем, читая эту книгу, тогда убежденность уверенного возрастет, а сомнение сомневающегося исчезнет. Верующий, слепо полагавшийся на традицию, станет верить на основании размышления и понимания».

Итак, для Саадии разум — ключ не только к философской истине, но и также к истине религиозной. Каково же тогда отношение религии к философии, или «веры и разума»? — почему они так часто кажутся противоречащими друг другу?

Вера отвергает автономию разума. Разум, стремясь достигнуть истины рационально, не приемлет никаких предварительных ограничений касательно того, что он может исследовать и к каким выводам может прийти. Только лишь рациональный процесс дедукции удостоверяет, в идеале, истину того или иного положения в философии или науке. Если процесс верен, то вывод истинен, независимо от того, подтверждает ли он или опровергает наши предшествующие верования или ожидания. Что же касается веры, то она предполагает истину